Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон. - Дмитрий Дудко

Гадание с этим конем производилось так. Когда предполагалось начать войну против какой-либо страны, перед храмом по обычаю служители ставили три копья. Из них два втыкались наконечниками в землю и соединялись [третьим] поперек; эти сооружения размещались на равном расстоянии. К ним конь, во время выступления в поход, после торжественного моления, выводился в сбруе жрецом из входа. Если поставленные сооружения переступал правой ногой прежде, чем левой, это считалось знаком удачного хода войны; если же левой прежде правой ступал, то направление похода изменяли. Выступая также на разные предприятия, по первому движению животного получали предсказания. Если оно было счастливым, радостно двигались в путь; если же несчастным, поворачивали назад.

Небезызвестен был и такой способ гадания. Три деревянные дощечки, с одной стороны белые, с другой — черные, бросались в качестве жребия в яму; белое означало удачу, черное — неудачу. И женщины были не чужды таких знаний. Сидя на месте, они случайно, без расчета, чертили линии в золе. Если число их оказывалось четным, гадание считали счастливым, если нечетным — то неудачным.

<..>[О разрушении храма.] Кроме того, стены храма были увешаны пурпурными тканями, наделенными красотой, но столь ветхими, что их едва можно было тронуть. Не было недостатка и в рогах лесных зверей, не менее примечательных природой, чем отделкой. Демон в виде темного животного выскочил изнутри [здания] и внезапно убежал от окруживших его огней.

<…> Отличием этого города [Кореницы] были три здания выдающихся храмов, заметные блеском превосходного мастерства. Достоинство местных богов пользовалось почти таким же почитанием, как среди арконцев — авторитет общественного божества. Но и это место, в мирное время безлюдное, теперь было переполнено многочисленными обиталищами[100].

<…> Самый большой храм стоял внутри двора, но вместо стен ему служили пурпурные завесы, крыша же опиралась лишь на колонны. Служители [церкви], разломав ограду двора, взялись за внутренние завесы храма. Когда и их убрали, высеченное из дуба изваяние, именовавшееся Ругевитом, стало видно в своем уродстве со всех сторон. Ласточки, которые под его устами свили гнезда, покрыли пометом его грудь. Достойный бог, изображение которого столь уродливо измарано птицами! Кроме того, у его головы было семь человекоподобных лиц, которые все были покрыты одним черепом. Столько же мечей в ножнах, подвешенных к его боку, изобразил мастер. Восьмой, обнаженный, [бог] держал в руке; вложенный в кулак, он был крепчайше прибит железным гвоздем, так что нельзя было извлечь, не разрубив, что показало его рассечение. Ширина его была больше человеческого роста, высота же такая, что [епископ] Абсалон, встав на цыпочки, едва достал до подбородка топориком<…>

Этого бога почитали, совсем как Марса, возглавляющим силы войны. Ничего забавного не было в этом изваянии, вызывавшем отвращение грубыми чертами уродливой резьбы.

<…> Завершив его уничтожение, отряд спутников [епископа] рьяно двинулся к изваянию Поревита, которое почиталось в ближайшем храме. Он был изображен с пятью головами, но безоружным. Срубив его, вошли в храм Поренута. Эта статуя представляла четыре лица, а пятое имела на груди и касалась его лба левой, а подбородка правой рукой. Ее с помощью служителей [епископ] поверг ударами секир.

Saxonis Grammatici. Historia Danica. P. I. V. II. Havniae,1839. P. 661, 822–827, 837–838, 841–843.

Сага о Книтлингах (XII в.).

122 (1168 г.). [Датский король Вольдемар в Коренице] приказал сокрушить трех идолов, которые именовались Рунвит, Турупит и Пурувит. Эти идолы такие чудеса творили: если кто желал сойтись с женщиной в городе, то они сцеплялись, будто псы, и не прежде разъединялись, чем покидали город. <…> Там захватили у идолов много денег, золото и серебро, шелк, и хлопок, и пурпур, шлемы и мечи, кольчуги и всякого рода оружие. Пятый идол звался Пизамар. Он был в Асунде [Ясмунде], так именовался город. Этот [идол] также был сожжен. [Другой бог] назывался Черноглав (Tiarnoglofi), это был их бог победы, который ходил с ними в походы; имел серебряные усы. Он дольше всех сохранялся; только на третий год после этого его захватили.

Monumenta Germaniae historica. Т. XXIX. Hannoverae, 1892. P. 314.

Страсти мучеников, погребенных в Эбсторфе (XIV в.).

После смерти императора Карла Великого некоторые не истинные христиане, преимущественно за Эльбой, оставив принятую веру Христову, своих свергнутых идолов Хаммона, то есть Святобога (Suentobuck), Вителюба (Witelubbe), Радигоста и других, восстановили и в прежних местах поставили.

Hanuscn I. J. Op. cit. S. 210.

Хроника Пулкавы (XIV в.; использована более ранняя «Хроника Бранденбургской марки»).

В этом городе [Бранденбурге (Браниборе)] идол мерзкий с тремя головами чествовался обманутыми людьми, словно бог почитался.

Palm Т. Wendische Kultstatten. Lund, 1937. S. 95.

Николай Марешалк Турий. Анналы герулов и вандалов[101] (XV в.).

I, 4. <…> есть в окрестностях Гадебуша, который обтекает река Радагас, носящая имя божества, корона которого (из меди, от расплавленного его идола), поныне видна в окне храма.

I, 9. Идол (Радигоста) был вооружен, в шлеме и кольчуге, с изображением бычьей головы на груди.

II, 1. Антюрий поместил на носу корабля, на котором плыл, голову Буцефала, а на мачте — водрузил грифа[102].

A. Frencelii. Op. cit. P. 126–127, 131.

Конрад Бото. Саксонская хроника (1492).

1116 г. Славяне поистине отступили от клятвы и восстановили старого бога, звавшегося Флинц, который стоял на кремне, был изображен в виде мертвеца в длинном плаще и имел в руке палку с горящим факелом, и на левом плече — вздыбившегося льва, который будет воскрешать мертвых <…>

1123 г. В Ольденбурге был бог, именовавшийся Проно [Прове], и он стоял на столбе, и имел в руке красное железо испытаний (proveyssen), и имел знамя, а еще длинные уши, и венец, и пару сапог, а под ногой — колокол.

1133 г. В Мекленбурге бодричи почитали бога, именовавшегося Радигост, который имел на груди щит, на котором была изображена черная бычья голова, а еще имел в руке секиру, а на голове — птицу.

Schwenk К. Die Mythologie der Slawen. Frankfurt a. M., 1853.

S. 169, 178–179; Jagic V. zur slawischen runenfrage// Archiv für slawische philologe. 1880. Bel. V. S. 204.

Захариас Гарцеус (бранденбургский хронист XVI в.).

В этом храме [на г. Гартунгсберг в Бранденбурге] стоял тройной идол, названный Тригла, которому вандалы[103] с величайшим почтением поклонялись. Это было изваяние Дианы, ведь, как известно из Евстафия, греческого писателя[104], Диана также называлась Тригла. Этот же идол был через несколько лет после того увезен Христианом[105], королем датчан, когда тот изгнанником прибыл в [Бранденбургскую] Марку.

Palm Т. Op. cit. S. 97.

Давид Хитреус. Саксонская хроника (XVI в.).

[В Юлине] некоторые роды сохраняли своих идолов и собственные обряды: в общественном исповедании — Триглава, трехглавого бога (изображение которого поныне можно видеть в храме бранденбургских каноников на [реке] Хафеле), и богов малых родов — покровителей войны и торговли Яровита (Haruit) и Поревита (Barovit), как бы Марса и Меркурия, кроме того, Белбога и Чернобога, белого и черного богов почитали.

<…> Изображение идола Руяны, высеченное на камне, можно видеть в селе Альтенкирхен, в притворе храма. Более похожего на чудовищного злого демона, чем на какого-либо бога; старые жители его называли Святовитом, нынешние же — Витольдом.

A. Frencelii. Op. cit. P. 106, 139.

Адальберт Кранц. Вандалия (1572).

Идол, подобный Венере, стоящей на колеснице с тремя Грациями, был в Магдебурге, городе, который от этой богини славяне также называли Девин.

Boguslawski W. Op. cit. S. 308.

Христофор Манлий. Записки о делах Лужиц (1580).

II, 32. Был же он [Флинц] подобен мертвецу, бледный, с черными кудрями, одетый в длинный плащ красного цвета; в правой руке держал шест, на верху которого был прикреплен то ли рыжий сноп, то ли горящий пучок колосьев.

A. Frencelii. Op. cit. P. 227.

Петр Альбин. Мейссенская хроника (1590).

XI. Чернобог был черный бог; подобно как Ютро-бог — бог зари. Несомненно, почитался и подобный бог, который, вероятно, означал утреннюю зарю.

Цица, то есть молочная или кормилица; всеобщая питательница. От которой получила свое имя трава цист [чистотел], которая в Марке и Лужицах весьма распространена.

<…> Также в области Мейссена, как я говорил, в некоторых местах находятся старые изображения, высеченные из камня, с тремя лицами. Одно, подобное таким, находится у Грима на мосту, с тремя лицами под одной макушкой.

A. Frencelii. Op. cit. P. 204; Frenzel M. Dissertationes historicae tres de idolis Slavorum// Scrip tores rerum Lusaticarum. P. 78, 81.