Собака, которая любит - Наталия Криволапчук

Молодая женщина поехала вместе с собачкой в гости к малознакомым людям, живущим на другом конце города. Видимо, они неплохо провели там время, но веселье, как иногда бывает, закончилось общей ссорой. Вдрызг разругавшись с хозяевами и прочими гостями, она ушла в туман, в буквальном и переносном смысле, в пятом часу утра августовской ночи. Как это произошло, моя собеседница и сама толком не помнила. Знала только, что собачка была с нею, в шлейке, но без поводка.

Очнулась девушка, когда уже совсем рассвело. Она ползала на четвереньках по травяному газону, пытаясь нашарить собачку, звала ее, как могла, но любимицы с ней не было. В том районе застройка современная, с большими расстояниями между громадными, вытянутыми по фасаду домами, и собаке было куда уйти. Понятно, что все поиски были совершенно безуспешны. Напоминаю, что ко мне она обратилась полтора месяца спустя, а все это время ездила туда то одна, то вместе с подругой, расспрашивала людей, звала, лазила по подвалам.

Мы поехали на место с хозяйкой и ее подругой. На подходе к дому я отпустила Черного с поводка: посмотрим, как он примется за дело. Не тратя лишних сил на разведку на незнакомой местности, он направился прямиком к одному из подъездов и поднялся на высокое крылечко сбоку, под углом к дверям. Хозяйка пропавшей собачки изумилась: "Это та дверь, мы с ней вот так и шли!". Ну, что мне было отвечать, кроме: "Я уже поняла"?

От дверей он, уже решительно, по-деловому, нос в землю, зашагал к треугольнику травы у угла соседнего корпуса. Запаха, понятное дело, за полтора месяца не осталось никакого, но нос - еще и инструмент биополевой настройки. Он шарил носом в начинавшей увядать траве (на дворе уже давно сентябрь, по утрам заморозки), он, как несколькими годами раньше у подоконника, всеми силами показывал мне, как много там следов искомой собачки. Потом, окончательно "поймав волну", он пошел в сторону, через весь огромный двор, то задерживаясь в каких-то ничем не примечательных местах, то резко ускоряя шаг. У помойного бака, усыпанного, как водится в наших дворах, горками каких-то пищевых отходов и очисток, он заметно оживился. И я увидела внутренним взором некрупную рыженькую собаку, подбирающую тут какую-никакую еду. Она там - ранним утром, ей еще холодно и сыро от сумеречного тумана.

Для проверки я спросила у хозяйки: "У вашей собачки шерсть на горле светлее, чем на теле? Остренькие ушки с очесами за ними?" И получила подтверждение. Не Рольфу оно было нужно - мне, человеку!

Так, время от времени приостанавливаясь и рассматривая картинки из бесприютной жизни собачки, мы дошли до длинного дома, стоявшего перпендикулярно тому, у которого мы были раньше. Тут Рольф затормозил и показал, что хотел бы пролезть в подвальное окошко, да только габариты не позволяют. При ближайшем рассмотрении в доме обнаружился сквозной подвал, в который залезла, согнувшись в три погибели, подруга хозяйки. В подвале наличествовали следы человеческого бытия - какие-то ватники, тряпки-подстилки, ящик вместо стола...

Мы с Черным и хозяйкой собачки двигались вдоль дома снаружи, останавливаясь у подвальных окон-лазов и получая донесения от подруги. Вдруг та вскрикнула: вдали в подвале послышалось движение!

Из окошка метрах в двадцати от нас выскочила рыжая собачка, на мгновение остановилась и посмотрела в нашу сторону. Хозяйка закричала, узнав ее, принялась звать, побежала! Но собака, больше не оглядываясь, метнулась за соседний дом и исчезла в таком же огромном дворе.

Но нас так просто не проведешь! След есть, очень горячий, и я прекрасно видела, где надо занюхивать. Поставила Пылесоса на след, как положено: "Нюхай! Ищи! След!". Он послушно отправился в соседний двор. А там...

Он принялся ломать комедию, да так, что даже я ненадолго поверила, что он потерял след. Он бродил, потерянный и жалкий, изумляясь тому, что собачка ухитрилась побежать одновременно и налево и направо. Он метался от куста к кусту, от дверей к дверям, всякий раз притворяясь, что полон рвения и самых горячих надежд, что еще мгновение - и собачка будет с нами!

Но то и дело взглядывал мне в глаза усталым карим взглядом, которого не могла заметить хозяйка беглянки. И я понимала, в чем дело. Она не хотела возвращаться!

Для него воля самой собаки всегда была превыше желаний человека, и я не могла его за это осуждать. Это наше общее правило: мы в любом случае стоим на стороне собаки, даже если это противоречит пониманию человека. И мои собаки, и наши подопечные очень ценят эту солидарность.

Я не в первый раз сталкивалась с этим собачьим законом, который называется "изгнание из стаи" и который частенько служит причиной потери собак, потому что хозяева его, к несчастью, не понимают. Отношения в стае и то, кому в ней быть - вопрос непререкаемой власти Вожака. Он единолично принимает суровое, но никем не оспариваемое решение, а остальные члены стаи помогают ему изгнать того, кто стал чужим, будь он хоть лучший друг, хоть сын, хоть мать. Нам, людям, кажется странным, что отверженные собаки в таких случаях не переживают, не тоскуют "по первой семье", принимая изгнание не как трагедию и не как проявление злой воли, а как факт действительности.

Видимо, хозяйка в не вполне нормальном своем состоянии, под влиянием ссоры с приятелями, продолжала бушевать и на улице, наедине с собакой. Та, не поняв такого резкого изменения отношения к ней, до сих пор горячо и нежно любимой, решила, что она больше не нужна. Мне оставалось только объяснить хозяйке, что именно произошло (хотя - как убедишь в этом неподдельно страдающую одинокую женщину?!) и, уже для ее утешения, а не для пользы дела, создать вместе с Черным биополевые "маячки", которые могли бы вывести собачку к ней. Она, уже не сомневаясь в том, что собака находится в этих дворах, ездила туда еще с месяц. Безрезультатно!

Они и меня научили искать собак-потеряшек, и теперь мы это делаем вместе. В тех случаях, когда я не знакома с собакой, поиск возможен только благодаря контакту хозяина со своим пропавшим любимцем. Да еще - в силу не вполне понятной мне связи моих собак с беглецом.

Мы не всегда выезжаем на место происшествия - бывает, что и из дома не выходим. Я прошу принести мне какой-то предмет, находившийся в постоянном контакте с собакой: ошейник, а еще лучше - подстилку, только, Боже упаси, не стиранную. Биополевой отпечаток, создаваемый во сне, меньше искажен реальностью и сознанием, более информативен и прочен. Собаки нюхают предмет, как при реальном поиске по следу, я же ощупываю его рукой. Если мне кажется, будто я ощущаю ладонью тело и шерсть собаки, тепло и выпуклость мышц, шелковистые или жесткие волосы, то это означает, что мне удалось настроиться. Я обязательно проверяю себя, задавая хозяину какой-нибудь вопрос о привычках и индивидуальном поведении собаки. Мои собаки подсказывают мне, как, через какие эмоции надо вступать в контакт с потеряшкой. И я, с их помощью, начинаю видеть то, что видит пропавшая собачка, чувствовать то, что чувствует она. Если, конечно, она жива. Впрочем, ответ на этот вопрос, самый главный, мы с собаками получаем сразу, по первым же ощущениям при настройке.

Дальше, что называется, возможны варианты. Можно ориентироваться по подробной карте города или попросить хозяина собаки нарисовать то место, откуда сбежала зверюшка. Можно почувствовать, находится ли собака рядом с людьми, в человеческом жилье, или бродит одна по улицам, а может быть, примкнула к бродячей стае (хотя последнее бывает крайне редко - ведь развитие общения с другими собаками неразрывно связано с тем, как собака строит отношения с хозяином, а стало быть, и с вероятностью ее потери или бегства). Нередко мне удается проследить путь собаки от того места, где хозяин видел ее в последний раз, до того момента, когда с ней, к примеру, сели в автобус. Надо вам сказать, что автотранспорт мешает биолокационному поиску так же сильно, как и при работе по следу.

А потом я начинаю, неведомо откуда, узнавать кое-что о людях, подобравших собаку, видеть какие-то детали обстановки. При этом я обязательно проговариваю вслух все, что приходит в голову, не заботясь о том, что это может показаться моей фантазией. Иногда ключ к розыску дают именно детали. Конечно, без ошибок не обходится, но бывают случаи, когда неточности или сомнения оказываются еще более доказательными свидетельствами, чем все остальное.

Разыскивая таким образом четырехлетнего кобелька-фокса, я описала некоторые детали обстановки квартиры, где он находился, предупредила хозяина, что в доме есть ребенок, который успел привязаться к собаке и будет протестовать против ее возвращения. Описывая мать ребенка, я сказала: "Вижу, что это блондинка, но не знаю, натуральный ли это цвет или волосы крашены". Хозяин собаки обнаружил песика в тот же вечер и пришел к этим людям, запасшись конфетами и бананами для ребенка (это был, как выяснилось, восьмилетний мальчик). Красное пятно на стенке оказалось ковром, светлый контур - вазой, стоявшей в углублении шкафа. Временная хозяйка песика и впрямь была блондинкой. Хозяин фокса, удивленный совпадениями, смущаясь, спросил, красит ли она волосы. Та ответила: "Я - блондинка от рождения, но подкрашиваюсь в другой оттенок".