Спасти нельзя развестись - Екатерина Серебрякова

идти пятая неделя. Если не забеременею прямо сейчас, как потом буду объясняться?

– Не обязательно же беременеть от него…

Марина посмотрела на подругу как на умалишенную и покрутила у виска. На тот момент для девушки не существовало никого кроме Бориса, и она представить не могла себя с другим мужчиной, особенно в постели.

– Ребенок должен быть от Бориса и точка.

– А если вы не переспите в ближайшее время? Или у тебя не получится сразу забеременеть? Он же узнает, что никакого ребенка не было! Тогда все, пиши пропала.

– Придумаю что-нибудь, – Марина пожала плечами, глядя сквозь время и пространство. – Главное, чтобы он понял, что мы должны быть вместе, и вернулся ко мне. А с остальным разберемся.

– По краю ходишь, подруга…

– Любовь требует жертв.

Кто-то должен был объяснить в тот момент молодой девушке, что настоящая любовь не требует жертв, что любовь не должна вызывать боли и держаться на вранье. Но рядом не нашлось человека, который пояснил такую, казалось бы, очевидную истину.

Марина была твердо убеждена, что поступает верно и что ее старания принесут такие долгожданные плоды, а именно крепкие отношения с мужчиной ее мечты.

В тот момент она еще не понимала, что собственными руками рушит свою судьбу, судьбу любимого ею мужчины и, может быть, еще парочки человек…

Глава 18

– Девочки, я так волнуюсь…

– Галина Яковлевна, – Настя в приемной разбавляла корвалол коньяком для моей свекрови, пока та, сидя на диване, обмахивалась глянцевым журналом. – Всё пройдет хорошо, выдохните. Самое страшное позади, Вам осталось только поставить подпись.

– А если что-то пойдет не так?

Вздохнув не весть в какой раз за это утро, я скрестила руки на груди и ушла в свой кабинет, потому что волнение свекрови начинало передаваться мне, а это не сулило ничего хорошего.

Бракоразводный процесс Миролюбовых старших сегодня должен был прийти к своему логическому завершению, а именно подписанию последних документов о передаче имущества и получении свидетельства о разводе.

За несколько недель стороны пришли к компромиссу, который в конечном счете устроил всех. Совместно нажитое имущество было поделено почти что поровну, часть акций холдинга все-таки отходила Григорию Борисовичу, но большую свою долю Галине Яковлевне удалось сохранить за собой.

– Ольга Владимировна, там… Она на водку перешла, в общем.

– Настя, как ты могла это допустить?!

Вернувшись из собственных мыслей в реальность, я подскочила с места и поспешила в приемную к свекрови.

Галина Яковлевна переживала не на шутку. Волновал ее не только раздел имущества, но и сам факт развода. Несмотря на то, что вместе с мужем она не жила уже почти два месяца, чувства, длившиеся больше сорока лет, еще не прошли.

– Прекратите сейчас же! – появившись в приемной, я выхватила из рук свекрови маленькую бутылочку с крепким алкоголем и передала ее Насте. – Вы должны быть в трезвом уме сегодня! Или хотя бы в состоянии поставить одну подпись. Все позади, Вам не нужно будет ничего говорить даже. Мы с Настей берем всё на себя.

– Оля… Я же люблю его. Каким бы скотиной он не был, как бы подло со мной не обошелся, я его любила и люблю.

– К черту такую любовь, – строго произнесла я, хотя внутри все сжалось от сочувствия к свекрови. – Вы достойны другой любви: искренней, чистой, без лжи и предательства.

– Мне шестьдесят!

– А мне без трех лет сорок, я беременная и очень злая, так что прекращайте спектакль.

В любой другой ситуации я бы села на диван к Галине Яковлевне, обняла ее и даже позволила бы себе поплакать вместе с ней над несправедливостью жизни.

Но сейчас ей нужно было быть сильной и взять себя в руки, чтобы через час с гордо поднятой головой и улыбкой победительницы на губах поставить свою подпись в бумагах о разводе.

Мы не разглашали даты последней встречи Миролюбовых в качестве супругов, как держали в тайне и место. Но пронырливые журналисты каким-то образом знали все наперед и уже толпились у здания, когда полчаса назад приехали Борис с моим свекром.

– Там толпы журналистов, – тихо вздохнула я, листая снимки, которые мой муж делал из окон двенадцатого этажа.

– В интернете пока тихо, но видимо пресса не дремлет…

Я взяла Галину Яковлевну за руку, чтобы хоть немного унять дрожь в ее теле.

Все мы волновались. Несмотря на то, что споры и переговоры оставались позади, и сегодня предстояло только скрепить на бумаги все договоренности, внутри было тревожно.

Брак свекров всегда казался мне чем-то крепким и нерушимым, основанным не только на любви и доверии, но и на глубоких человеческих отношениях. Если даже такой брак дал трещину, что вообще говорить о любви?

– Скажи, что там не будет этого итальянского прошлыги!

– Не будет, – согласно кивнула я. – Мы говорили с ним позавчера, кажется. Он хотел поговорить с Вами и оказать какую-то поддержку.

– Только этого мне не хватало! – Галина Яковлевна отвернулась к окну, но я почувствовала горькие нотки в ее голосе.

– Он ни в чем не виноват…

– Знаю! – свекровь повысила голос, но тут же притихла. Мы с Настей даже успели вздрогнуть. – Но мне от этого не легче. Он сын моего мужа от другой женщины. Ты же не будешь таскаться с ребенком Марины.

– Нет, – я отрицательно мотнула головой. – Конечно, нет.

Нам предстоял эмоциональный день, и я бы отдала все на свете, чтобы сделать его хоть немного спокойнее.

Мы с Настей и Галиной Яковлевной прибывали к месту встречи на автомобиле с личным водителем.

Моя помощница вышла из машины первой, чтобы разогнать толпу журналистов и фотографов, которые уже во всю щелкали затворами камер

– Мы с Вами, – сказала я свекрови, глядя в глаза. – Самое сложное осталось позади.

– Спасибо тебе, Оль. Можно спросить у тебя кое-что?

– Конечно, спрашивайте, – я мельком глянула на часы, осознав, что мы начинаем опаздывать, но это не изменило ситуации.

Сейчас, сидя в тонированной закрытой машине, я была готова потратить хоть час, чтобы облегчить душевные терзания свекрови.

– Между нами все изменится, да? Когда я разведусь с Гришей, а ты с Борей… Я больше не буду твоей свекровью, а ты моей невесткой.

– Не будете, – пришлось согласиться с этим очевидным фактом. – Но Вы навсегда останетесь моей второй мамой, а я Вашей дочкой.

– Оленька, – свекровь подалась вперед, чтобы обнять меня, а я едва сдерживала слезы.

– Всё, всё, давайте не сейчас, нам нельзя плакать! Не говорите ерунды и не думайте, что Вам удастся отмазаться от возни с моим ребенком!