Мне давно хотелось убить - Анна Данилова

Крымов кричал, а потом голосовые связки не выдержали, и он замолк, закашлялся.

Шубин молчал. Он действительно потерял всякую осторожность в разговоре о Литвинец, но разве до Ерохина ему было и до обещания хранить молчание по поводу найденного на крыльце ерохинского дома узла с вещами Литвинец?

Однако, проезжая мимо его ВТОРОГО дома, Шубин обратил внимание, что сюда тоже ведут следы от снегохода. Но Ерохин никогда и не скрывал, что у него в сарае стоит снегоход. Только в момент исчезновения Земцовой этот снегоход находился именно там, Шубин сам его видел собственными, что называется, глазами. Так стоит ли сейчас удивляться тому, что Виктор перемещается по городу именно на этом транспортном средстве, тем более что он в этом доме держит живность?..

И все-таки после слов Крымова Шубин испытал неприятное саднящее чувство вины, замешанной на подозрении. Да, безусловно, он был виноват перед Крымовым, поскольку скрыл от него такую важную информацию, но разве мог он предполагать, что Крымов, этот бездельник, привыкший пользоваться результатами чужого труда, да к тому же еще погрязший в бесчисленных любовных авантюрах, когда-нибудь выберется из своего уютного загородного гнездышка и проявит себя таким активным образом? Тот Крымов, с которым Шубин жил, можно сказать, бок о бок вот уже целую неделю, был полной противоположностью Крымову, который в сознании так и остался для него ТАМ. В ГОРОДЕ… Этот же Крымов, который сейчас уверенно вел снегоход по м-ским улицам, был способен на многое. Неужели они все – и Земцова, и Щукина, и сам Шубин – так ошибались в своем шефе?

И еще один вопрос мучил Шубина: ради кого Крымов рванул в М. и стал совсем другим человеком: ради Щукиной или ради Земцовой?

Но при мысли о Юле и о том, что люди Кречетова вполне могли уже обнаружить ее в подземелье, ему стало нехорошо.

На берегу Графского озера снегоход, развернувшись, остановился возле вытоптанной поляны, в центре которой зияла прямоугольная черная яма. Они опоздали. Это было понятно уже на выезде из города, где они обратили внимание на многочисленные следы снегоходов, на которых, очевидно, и возвращались в город люди Кречетова.

– Тем лучше, – проговорил Крымов, соскакивая на снег и отряхиваясь от снега. – Спички не забыл?

Вооружившись пистолетами и прихватив с собой две керосиновые лампы, одну лопату (на случай, если придется столкнуться с завалом), свечи, пачку печенья и два мотка веревки, Крымов с Шубиным спустились в яму и, пригнувшись, пролезли в разлом, после которого они уже смогли выпрямиться в полный рост.

– Мне кажется, что я знаю, почему ОНИ приказали приостановить операцию, – сказал Крымов, зажигая фитиль лампы и надевая на нее стеклянный колпак. – И хотя тебе это покажется бредом, думаю, мы влипли по самые уши…

Кречетов вышел из кабинета своего начальника взбешенный. Операция, которую он разрабатывал всю ночь и на которую ушло столько сил, из-за которой из С. была даже доставлена служебная собака, наверняка способная найти этого мерзавца, сгубившего столько душ, была отменена по такой тривиальной причине, что у него даже язык не поворачивался произнести ее вслух своим подчиненным.

Войдя в свой кабинет, где его поджидали совершенно сбитые с толку оперативники – Челобанов, Шаров, Зимин, Скворцов и Серегин со своей собакой, тот самый, которого прислал в М. Сазонов, – Кречетов, сев за свой стол, достал сигареты и закурил.

– Мужики, вы мне можете, конечно, не поверить. Но есть предположение, что подземелье, которое расположено под нашим прекрасным городом, выходит напрямую к ракетной точке…

Послышался тройной свист – это свистели на выдохе удивленные услышанным Шаров, Скворцов и Челобанов.

– А при чем здесь эта могила? Ведь она находится в двадцати километрах от города! Они что же, думают, что немецкие кроты, которые прорыли это подземелье, добрались и до Графского озера? Но зачем?

– Возможно, что они и не соединяются – я имею в виду эту могилу и подземелье, но если соединяются, то вас могли бы пристрелить, как крыс, без предупреждения, только лишь за то, что вы приблизились к скрытому военному объекту. Я пытался, как мог, объяснить им, что девушка не могла пройти двадцать километров под землей в голом виде и остаться живой, но понял, что Савченко этот приказ спустили сверху…

– Вообще-то у меня тоже была такая мысль, – сказал Зимин, – и знаете почему? Да потому, что слишком уж качественно прорыт этот подземный ход, чтобы не имелось на это какой-нибудь стоящей идеи. Те люди, которые действительно, как кроты, пропахали столько километров под землей, имели перед собой какие-то конкретные цели. Либо им просто хорошо заплатили. Я думаю, что этому подземелью лет сто, не меньше. До того, как на этом месте возник наш город, здесь было нечто вроде хутора, а точнее, отгороженная каменным забором территория, на которой находился замок какого-то графа. Понятное дело, что жил он не один, у него было хозяйство, мельница… Словом, это было подобие государства в государстве. После прихода Советской власти замок превратили в тюрьму! И если этому графу подземелье нужно было для хранения зерна или вина, а также в военных целях, то после того, как здесь появилась тюрьма, с помощью подземных ходов организовывались побеги. Не исключено даже, что с ведома руководства тюрьмы…

– Слушай, Зимин, откуда ты все это знаешь? – Кречетов не находил слов – до того ему весь этот рассказ показался детской сказкой. – Ты еще скажи, что в замке жил людоед!

– Да вы сходите в местный краеведческий музей и почитайте! – покраснел Зимин и замолчал.

– Между прочим, – сказал Челобанов, – я лично слышал, что Графское озеро появилось здесь в шестидесятых годах, что раньше на его месте был просто источник, который соединялся с Волгой. Но после того, как один из его протоков был повернут в сторону мельницы, на месте источника и появилось озеро…

– Ты хочешь сказать, – вдруг оживился Кречетов, – что могила, которую мы нашли, могла быть одним из выходов из подземелья и что она оказалась в метре от озера СЛУЧАЙНО?

– Конечно! Какой идиот копал бы прямо у воды, понимая, что она в любой момент может хлынуть в подземный ход… Это просто чудо какое-то, что земля здесь глинистая и что этот ход не размыло и не залило водой. Другое дело, что столько лет прошло, а никто из местных жителей не обнаружил эту яму и не свалился в нее… А что касается ракетной точки, то наверняка, прежде чем ее построить вблизи города, зная о существовании такого огромного подземелья, о котором до сих пор ходят легенды, все входы и выходы из него ЗАВАЛИЛИ.

– Почти все… – уточнил Челобанов. – Я просто уверен, что этот подземный ход тянется от озера к мельнице.

И черт бы побрал эту ракетную точку – нам не дали пройти до мельницы… А ведь если существует этот выход – или вход, – то о нем наверняка знал и убийца. Теперь я уверен, что это с ним Литвинец проводила время на озере, не зная о том, что находится в прямом смысле одной ногой в могиле…

Зазвонил телефон. Кречетов взял трубку. Послушав немного, удивленно пожал плечами:

– Конечно, проводите… Я жду. Да, кстати, Удачина вернулась из С.? Понятно. А что слышно про Фомину Людмилу? Не нашли еще, где она снимает квартиру? Ну что ж, работайте дальше. Крымова не видели? Он не звонил? Странно все это…

Он положил трубку и обвел всех присутствующих тяжелым взглядом. Усталое бледное лицо, плотно сжатые губы – выглядел он не лучшим образом: видно было, что подсечка начальства сделала свое черное дело – Кречетов был выбит из колеи. Все понимали, что появление в городе директора частного сыскного агентства Крымова напрямую связано с исчезновением и убийствами девушек, и для самолюбивого Кречетова представлялся уникальный случай проявить себя и доказать, что и он как сыщик чего-нибудь да стоит. Тем более что Дина Кириллова и Наташа Литвинец жили именно в М., а теперь еще выяснилось, что и тела их нашли на территории Графского озера… Кому, как не Кречетову, заместителю начальника уголовного розыска города М., надо, кровь из носу, найти убийцу?! И кому, как не Кречетову, надо бы воспользоваться ситуацией, чтобы утереть нос легендарному Крымову – этому выскочке, хапуге и ничтожеству (он знал это по слухам и от своего начальства), делающему деньги на горе других?!. И если Шубин и Земцова, с которыми Кречетов познакомился раньше, чем с Крымовым, сразу же вызвали в нем симпатию – они оказались простыми в общении и производили впечатление людей, которые сами, ни на кого не надеясь, добывают информацию и работают, можно сказать, на износ, – то Крымов сразу ему не понравился и показался Кречетову обыкновенным городским снобом, решившим лишь ради разнообразия и экзотики приехать в М.

И вот сейчас, глядя на своих ребят, которые и сами-то готовы были рискнуть чем угодно, чтобы проникнуть в подземелье и выйти на след убийцы, Кречетов лишь тяжко вздохнул и проговорил, чувствуя, что от него ждут какого-то решения, какого-то знака: