Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина - Руслан Хасбулатов

Ранее правительство Чеченской Республики доводило до све­дения Вашей администрации о полной солидарности с курсом пре­зидента России по демократизации страны и готовности оказать Вам в этом тяжелейшем деле всемерную, всестороннюю поддерж­ку. В этот суровый час, когда решается судьба России, мы еще раз хотим заверить Вас, что мы верны слову и готовы помочь в любой момент всеми средствами, которыми располагаем.

Примите, Господин Президент, уверения в моем высоком ува­жении.

Президент Чеченской Республики Джохар Дудаев 7 октября 1993 года № 06-353 город Грозный

Как они близки, однотипны, Ельцин и Дудаев, два аван­тюриста от политики — методами решения политических проблем — танки, бронетранспортеры, спецназ, расстрелы людей. Очевидна и их духовная, внутренняя близость — ду­даевцев и ельцинистов: одинаково циничное отношение к человеческой жизни, морали, нравственности, презрение к демократии, народу, животная страсть к власти и наживе, и... ложь... и — насилие...

В первом письме — реверансы российскому президен­ту, заверения в том, что в развернувшейся по инициативе Кремля борьбе с Верховным Советом симпатии мятежного экс-генерала на стороне российского президента, и сигнал Кремлю, что Хасбулатову нечего рассчитывать на помощь из его республики. Крайне любопытно второе письмо, в котором Дудаев советует Ельцину совершить государст­венный переворот, причем с главной целью избавиться от своего земляка, Хасбулатова, поскольку предлагается «со­хранить» Съезд народных депутатов России, но председа­тельствовать на этом съезде, по мнению Дудаева, должен ви­це-президент Руцкой. Руцкому чеченский президент готов «простить» даже введение на территории Чечни ЧП, лишь бы был отстранен Хасбулатов — в этом, конечно же, сказы­вается традиционный для многих (если не для большинст­ва) националов комплекс неполноценности — ненависть к более сильному земляку, глухая зависть. Следующее пись­мо написано скорее для поддержания «темпа постоянной связи» через односторонние послания — уже после того, как стало ясно, что референдум ничего Кремлю не дал, и поэтому генерал воздерживается от обычных своих сове­тов, что делать российскому президенту дальше. Поэтому он не осмеливается называть имя Председателя Верховного Совета, но зато ссылается на третьестепенных депутатов в российском парламенте, которые якобы чуть ли не готовят «переворот» в Грозном в пользу «коммунистов».

Но зато какая радость в последнем письме-телеграмме, направленном сразу же после того (7 октября 1993 года), как расстреляли парламентский дворец, а меня бросили в Лефортово. «Правительство Чеченской Республики одобря­ет ваши действия по подавлению коммунистическо-фашистского мятежа в Москве», — пишет этот бывший парторг авиационного полка, получивший звание генерала в силу добросовестного служения, «беспредельно преданного делу коммунизма... образцовое выполнение заданий командования в Афганистане...» — так гласила его характеристика в лич­ном деле.

Люди же в республике мыслили иначе — тысячами они собирались в Грозном, других городах и селах на митинги, требовали суда над кремлевскими путчистами и освобожде­ния их земляка — и это в то время, как Дудаев дал строжай­ший приказ не допустить никаких митингов в защиту Хас­булатова, против ельцинских преступных властей!.. А его прихвостни устраивали праздничные застолья с пляской и стрельбой, отмечая «падение Хасбулатова».

Можно определенно отметить следующее: Ельцин и его сторонники никогда не решились бы атаковать Вер­ховный Совет, если бы власти Чеченской Республики не заняли бы откровенную позицию поддержки крем­левских действий по уничтожению парламентарного строя. Дудаев «прикрыл» Кремль от возмущения и ак­тивных действий населения всего Северного Кавказа.

Глава 2. ЗАГОВОР И МЯТЕЖ

Приготовления заговорщиков («ГКЧП»-2)

В Верховный Совет непрерывно приходили сведения о ширящемся кремлевском заговоре. Ельцин стал инспек­тировать подмосковные воинские части, предупреждать их о наступлении «решительного часа». Генеральские звезды сыпались направо и налево. Элитным частям повышали жалованье, улучшали питание. Стали проводить учения с использованием макета Белого дома. Когда, узнав об этом, группа депутатов выехала в расположение воинской части, где происходили эти «учения», их туда не пустили.

Звоню Ельцину — не соединяют, Черномырдину — не соединяют. Раз 10 пытался в тот день достучаться до этих высших должностных лиц государства — не хотят разгова­ривать с главой российского парламента. Позвонил мини­стру безопасности Виктору Баранникову (он еще был «при своей должности»), потребовал объяснений по фактам; на­чисто отказывается их подтвердить, заверил, что никаких приготовлений к «чему-то особенному» не проводится.

Конечно же, он не стал говорить им правду — Баранни­ков был предан своему «хозяину» — Ельцину. Уже в сере­дине сентября, в воскресенье, часов в 11 вечера, вдруг по правительственной связи позвонил мой заместитель, Ва­лентин Агафонов, дежуривший в 1-й приемной (Председа­теля Верховного Совета). Сообщил, что получил сведения о введении в Москву крупных воинских частей МВД. По­просил срочно приехать в Белый дом. Приехал. ...Оказалось: гостиница «Москва» была объектом, на котором отрабаты­вали штурм Парламентского дворца войсками МВД. Так что к штурму Белого дома готовились загодя и основательно... Армии, офицерства заговорщики боялись — не случайно появился приказ об изъятии табельного оружия у офице­ров, а также у курсантов военных училищ и вузов и отправке его на склады. Это делало армию более контролируемой в случае внутреннего вооруженного конфликта и оставляло парламент без поддержки симпатизирующих ему офицер­ских кадров.

Снятие В. Баранникова с должности министра безопас­ности (кстати, под явно надуманным предлогом — «недос­татки» в руководстве погранвойсками) и частичное пере­подчинение войск Министерства безопасности (МБР) и МВД — Министерству обороны, а спецгрупп «Альфа» и «Вымпел» — Главному управлению охраны (ГУО), привело ряд аналитиков к мнению, что Ельцин «готовится к чему-то серьезному и поэтому пытается поставить МБР под свой личный контроль».

Надо отметить, что в российской печати много писалось о том, что Баранников был снят в связи с тем, что пришел к выводу (или дал себя убедить), что политика Ельцина на­носит «ущерб национальным интересам России». И якобы вступил в тайный союз с Хасбулатовым. Чушь какая-то! И далее — по якобы аналогичном причинам был ранее снят с должности и «человек № 2» в МВД — генерал Дуна­ев. На деле же все было иначе — я бывал часто недоволен Баранниковым и публично делал замечания в адрес его «ве­домства». А о какой-то «близости» Дунаева к руководству парламента и речи не могло идти. Они оба, так же как и мно­гие другие, пали жертвой подозрительности Ельцина. И оба «побежали» в парламент с жалобами на президента, находя в некоторых депутатах «сочувствие». Это, в свою очередь, воспринималось в Кремле как нечто серьезное — видимо, там стали бояться уже собственной тени.

Подготовка к мятежу осуществлялась через разгром органов безопасности, удаление профессионального ядра из его состава, уже потерявших былой профессионализм после августа 1991 года (большинство профессиональных чекистов были уволены, либо они сами ушли из «конто­ры»). Одновременно расширялась сфера действия Главного управления охраны президента (ГУО), и численность людей в этом управлении возросла до многих тысяч — офицеров. Убрав Баранникова, Ельцин специально решил не спешить с назначением нового министра, оставив Галушко «испол­няющим обязанности» — любимый метод секретарей обко­мов партии в прошлом: «подвесить» человека в неопреде­ленном состоянии.

Демонстративные посещения в последние месяцы Б. Ельциным воинских частей (как раз тех, которые были непосредственно затем задействованы в расстреле парла­мента) укрепили меня в мысли о готовящемся государст­венном перевороте. Да и не только меня — многих других парламентариев, моих военных советников, независимых наблюдателей. Показательно, что проправительственная пресса их тогда высмеивала: у страха, мол, глаза велики. Даже Филатов, мой бывший зам, оскорбительно проком­ментировал мои предупреждения относительно наличия заговора в Кремле против Конституции. «Известный гене­рал» Дмитрий Якубовский, друг генерала Кобеца, Шумей­ко, адвоката Макарова и прочих, сообщил, что еще «в июле был разработан план, в соответствии с которым Хасбулатов должен быть устранен с политической арены до ноября». А за несколько дней до объявления Указа № 1400 работни­кам силовых министерств, а заодно и президентской охране «вдруг» повысили зарплату — почти в два раза.