Рок-н-ролл под Кремлем - Данил Корецкий

Прошу проверить данные личного дела Рогожкина А.М. и все имеющиеся на него оперативно-служебные материалы по линии КГБ СССР, ФСБ России, Управления военной контрразведки, штаба РВСН с целью получения информации, подтверждающей или опровергающей факт его вербовки иностранной разведкой. Лейтенант Евсеев».

Следующий лист – справка отдела культуры, которую Евсеев тщетно пытался получить несколько недель:

«По оперативным данным, в конце 60-х – начале 70-х годов прошлого века в Москве, в театрально-артистических кругах были известны следующие лица по имени Николай: Анисимов Николай Николаевич, Беленко Николай Васильевич, Воропаев Николай Сидорович (прозвище «Струна»), Гиндалин Николай Аветисович (прозвище «Черный»), Ежиков Николай Терентьевич, Лобов Николай Осипович…»

Фамилия Лобова была обведена красным. Всего в списке приводились тридцать пять фамилий и короткая справка-объективка на каждого фигуранта. Несколько спившихся или несостоявшихся артистов, один билетный кассир, оперный тенор, пожарный театра Ленсовета, работник торговли, тунеядцы… Попали они в поле зрения «органов» по разным причинам. Спекуляция театральными билетами, ширпотребом или спиртным, организация «левых» концертов и «подпольных» выступлений диссидентствующих поэтов или певцов, контакты с иностранцами и даже гомосексуализм и растление малолетних…

Дальше Евсеев читать не стал, только удивился ширине невода, которым в былые годы его ведомство прочесывало интересующие его социальные сферы…

Следующие несколько листов – выписка из личного дела Рогожкина. Он действительно имел дядю, фамилия которого была обведена красным карандашом: Лобов Николай Осипович.

У Евсеева даже сон пропал и позвоночник снова стал твердым и гибким, как стальная пружина. Таких совпадений просто не бывает! Он быстро просмотрел справку:

…1934 года рождения, дер. Горюхино Курского района Ставропольского края, русский… Родители – Лобов Осип Матвеевич, Лобова Галина Ивановна…»

Так, это ясно. Ничего интересного.

«…Сестра – Лобова Наталья Осиповна (в замужестве – Рогожкина), родилась… училась…»

Не то, не то.

«…В 1953-м году поступил в Московский институт народного хозяйства на факультет „товароведение"… По окончании работал в тамбовском облторге… В 1961-м возвращается в Москву… „Детский мир", секция промтоваров… ГУМ, секция бытовой техники… Московский военторг, отдел промышленных товаров, заместитель старшего товароведа…»

Ага, вот откуда дядя Коля знает, куда какой дефицит везут!..

Юра пробежал глазами оба листка. К началу семидесятых дядя Коля «вырос» до заместителя директора военторга. Получил трехкомнатную квартиру на Цветном бульваре. Характеристики с места работы – прекрасные, как и следовало ожидать. Что интересно: на шпионов и их пособников не бывает плохих характеристик! Как впрочем, на крупных казнокрадов и взяточников…

Итак, торгаш высокого ранга: в те годы это полная обеспеченность, почет и уважение, «вхожесть» в любые круги – похлеще, чем сейчас депутат Госдумы… Дядя Коля вполне мог доставать молодому Рогожкину билеты на концерты, кинофестивали, катать его на своей «Волге», водить с девушкой в рестораны… Только… Была в этом деле одна неувязка.

Евсеев представил себе их рядом: замдиректора крупного московского универмага и его племяша, будущего полковника Рогожкина. Избалованного доступом к дефициту парня, в модном импортном шмотье и «шузах» – так тогда называли крутые туфли, хотя слово «крутой» в оборот еще не вошло… Он слушал пластинки, которых в магазинах было не достать, жевал невиданную роскошь – жвачку, крутил первые портативные магнитофоны, танцевал твист с отвязными парнями и девушками из московской центровой тусовки…

Но тогда и выросший Рогожкин должен был сохранить в себе какие-то черты московской «золотой молодежи»: речь, манеры, повадки… У них это остается на всю жизнь, как говорится – закваска сразу видна… А тут пьющий медведь, лакающий какую-то дрянь и кромсающий штыком конскую колбасу… Нет, Юра должен был признать, что картинки не совмещаются и Рогожкин подходит на роль «золотого мальчика» не больше, чем Мамедов – на роль хакера.

12 сентября 1995-го года дядя Коля умер вследствие острой сердечной недостаточности, так что допросить его не удастся. Свежеиспеченный капитан вздохнул. Сколь ни был ты могуществен и богат, а конец один…

Далее под отдельной скрепкой – сведения о Рогожкине Алексее Михайловиче (школа, Кубинка, полигон) и краткая справка о других его родственниках.

Иногда Евсеев отрывался от чтения, чтобы взглянуть на полковника. Кормухин что-то писал, хмуря густые брови под толстыми стеклами очков. Раньше Юра не видел его в очках.

В школе Леша Рогожкин учился средне, ни в чем плохом не замечен, избирался комсоргом класса и исправно собирал членские взносы. Взносы тогда были по две копейки в месяц – они не столько обогащали комсомольскую казну, сколько дисциплинировали членов организации, вырабатывали в них чувство преданности и готовность платить в дальнейшем сколько потребуется.

В училище Алексей тоже звезд с неба не хватал: четверки и тройки шли поровну, правда, за стажировки в войсках всегда получал отличные оценки. С товарищами отношения ровные, близких друзей нет. Замкнут. Табельным оружием владеет уверенно…

Впереди замигала тревожной лампочкой строчка, обведенная красным карандашом: в 1970—1972 годах встречался с девушкой: некой Кравченко Варварой Александровной, собирался на ней жениться, но брак сорвался из-за того, что невеста не захотела уезжать из Москвы. Вот тебе и Варенька-красавица! Та самая Варенька, девушка генеральского сынка, которую благополучно увел завербованный Кертисом Вульфом курсант-ракетчик, не без помощи, конечно, своего дяди Коли… Все совпадает – тютелька в тютельку!

А вот еще одна короткая справка, помеченная в углу жирным восклицательным знаком красного цвета:

В 1998 году Рогожкин А.М., находясь по обмену опытом в составе делегации Министерства обороны в штаб-квартире НАТО, в Брюсселе, в свободный вечер оторвался от товарищей и четыре часа отсутствовал вне контроля со стороны руководства делегации и других офицеров. Появился в состоянии легкого опьянения, объяснив, что заблудился. За это Рогожкину объявлен выговор с занесением в личное дело и принято решение в дальнейшем не направлять его в командировку за рубеж…

– Ну? И как тебе сюрприз?

Кормухин наклонил голову и смотрел на него над очками.

– Впечатляет, – честно сказал Евсеев.

– Еще бы. И дядя Коля, и Варя, и спутниковый передатчик на полигоне, и выход из-под контроля за границей – все в цвет! Капец котенку, больше срать не будет! – В хорошем настроении начальник отдела еще со времен борьбы за чистоту идеологии позволял себе грубые, «простонародные» шутки, когда-то призванные сбить с толку диссидентов-интеллигентов.

Евсеев слышал об этой привычке, но столкнулся с ней первый раз.

Полковник негромко запыхтел, изображая смех. Юра из вежливости улыбнулся. Котенку, положим, еще не «капец»… Да и тот ли это котенок, с юридических позиций совершенно неясно. Все вилами по воде писано да через лопату сеяно, как говорится… А надо не размахивать лопатой – рыть надо, рыть и рыть… Полковник эго наверняка понимает, подумал Юра. И я это понимаю. Почему же мы разговариваем так, словно Рогожкин уже у нас в кармане? Будто между нами есть некий сговор… Или он таким образом испытывает меня?

– Спасибо, – сказал Юра, закрыл папку и положил ее на стол. – Буду работать дальше.

– Давай, работай, герой! – весело подбодрил его Кормухин. – Удача идет к тебе, капитан Евсеев. Орден, считай, на подходе! Но ты вот что…

Полковник ритмично постучал ладонью по столу.

– Сейчас давай домой – отоспишься, мама-папа, куриный бульончик и все такое. А завтра бери этого Рогожкина за рога и крути его, пока не расколется. Дам тебе двух оперов, машину – какой факт нужно будет проверить, посылай по ходу опроса. А когда он «лопнет», передадим дело следователю, а ты останешься в оперативном обеспечении, чтобы до суда довести чин чинарем. Ясна задача?

– То есть как – завтра Рогожкин? – удивился Юра. – Я снова вылетаю в «Дичково»?

– Почему «Дичково»? – Кормухин нахмурился. Потом понял: – А-а… Нет, конечно. Ты просто не в курсе. Рогожкина вызвали сюда, в штаб ракетных войск, в кадры. Завтра он прибудет, якобы для решения оргвопросов, связанных с увольнением: определить место жительства, выписать жилищный сертификат, ну и все такое. Уже все решено. У меня только что был начальник полигона, Фирсов, – да ты его застал! С ним все и обговорили. Приедет, никуда не денется. Под негласным конвоем: с двумя сопровождающими, вроде попутчиками. Даже если догадывается – а должен, по идее, догадаться, поскольку волчара опытный, – так вот, если даже догадается и дернется не в ту сторону, все равно скрутят и привезут. Так что примешь его от кадровиков, доставишь прямо сюда – и за дело! Прессуй его по полной программе!