Консолидация - Джефф Вандермеер

— Вот вам прикол, — сказал Контроль. — Какая разница между фокусником и шпионом? — И повесил трубку.

Материалы наблюдения за своими беседами с Голосом в среду и четверг он изучил в пятницу, после энергичной пробежки. Он проникся недоверием, подозрительностью к тому, как словно уходит в затемнение и из затемнения во время этих бесед, и тому, как Голос просачивается в его мысли. С Чоризо на коленях, подав сигнал с ноутбука на телевизор, Контроль увидел, как Голос подает гипнотические команды, увидел себя, теряющего сосредоточенность, уплывающего, чуть склонив голову к плечу, с трепещущими веками, пока Голос, ни на миг не теряя своей металлической, гортанной маскировки, отдавал ему приказы и внушения. Голос велел ему не тревожиться об Уитби, отложить свои заботы в сторонку, свести к минимуму, потому что «Уитби роли не играет». Но затем, позже, пошел на попятную и выразил к нему интерес, восходящий к странной комнате Уитби. Его что, притянуло к той потайной норе из-за какой-то сублиминальной информации? Упоминание о Грейс вкупе с приказом вернуться к ней в кабинет, а потом какие-то шатания насчет «слишком рискованно», когда Голос узнал о новых замках. Уйма раздражения по поводу записок директрисы и медленного продвижения их сортировки. Именно дезорганизованный рабочий процесс директрисы главным образом и побудил его задуматься, не было ли в этом хаосе некоего смысла. Не Голос ли даже велел Контролю выступить в агентстве «Контролем»? Он воспротивился безумию размышлений в этом направлении.

Пока Контроль чахнул под гипнозом, Голос обретал четкость восприятия и сосредоточенность — в других обстоятельствах не проявлявшиеся — и своего рода небрежную извращенность ума, поведав Контролю, что хочет, чтобы в следующий раз их беседа завершилась приколом, «выстреливающим в конце».

Насколько Контроль мог судить, он также служил для Голоса ходячим диктофоном. Голос вытягивал разговоры Контроля дословно, что объясняет, почему он так поздно добрался домой в среду, хотя беседа казалась короткой. Он в экспедиции, засланной в Южный предел, и в точности как экспедициям в Зону Икс, правды ему не сказали. Он был прав, ощущая, что информация доходит до него с чрезмерными запинками. Что еще он делал, даже не подозревая об этом?

Поэтому он написал на флюоресцентно-оранжевом листке то, чего ни в коем случае не мог прозевать:

КОНТРОЛЬ, ГОЛОС ПОДВЕРГАЕТ ТЕБЯ ГИПНОТИЧЕСКОМУ ВНУШЕНИЮ

_Отметь эту строку и ори матом. Перейди на строку ниже.

_Отметь эту строку и ори матом. Перейди на строку ниже.

Промывка, повтор, гудок, возврат в чувство, снова погружение. Пока последняя строка не сказала: «Отметь эту строку и повтори эти фразы» — все те фразы, что он нашел в столе директрисы. И фактически проорал.

Вы тоже взволнованы?.. Предоставить дополнительные альтернативы… Без движения нет размышления… Консолидация власти… Неоправданный риск… Вперед и вперед, уже не человек, а что-то другое, свободное и парящее….

Перегрузи систему, как не удалось ученым с белыми кроликами. Ввергни Голос в какой-нибудь коллапс.

Его предали, не было и минутки, чтобы он пребывал вне работы. Видел биолога у отстойного пруда, они двое смотрели на сарай. Вел ее обратно в Южный предел, и тот поглотил их. Мать вела его за ручку по тропе к летнему коттеджу, дедушка ждал их, и загадочная улыбка обращала лицо его в тайну.

Панацея от его открытий, средство не думать о них, было своего рода миниатюрным самоуничтожением, пока он неустрашимо странствовал с субботнего вечера до воскресного утра по небольшому, но пухленькому подбрюшью Хедли — каковое, насколько он мог судить, напрочь позабыло о существовании Южного предела. Он припоминал бильярдную: клацанье шаров, перестук и щелчки, приятственность выстеленных фетром луз, тьма, запах мела и сигарет. Попадание в биток восьмым ради шутки и меловой отпечаток ладони на заднице женщины в джинсах — что, как он подумал потом, хоть она и сама ее там отпечатала, на ладошку через край. Вскоре после того он удалился, не интересуясь, как он думал, банальностью зернистого утреннего солнца, просачивающегося в окна дешевого мотельчика, отпечатком тела на простынях, использованным презервативом на полу. Это версии для других, по крайней мере на тот момент, потому что представлялись чрезмерным трудом. Он все равно будет в том же месте. Все равно будет слышать Лаури из видео. Все равно будет видеть в рапиде, никак иначе, как Грейс протягивает ему содержимое своей шкатулки претензий. Его рассудок будет все равно скрежетать, скрючиваясь и расправляясь, сцепившись с Зоной Икс.

Он нашел себе приют на ночном сеансе в обветшалом кинотеатре со жвачкой и впитавшейся колой на замызганном синем ковролине. Он был единственным посетителем. Вопреки вероятности, кинотеатр выжил с его юности по сей день. Фильм был жуткий, что-то вроде научной фантастики, где лакуны в сюжетной линии смахивали чуть ли не на вмешательство инопланетян, ниспосланное из высших измерений. Но покой, прохлада заведения успокоили его издерганные нервы. Пока не настало время снова встать и проложить вихляющий путь к следующему бару, следуя по тропе эпического хождения по кабакам, выведшей его на променад вдоль набережной. Не Чейни ли там стучал в дверь, спрашивая, в порядке ли он?

Он опрокинул в себя три стопки виски в заведении, издержавшемся настолько, что у него даже не было вывески. Хлебнул какой-то местной самогонки на вечеринке, на которую набрел недалеко от причала, где уже века назад смотрел за реку. Твердя себе снова и снова, что гипноз — пустяк, ерунда и ровным счетом ничего не значит. Ничегошеньки. Тоже мне, большое дело. Крохотное. Думал позвонить матери. Не мог. Хотел позвонить отцу. Невозможно.

Пришел в очередной бар уже пьяным, обнаружил себя в окружении призраков. Уже той ночью углядел намеки на них — изгиб губы, пробудивший воспоминание, взмах ресниц, то, как кто-то навис над столиком. Эти туфли. Это платье. Но когда встречаешься с настоящим призраком — Сущностью Всецелой — этот шок… отнимает дыхание. Нет, не уносит его прочь — твое дыхание никуда не девается. Твое дыхание по-прежнему в тебе, но заперто, от него тебе никакого проку. Пощупай свой пульс лишь затем, чтобы бормотать зловещие предсказания на будущее. Так что, когда через мгновение приходишь в себя, первым делом сомневаешься в собственной личности, потому что Фантом Всецелый сделал Контроля кем-то совершенно иным, нежели прежде, — застрявшим где-то на полдороге между личностью, которой он был, и личностью, которой должен был стать. А ведь это еще всего лишь только марево. Всего лишь женщина, с которой он был знаком в старших классах. Интенсивно. Впервые. Достаточно близко, чтобы Контроль каким-то образом ощутил, что вроде как проявил неуважение к биологу, этот наложившийся призрак разрушил его мнение о Кукушке. Хоть это и нелепо. И все это увлекало его все дальше и дальше от Южного предела.