Клуб Мертвых - Вильям Кобб

Де Белен, повинуясь инструкциям Бискара, а скорее из любопытства, чем из настоящего послушания, приблизил к себе молодого человека.

Жак понравился ему с первого взгляда.

На вопросы герцога он отвечал с наивной простотой, заставлявшей того внутренне улыбаться. Жак не скрывал ничего. Он откровенно высказывал все свои впечатления. Он, с полной уверенностью в ее правдивости, рассказывал невероятную историю своей жизни, вследствие которой вчерашний рабочий превратился в графа. Все вокруг восхищало его, и это крайне забавляло де Белена.

Сначала де Белен думал, что рассказ Манкаля — чистая басня и что этот мнимый новичок — просто авантюрист, разыгрывающий определенную рать. Но, тщательно расспросив его, он не мог найти ключа к этой загадке. Бумаги, подтверждавшие его права на имя де Шерлю, были неоспоримы.

Это еще более усиливало таинственность приключения.

Какая могла быть у Манкаля цель? Мнимый Жермандре обещал взамен оказанной услуги подарить ему руку Люси де Фаверей. Какая связь могла существовать между этими двумя обстоятельствами?

Во всяком случае, требуемая услуга не таила в себе ничего преступного. Де Белен взялся за свою роль ментора так рьяно, что его воспитанник делал довольно быстрые успехи на поприще светской жизни, и герцог, несмотря на свой эгоизм, не мог не почувствовать некоторой симпатии к своему ученику. Он был почти тронут порывами благодарности Жака, который был в восторге от своего учителя.

Таково было положение на тот день, когда де Белен узнал, вместе со всем Парижем, об исчезновении Манкаля.

Это был непредвиденный и, вместе с тем, неприятный удар. Он заключил глупую сделку, введя в свет человека, которого не знал… А теперь еще и лишался вознаграждения за это…

Какова бы ни была симпатия, внушенная ему Жаком де Шерлю, де Белен не испытывал ни малейшего желания давать приют какому-то незаконнорожденному…

Таким образом, едва успев прочитать в газетах о приключении с банком Манкаля, герцог, не теряя ни минуты, решился проверить лично подлинность этого известия.

Он отправился прежде всего к мнимому Жермандре, но оказалось, что библиофил уже несколько дней назад все распродал и уехал.

Тогда де Белен поехал на улицу Людовика Великого. Факт, сообщенный газетами, вполне подтверждался. Герцог подошел к толпе, стоящей у дверей бывшего банка.

Отовсюду слышались проклятия и крики ярости. Разоренные проклинали того, кто их разорил. Но ничего более. Де Белен не услышал ни одного слова, которое могло бы навести его на след.

— Я мальчишка и дурак! — шептал де Белен, возвращаясь к себе. — Первое впечатление было справедливым. Этот де Шерлю — ловкий авантюрист, сумевший обмануть даже такую старую лисицу, как я… Пора положить конец этой мистификации!

На время, пока Жак еще не устроился, как следует, герцог любезно предложил ему квартиру рядом со своей.

В этом помещении на небольшом пространстве было собрано все, чего только могла пожелать самая требовательная фантазия, и Жак испытывал детское удовольствие, неподвижно просиживая в своей комнате по нескольку часов, представляя, будто все окружающее было лишь плодом его воображения и при малейшем движении должно было исчезнуть.

В это утро Жак проснулся рано, но не вставал, предаваясь волшебным грезам.

Полузакрыв глаза, он представил себе очаровательный образ герцогини де Торрес.

— Герцог де Белен! — вдруг доложил лакей, прислуживавший Жаку.

Герцог, для которого этот доклад был не более как пустой формальностью, вошел вслед за лакеем.

— Ах! — сказал, смеясь Жак. — Мне совестно, что вы застаете меня в постели, но я заранее убежден, что вы не станете меня слишком бранить…

Де Белен почему-то молчал. Он, не глядя на Жака, только нервно дергал концы своих бакенбард, что всегда было признаком крайнего волнения.

— Простите же меня! — снова сказал Жак. — Я не пресытился еще, как вы, сибаритством… Скажите, что привело вас ко мне… и если я мог бы оказать вам какую-нибудь услугу…

Де Белен вдруг поднял голову.

— Милый мой, — насмешливо сказал он, — я пришел просить вас переговорить со мной…

— Я к вашим услугам, — сказал Жак, решивший, что с ним шутят.

— Я надеюсь, что вы откровенно ответите мне… теперь…

— Теперь?

Это слово и тон, которым оно было сказано, удивило Жака.

— Разве я когда-нибудь был с вами неоткровенен?

— О! Прошу вас, не возражайте… Я слишком хорошо знаю Манкаля, чтобы не понять все хитрости его ученика…

Жак приподнялся, широко раскрыв глаза. Он с удивлением смотрел на де Белена.

Он все еще думал, что это шутка, только отметил про себя, что она продолжается слишком долго.

— Действительно… похоже на обвинение, — сказал он, все еще улыбаясь, — и я, наверное, совершил какое-нибудь ужасное преступление… Я готов принять любое наказание, которое вам будет угодно наложить на меня!

Де Белен нетерпеливо пожал плечами.

— Довольно, — сказал он почти грубо, — я вижу, что для того, чтобы заставить вас сбросить маску, с вами надо говорить откровенно… Господин граф де Шерлю, граф вы или нет, неважно, но я знаю все!… Ваш друг и покровитель Манкаль — негодяй и вор, если еще не хуже… И мне не хочется оставаться более ни его игрушкой… ни вашей…

Он остановился.

Молодой человек вскрикнул от гнева.

— А! А! Кажется вы просыпаетесь! — засмеялся де Белен. — И чтобы заставить вас говорить, не понадобится прибегать к сильным средствам… Плохо сыграли, сударь!…

Он стоял в это время возле постели.

Жак схватил его за руку и притянул к себе так, что его лицо почти касалось лица де Белена.

— Сударь, — сказал Жак, задыхаясь от гнева, — я не знаю, что меня удерживает от желания дать вам пощечину, которую вы вполне заслуживаете!

— Насилие? Неужели я должен позвать моих лакеев?

Жак оттолкнул его.

— Нет!… Я все-таки ваш гость… Пройдите, пожалуйста, в гостиную… Я выйду к вам через несколько минут… И так как вы жаждете объяснений, то мы увидим, будете ли вы сами в состоянии дать мне те, которые я потребую!

Его голос был тверд, глаза сверкали, так что, несмотря на всю свою дерзость, де Белен был почти испуган.

— Вы меня слышали? — продолжал Жак. — Ступайте!

— В самом деле? — воскликнул де Белен. — Вы имеете право говорить таким повелительным тоном?

— Сударь, я не знаю, что вы называете светским этикетом… Но я позволю себе заметить, что вот уже дважды вы упрекаете меня в том, что я принял ваше гостеприимство…

— Хорошо, — сказал герцог, вдруг успокаиваясь, — я вас буду ждать в гостиной, только, пожалуйста, поторопитесь…

— О! Разумеется!… Я сам спешу узнать, в чем дело!

— В этом отношении вы будете вполне удовлетворены.

Де Белен вышел. В ту минуту, когда он входил в гостиную, к нему подошел лакей, подавая письмо.

— Да-да.

Де Белен взял поданный ему конверт и, погруженный в свои мысли, не читая, опустил письмо в карман. Потом стал нетерпеливо ходить взад и вперед по комнате.

— Да, это негодяй, — шептал он. — Можно не сомневаться, что этот враг, а я чувствую, что он мне враг, был послан Манкалем, затем, чтобы…

Он вдруг остановился и с гневом топнул ногой.

— Этот Манкаль знает все мои тайны! Разве он не подслушал моего разговора с Сильвереалем? Этот дуралей-барон имеет манию постоянно вспоминать прошлое, как будто оба мы его не знаем! Так что теперь я во власти этого Манкаля… и де Шерлю, который, может быть такой же Шерлю, как я Белен!

Он опустился в кресло.

— Благоразумно ли начинать борьбу? Не будет ли для меня выгоднее заключить союз?

Он задумался.

— Я, скорее всего, допустил оплошность. Я слишком погорячился!… Черт возьми!… Да и этот авантюрист тоже… Он чуть ли не хотел дать мне пощечину?… Правда, я был груб… Истинная сила заключается в том, чтобы стоять выше эмоций… Я не забуду больше об этом…

В эту минуту дверь отворилась и вошел Жак.

Он был очень бледен, и в его наружности было столько истинного благородства, что де Белен поднялся, испытывая невольное уважение.

Жак спокойно подошел к нему.

— Милостивый государь, — сказал он немного дрожащим голосом, — мы обменялись сейчас ужасными словами, я позволил себе произнести угрозы, в которых раскаиваюсь, и теперь уже совершенно спокойно пришел требовать объяснений, которые вы обещали мне дать.

Странная вещь, это вступление, полное достоинства, произвело впечатление прямо противоположное тому, которое мог бы ожидать всякий посторонний свидетель этой сцены.

Де Белен подумал:

— Как он ловок! Как хитер… Посмотрим, кто кого…

Он поклонился Жаку.

— Я охотно забуду, — сказал он, — резкие слова, вырвавшиеся у вас, так как, признаться, я был виноват первый… Я поступил, как мальчишка!…