Любимая - Джил Грегори

– Я вернусь до заката. Не выходи из хижины.

Щурясь от проникавшего в окна яркого полуденного солнца, Джулиана обернулась к Коулу:

– Почему ты не сказал, что там, внизу, есть ручей? Дальше него я не пойду.

– Об этом не может быть и речи! Говорю тебе, оставайся в хижине!

– Ты больше здесь не командуешь, я свободная женщина и делаю то, что мне нравится.

Установившаяся было между ними близость исчезла, а с ней и все нежные чувства. В глазах Джулианы полыхал гнев. Будь она проклята, если после того, что произошло сегодня утром, позволит ему командовать собой. Он не единственный, кто стремится к свободе. Пусть он провел с ней прошлую ночь, это еще не дает ему права запирать ее в хижине, причем на весь день. Она не служанка, не салунная шлюха, не пленница. Она отдалась ему по собственной воле, движимая любовью, но он оттолкнул ее, чтобы она не путалась у него под ногами. Если Коул Роудон считает, будто он имеет право прогонять ее, когда ему заблагорассудится, и одновременно управлять ее жизнью, когда ему это удобно, то он скоро убедится в своей ошибке.

– Возможно, ты забыла, что Нож и его подонки прочесывают горы, разыскивая тебя. – Коул так сильно сжал ее предплечье, что Джулиана вскрикнула. – Лайн Маккрей прикажет обшарить каждый дюйм до самого Нью-Мексико. Не говоря уже о том, что всюду шныряют апачи. А ты не сможешь выстрелить.

Джулиана гордо вскинула подбородок.

– Если понадобится, я выстрелю.

– Да ты промахнешься даже на расстоянии двух шагов!

– Тогда возьми меня с собой.

Коул со стоном отпустил ее. Он понимал, что если немедленно не отойдет от Джулианы, то последствия будут весьма предсказуемы: эта женщина притягивала к себе как магнитом.

– Я уже сказал тебе: ты не должна вмешиваться в мои дела. Не выходи из хижины. Дай мне слово, и, возможно, я привезу тебе подарок за это.

– Сегодня я тоже не могу давать каких-либо обещаний! – отрезала Джулиана и поздравила себя, увидев, как Коул прищурился.

– Ты дашь мне обещание, иначе я свяжу тебе руки и ноги!

«Ведь он так и сделает», – подумала Джулиана. От ярости ее пальцы сжались в кулаки. Он разговаривает с ней, как с ребенком! Склонив голову набок, она устремила на него холодный взгляд.

– Какой подарок? – со всем достоинством, на которое была способна, поинтересовалась она.

Но Коул не попался на удочку:

– Дай мне слово, ангел мой.

– Хорошо. – Джулиана спрятала руки за спину и скрестила пальцы. – Поцелуешь меня на прощание? – ласково спросила она.

Она увидела, как он встревожен, и ее злость на него тут же развеялась. Его глаза потемнели, под ними залегли тени, ставшие заметными в ярком солнечном свете. Его беспокойство за нее тронуло Джулиану до глубины души, и она устыдилась собственной бесчестности.

Реакция Коула удивила ее. Неужели она ему небезразлична? Может ли такое быть? Или он просто хочет защитить ее, как стремился бы защитить любую женщину, с которой переспал, возможно, не в последний раз? Или это нечто большее, нечто сродни тому, что чувствует она, когда он рядом?

По его виду не скажешь, будто он поражен безумием, тем самым безумием, которое, как была убеждена Джулиана, уготовано ей. Сегодня утром он само хладнокровие и рассудительность, не так ли?

Но вот прошлой ночью…

Коул взял ее за руку, на этот раз нежно, и так же нежно поцеловал.

– Веди себя хорошо, если сможешь, – попросил он. – Не забывай, что ты не в Сент-Луисе.

Мудрые слова, но Джулиана пропустила их мимо ушей. Она находилась под впечатлением поцелуя, она была опьянена сладким вкусом его губ и нежностью рук, которые скользили по ее спине. Холодный и равнодушный человек не может так обнимать.

Не подозревая о том, как на него подействовал ее затуманенный взгляд, она счастливо улыбнулась. Возможно, Коул Роудон не такой уж свободный, как ему хочется считать. Возможно, ей следует более тщательно проанализировать его реакцию на ее слова.

– Возвращайся скорее, – попросила Джулиана.

– Я постараюсь.

Коул торопливо вскочил на Стрелу и поскакал прочь. Когда он исчез из виду, Джулиана закрыла за собой дверь хижины и отправилась на поиски прохладного ручья. Ей хотелось искупаться и разобраться в собственных чувствах.

«Любит. Не любит. Любит. Не…»

Джулиана сосредоточенно обрывала лепестки маргаритки, и они, как жемчужины, падали на ее колени.

«Не любит».

Она нахмурилась, сжав в пальцах голый стебелек. Лепестков больше нет. Ей дан ответ. Не любит.

Джулиана смахнула оборванные лепестки с колен и встала. Солнце уже давно начало клониться к западу. Напоенный ароматом сосны воздух стал прохладным. Неужели день прошел так быстро?

Здесь, возле стремительного ручья с прозрачной голубой водой, на зеленой лужайке, отгороженной высокими зарослями можжевельника, она вымылась и в полной мере насладилась уединением и свободой. Растянувшись на шелковистой траве, Джулиана предалась грезам о Коуле и о том, что произошло между ними прошлой ночью. Она ощущала себя безмерно счастливой, вспоминая, как он целовал и ласкал ее, как сплетались их тела, как он разжигал в ней горячий огонь, который не может сравниться даже с жаром солнца. Она была убеждена, что под внешней суровостью Коула скрывается удивительно добрая душа. Несмотря на жестокое прошлое, он все еще способен на нежность.

Но Джулиану мучил один вопрос: испытывает ли он любовь к ней? Все случилось очень быстро, они не успели узнать друг друга, к тому же вначале они были врагами и пытались обвести друг друга вокруг пальца. Однако ее чувства успели окрепнуть, поэтому она не могла не задумываться над тем, что ощущает он. Неужели стремительный поток его чувств течет только в одном направлении? Судя по тому, как он ласкал и обнимал ее прошлой ночью, это не так, с надеждой заключила Джулиана. Он отвечал на ее чувство не менее сильным чувством, его страсть была так же безрассудна, искренна и всесокрушающа, как и ее. Это проявлялось каждый раз, когда он прикасался к ней, улыбался или поднимал на нее свои необыкновенные голубые глаза.

Не… Не любит.

Какая глупость! Это всего лишь цветок. Глупая игра. Это ничего не значит. И все же Джулиана расстроилась. Сладостная умиротворенность и красота дня были разрушены.

Застегнув рубашку и подвязав веревкой брюки, Джулиана заспешила назад, в хижину. Коул сказал, что вернется к закату. Он придет в ярость, если обнаружит, что она ослушалась его. Но она так нуждалась в отдыхе и надеялась, что красота «Огненной горы» благотворно скажется на ее душевном состоянии и поможет разобраться в событиях минувшего дня. Так и получилось.

Собрав волосы в пучок, Джулиана заколола их гребнем, который достала из заветного кошелька, где хранились деньги и кое-какие драгоценности. Коул вернул его ей сегодня утром, сказав, что отстегнул его, когда привез девушку в хижину и стал снимать с нее окровавленную одежду. При этом его глаза как-то странно блеснули, и она зарделась: значит, прошлой ночью, когда они ласкали друг друга, он видел ее обнаженной не в первый раз.