Мой знакомый призрак - Майк Кэрри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А тебе бы только вписать все в удобную и привычную схему, по которой среди прочего души некрещеных детей попадают в ад, – парировал я. – Ты часть финансовой пирамиды, Мэтт, величайшей в истории мира. Но то, что вам доверяют тысячи миллионов людей, еще не доказывает вашу правоту.
– Лимб, – поправил брат, – души некрещеных детей попадают в лимб. Но тебе это прекрасно известно. – Он отвернулся к выбитому окну. Мэтт никогда не любил играть в гляделки. – Никто в этом мире не может быть уверен в собственной правоте, – пробормотал он. – Истину мы видим туманно, как через толстое стекло. Однако, когда встает выбор: не делать ничего или делать людям плохо, разве не разумнее выбрать «ничего»?
Я шагнул к нему, совершив довольно серьезную ошибку: отказываться от безмолвной поддержки столбика кровати еще явно не следовало.
– Евангелие от Хладнокровного Люка?[24] Очень мило, Мэтти, и очень низко. Потому что альтернативой специалистам-фрилансерам является вовсе не «ничего». То, чем занимаются твои братья во Христе, не слишком напоминает «ничего», верно? – Я заметил, как напряглись могучие плечи брата. – Думаешь, не знаю, что у церкви есть свои специалисты? Или что ведется постоянная вербовка? Делить призраков на волков и овец под знаменем Матери-церкви, по-моему, не очень похоже на «ничего». Прошедшие ваш строгий отбор… думаю, они получают благословение и «зеленый свет». Понятия не имею, что происходит с остальными, но жуткие сплетни слышал. Разумеется, лишние глаза и уши вам не нужны. А я хотя бы стригу всех призраков под одну гребенку. Бога из себя не корчу и его первого заместителя тоже.
Я не догадывался, что перешел на крик, пока не увидел застывшую в дверях Пен, но на этот раз не с ружьем.
Поднос с одиноко дымящейся кружкой делал ее больше похожей на пышногрудых официанток Тулуз-Лотрека, чем на Анни Оукли.[25] Повисла тишина, и, когда Мэтт повернулся ко мне, в синих глазах горел огонек, который можно было бы назвать угрожающим, не зная, что мой брат выше таких недостойных эмоций.
– Феликс, это дьявол советует стричь всех под одну гребенку. – Явно расстроенный, брат упрекал меня мягко, по-отечески. – Под одну гребенку стригут те, у кого нет модели, примера, отрицательного опыта. А у тебя такой опыт есть. Если ничего на ум не приходит, вспомни хоть дорогую Кэти, упокой Господь ее душу. Или своего бедного друга Рафи. Вспомни, что ты с ним сделал. Видишь, как опасно позволять благим намерениям…
Содержимое кружки вылилось Мэтту прямо на лицо. Судя по запаху – зеленый чай «пушечный порох», приправленный чем-то травяным и крепким. Чай успел остыть, поэтому особого вреда не причинил, а вот поднос… Он ребром ударил брата по переносице, так что тот отшатнулся и в полном изумлении посмотрел на Пен. Моя хозяйка стояла, крепко сжимая поднос в руках. «Только открой рот – получишь еще», – говорил ее воинственный вид.
В дополнение к разбитой верхней губеиз ноздрей Мэтта текли тонкие струйки крови. Он осторожно ощупал нос: руки дрожали, синие глаза будто приклеились к Пен. Та, опустив поднос, неожиданно смутилась: все, ярости как не бывало.
– Извини, Фикс, – пробормотала она. – Пойду сделаю еще чаю.
Пен вышла из комнаты, и через секунду я услышал на лестнице ее тяжелые шаги. Да, быстро перегорела!
– При ней нельзя говорить о Рафи. Пен была его… – Я замялся: как же описать сложные перипетии вальса, который Рафи и Пен почти всегда танцевали невпопад? – Она любила его и до сих пор любит.
– А что ты с ним сделал, знает? – огрызнулся брат, с бесконечной осторожностью поглаживая нос. Тот уже начал распухать, а переносица покраснела: ясно, будет синяк.
– Да, конечно, – кивнул я.
На прощание смерив меня разгневанным взглядом, Мэтт бросился вон из комнаты вслед за Пен.
Я оделся, что оказалось совсем непросто, потому что при каждом движении очередная группа мышц рапортовала о неготовности к службе. С прискорбием переложив остатки шинели со множеством удобных карманов в мусорный пакет, я облачился в древний тренчкот, придававший мне совершенно обманчивый ретрошик.
Кроме боли и страданий я испытывал беспокойство и тревогу. Последние два и из головы не выкинуть, и к общему знаменателю не привести. Вызвать суккуба – дело сложное и опасное. Конечно, еще не факт, что ее вызвали для определенной цели: возможно, все это просто совпадение. Так, посмотрим: существо, назвавшееся Джулиет, выловило меня в ленивой реке одиноких мужчин, что вечером текла по Уэст-Энду; кто я, оно не знало и знать не хотело.
М-м, да, возможно… Конечно, возможно: суккубы же хищницы, и, хотя живут в другом месте, Земля у них – излюбленное охотничье угодье. Но ведь Асмодей предупредил меня, и Пен тоже предупредил, напугав ее, чтобы заранее вооружилась. «Ты займешься этим делом, и оно тебя убьет». Что ж, если в ближайшем будущем не столкнусь с ужасами пострашнее, значит, демон говорил о Джулиет, и ее нападение как-то связано с призраком из архива.
Пен я нашел в подвале – там, где и ожидал. Когда постучался и вошел, она кормила Артура с Эдгаром. Вороны едят печень, которую их хозяйка покупает в больших замороженных брикетах и по одному размораживает. Вот и сейчас все руки в красно-бурых пятнах… Обернувшись, Пен кивком показала на чашку чая, что дымилась на каминной полке. Взяв ее, я сделал большой глоток: прежде чем благодарить, попробую – Пен ведь гомеопатией увлекается.
– Где Мэтти? – по-прежнему скрипучим голосом спросил я.
– Ушел. – Пен бросила очередной ломтик печени в жадный клюв Артура, а Эдвард громко каркнул, требуя равноправия. – Не следовало бросаться на Мэтта, ведь он примчался к тебе посреди ночи. Просто я… я была на грани после… – пауза затянулась, – после того, как увидела ту тварь.
– Все в порядке, – успокоил я. – Мой брат верит в умерщвление плоти и должен быть тебе благодарен.
Пен не ответила.
– Я тоже. В смысле, тоже благодарен. Когда ты влетела с пушкой и начала палить, совсем как в «Бешеных псах» Квентина Тарантино, я уже начал задыхаться. Еще минута – и другие органы бы отказали.
В карих глазах Пен тревога и дружеское участие.
– За окно заплачу, – продолжал я только для того, чтобы не слушать напряженную тишину. – А еще завершаю одну работу и через пару дней получу семь сотен. Тебе ведь хватит, ну, с банком расплатиться?
Пен покачала головой, но вовсе не в ответ на мой вопрос.
– Фикс, – с горечью начала она, – во что ты снова вляпался?
– Не знаю, – признался я, – не знаю, во что вляпался, но давно мечтаю разобраться.
– Тут же не только изгнание нечисти… В чем дело?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});