Предварительные решения - Сурмин Евгений Викторович

И это почему-то вызывало у старшего лейтенанта Долгих большее беспокойство, чем все маты и угрозы генерал-лейтенанта Смушкевича.

Практически сразу, не дожидаясь приезда кого-то из дивизионного или полкового начальства и никого не спрашивая, майор приставил к себе Ивана в качестве «экскурсовода».

– Будешь объяснять, что тут как устроено. А то я в авиации ни бельмеса не понимаю, хоть подскажешь, где истребители, а где бомбардировщики, – нисколько не сомневаясь в своем праве приказывать, на глазах – изумленных командиров дивизии заявил майор.

А когда старший по званию из находящихся на аэродроме командиров, начальник штаба дивизии подполковник Котов посмотрел на Смушкевича, спрашивая взглядом разъяснений, то генерал-лейтенант неожиданно наорал еще и на него, обвинив во всех смертных грехах.

– Держись рядом, старлей, а то как я без тебя потом столовую найду, – усмехнулся пятнистый.

Комментировать приказ майора уже никто не рискнул.

Стартовали учения, если не сказать, что со скандала, то с большого конфуза точно. Долгих стоял рядом с майором и поэтому прекрасно слышал, как генерал-лейтенант ставил соединению первую задачу. От дивизии, не считая самого Ивана, были подполковник Котов, командир 1-й эскадрильи 51 ИАП капитан Ларин и заместитель командира 201-го СБАП капитан Трыкалюк.

– Для начала давайте что-нибудь простенькое, товарищи. Доставайте карты. Вы, товарищ Трыкалюк, поднимайте полк, боевая задача – долететь до аэродрома Плавск-71В. Это чуть южнее города Плавск в Тульской области. Нашли?

– Да, товарищ генерал-лейтенант, я знаю этот аэродром.

– Хорошо. Долетели, провели учебную бомбардировку аэродрома, вернулись. Все ясно?

– Ясно, товарищ генерал-лейтенант.

Смушкевич на секунду задумался и, почему-то посмотрев на майора, неожиданно предложил:

– В боевой обстановке присваиваю себе позывной «Мадрид». Всем называть меня только так. Подполковник – «Кот». Ларин – «Рата-1». Трыкалюк – «Бомбер-1».

Командиры, немного удивленные таким напором, переглянулись, а затем практически синхронно кивнули.

– Рата-1 сопровождает бомберы. Там расстояние в оба конца почти четыреста километров, так что в самый раз будет. Вопросы?

– У меня, товарищ… Мадрид.

– Спрашивай.

– Кто и как проконтролирует эффективность бомбометания?

– Да вы, товарищ подполковник, и проконтролируете. Возьмете один истребитель и будете держаться сзади и чуть выше. Потом честно и объективно доложите. В этом вылете, сказать по-честному, меня больше интересует количество техники, которую вы сможете послать на выполнение задания.

– Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться?

– Виктор, я же сказал: Мадрид, вот тебе ли объяснять?

– Так мне же вы позывной не присвоили, товарищ генерал-лейтенант.

– Обойдешься. Говори уже, чего у тебя?

– Не лучше ли будет связаться с этим аэродромом в Плавске? Во-первых, предупредим, что их бомбить будут, а то еще намочат портки от неожиданности. Во-вторых, пусть они и оценят точность бомбометания. А у товарища подполковника, как исполняющего обязанности командира дивизии, уверен, и на земле дела найдутся.

– Хорошо, так и поступим.

– Еще вопросы?

– Есть один, товарищ Мадрид, – выступил вперед капитан Ларин.

– Говори.

– На колесах с такой взлетной полосы сейчас не взлететь, а на лыжах же запрещено. Что делать?

– Отличный вопрос, товарищи командиры! Отличный! Своевременный и правильный. Только какого хрена вы его мне задаете?! – сорвался в крик генерал-лейтенант. – Это я вас должен спросить! Почему полоса не готова?! Где начальство?! Как вы воевать вообще собрались?! Под трибунал захотели?!

Долгих тогда немного струхнул: не каждый день тебе по два раза трибуналом грозят. И даже чуть-чуть порадовался тому, что майор назначил его своим помощником.

В общем, тогда все обошлось. Прокричавшись, товарищ Смушкевич постановил следующее. Два звена самых опытных истребителей взлетают на лыжах и летят по маршруту, будут разведчиками. А вот остальные чистят ВПП. А в итогах проверки будет указано, что по такое-то время дивизия могла совершать боевые вылеты только «на лыжах».

Шесть самолетов взлетели и скрылись за горизонтом. Проводившие их взглядом товарищи еще не догадывались, какая участь ждет оставшихся на аэродроме. А генерал-лейтенант Смушкевич не побрезговал сесть в раздолбанную полуторку и начал методично объезжать ангары. Самолет к бою готов? Прекрасно. Лопаты в руки и чистить полосу. Самолет не готов? Кто нужен для ремонта, остались, остальные инструмент в руки – и вперед. Самолет вообще неремонтопригоден? Ну, что делать, вы знаете.

Воспользовавшись тем, что генерал-лейтенант решил лично проинспектировать ангары в поисках неучтенных снегоуборочных мощностей, майор, прихватив Ивана, и в самом деле отправился в столовую, обоснованно предполагая, что летчики начнут собираться именно там. И, как оказалось, не ошибся, самые глазастые и любопытные товарищи уже вовсю обсуждали внезапное прибытие высокого начальства, запивая разговоры компотом из сухофруктов. Разумеется, появление нового человека летчики встретили, можно сказать, с большим интересом.

Первый раз Иван заподозрил что-то неладное, когда на вопрос о звании майор дал крайне уклончивый ответ: «Да я здесь не как военный, а как представитель авиапрома, товарищи, если хотите, пусть будет лейтенант. Есть же такое звание?» Летчики, сначала было насторожившиеся, от такого заявления повеселели и начали забрасывать простоватого «представителя» заковыристыми вопросами. А спустя какое-то время старший лейтенант Долгих осознал, что перед ним, вернее перед его боевыми товарищами, просто-напросто ломают комедию.

Майор, сующий под нос генерал-лейтенанту авиации трофейные часы, и майор, уплетающий за обе щеки макароны по-флотски в хорошо протопленной столовой – это два совершенно разных человека. Лицо его сделалось каким-то глуповатым, движения стали неуклюжими и дергаными, а вопросы умиляли своей глупостью.

Через минуту Долгих похолодел, поняв, что майор не просто дурачится. Страшно было осознавать, что этот нелепо выглядевший человечек, не отказавшийся от предложенных ста граммов и смахнувший локтем перечницу, с набитым непрожеванной лапшой ртом, ведет допрос. А боевые летчики наперебой, как дети малые, пытаются ему что-то втолковать. Причем говорят такие вещи, которые от проверки любой здравомыслящий человек до последнего скрывать будет. Это надо же! Майор не поверил, что выпимший даже 50 граммов водки человек может самолет в воздух поднять, и эти придурки начали ему бахвалиться, у кого какие случаи бывали, когда, кто, изрядно поддав, летал. А он еще и восхищается, гад! И успевает следить за Иваном, и даже улыбается глазами.

– Та ти зрозумий, як тебе там? – Здоровенный, под два метра ростом, командир 3-й эскадрильи истребителей капитан Василь Степаненко навис над «представителем авиапрома», обдавая его концентрированной смесью из запахов «Шипра», пота и некачественного алкоголя.

– Виктор я.

– Зрозумий, Витя. Хоч куди тоби, ти ж по земли повзаеш. А я истребитель! Я орэл! Вирыш?!

– Верю. Но все равно нужно же изучать материальную часть, тактику противника…

– Та я все знаю. Нам же у льотному училищи все це говорили.

– Если в училище, то конечно.

– Ти, Витя, людина не вийськова, – Василь положил руку на плечо майора, не давая ему возразить, – вси ци вучення-мучення, тактика-херактика – це так, баловство, а на вийни все решает бойова лють. У кого злости бильше, той и переможе. Ясно, Витя?

– А вы воевали, Василь?

– А як же. Звильняв братив словян. На Варшави литав як над Москвой.

– Варшава, – мечтательно произнес «представитель», – даже немного завидую вам. Но все же, а как же ежедневные тренировки?

Степаненко скорчил гримасу, давая понять, что чихал он на все тренировки с высоты своего немаленького роста.