Волк. Юность. - Виктория Гетто

— Сьере герцог, я не один. Мои солдаты тоже были вместе со мной.

Урм поворачивается к сидящим на земле моим солдатам, смотрит на них внимательно, словно впервые видит, а потом шепчет, чтобы никто кроме нас не слышал:

— Ты сделаешь это, Атти. С такими воинами — можно…

И я понимаю, что он хочет мне сказать… Герцог поворачивается к своей свите:

— Маркиз дель Ольм, пусть наши конники немедленно выдвигаются к мостам.

Командир конницы согласно кивает, и гонец тут же уносится к основной массе неспешно надвигающегося корпуса.

— Вы позволите, герцог?

— А?

— Хотел бы немного отдохнуть, пока мои не подтянутся. Ночка бессонной выдалась на удивление…

Хм… У меня даже хватает сил юморить? Однако…

— Конечно, конечно, сьере граф!

Дель Саури всё прекрасно понимает и делает ещё шаг назад, затем поворачивается к моим бойцам и… Салютует им по нашему, как принято в Парда, ударом кулаком по груди. Его рука в латной перчатке, а на теле — панцирь. Получается внушительно. С лязгом. Следом за ним точно так же отдают честь остальные владетели. Кроме одного. И я вижу, кто это… Мои солдаты поднимаются с пожухлой травы, вытягиваются по стойке смирно и рявкают:

— Во славу Фиори!..

Лорды уезжают, а мы ждём основной части нашего отряда. Движутся пешие, телеги. Всадников нет, все давно промчались мимо нас — им предстоит много работы. Все проходящие мимо смотрят на нас с уважением, некоторые — со страхом. Кое — кто с завистью. А ребята сидят спокойно, травят неспешно байки, кое — кто грызёт с задумчивым видом длинную травинку… Ну, вот и стяг Парда. Белая волчья голова на чёрном фоне.

— Строиться!

Командую я негромко, и сержанты и старшие командиры дублируют мой приказ:

— Становись!

Народ быстро становится в коробку.

— Занять места в колонне!

И первый делаю шаг навстречу чёткому строю своих солдат, дружно отбивающих шаг под бухание барабана…

— Уау-у…

Как вкусно зевается! Потянуться, чтобы косточки хрустнули. Красота! Выспался! Спускаю ноги с койки, подвешенной в фургоне, нащупываю ступнями тапочки. Внутри пусто, никого кроме меня нет, и, похоже, уже вечер, потому что свет какой — то такой, сумрачный. Хм… Одеваюсь, шлёпаю к стоящей у полога обуви. Мои сапоги уже сияют. Дежурный постарался. Молодец! Откидываю ткань тента и выпрыгиваю наружу — какой вечер?! Утро! Лагерь ещё спит, только дневальные и кухонный наряд орудуют возле костров, и тянет от них вкусно — дымком, мясом, горячей наттой. Это что я, сутки проспал? И никто меня не потревожил, не разбудил?! Странные дела творятся на белом свете, Высочайший… Ой, какие странные!.. Бреду по сухой, уже утоптанной траве к реке. Зачёрпываю рукой воду и меня передёргивает — она ледяная. А ведь намедни плавал, только шум стоял! М-да… Плескаю воду в лицо, и остатки сна снимает практически мгновенно. Хорошо то как! Даже не верится, что сейчас мы на войне… Чу, шаги! Резко оборачиваюсь — за спиной стоит солдат с повязкой дежурного:

— Сьере граф?

— Натты мне. Большую кружку. Покрепче и погорячее.

— Всё готово, сьере граф. Следуйте за мной…

Этого воина я знаю хорошо. Из так называемых трудных. Выкупил его за большие деньги из тюрьмы Ганадрбы. Нет, он не вор. Просто сирота, который сбегал из всех монастырей и приютов. Но в Парда прижился, учился военному ремеслу жадно. Потому что хочет отомстить кое-кому. Дорос до полусотника. Попал в особый отряд… Широкие плечи, тонкая талия под ремнём. Всё — строго по Уставу, как положено… Медленно, не спеша идём к кухне, где уже для меня накрыли стол. Видимо, как заметили, что я проснулся, сразу поспешили приготовить. Здоровенная миска каши, обильно сдобренной маслом и заправленной говядиной. Настоящей, свежей. Большая кружка крепчайшей, пышущей паром натты, свежеиспечённая лепёшка, намазанная коровьим маслом. Жёлтый слой тает, впитываясь в мякиш, потому что хлеб только что вытащили из печи. Наслаждение! Делаю первый, самый вкусный глоток напитка, затем погружаю ложку в снедь. Просто нет слов! Дежурный почтительно стоит рядом, ожидая распоряжений. Ну, так чего время терять? В пару минут сметаю кашу в желудок, беру тёплую, хорошо пропечённую лепёшку, киваю дежурному на место перед собой. Тот садится, снимает берет, как положено, заправляет под погон с двумя просветами и одной маленькой звёздочкой. 'Микромайор'. А точнее — звание соответствует его должности — полусотенный. Командир над пятью десятками воинов и пятью сержантами. Всего под его началом пятьдесят пять солдат. Ожидающий взгляд, и я показываю кружку:

— Будешь? Я разрешаю.

— Если так, сьере граф… Наряд, натты мне!

Спустя пару мгновений перед ним так же ставят кружку, дожидаюсь, пока парень сделает первый глоток, потом спрашиваю:

— Почему вечером не разбудили?

Тот виновато улыбается:

— Приказ герцога. Дать вам отдохнуть.

— Понятно…

Урм дель Саур номинально наш главком. Так что никуда не денешься…

— Докладывай.

Что именно я хочу узнать, пояснять не требуется. Ребята у меня все толковые…

— К переправе подошли после обеда. Там уже всё было кончено. Конники постарались. Рассказывают, что когда тушурцы их увидели, сразу на колени, головы руками прикрыли и даже не дёргались. Потом только разобрались, что нас мало, да поздно.

— Народа много взяли?

— Двадцать семь тысяч на обоих переправах. Скота куда больше. Пощипали барахло. Нашли немного денег и камешков. Но сущая мелочь. Решили не ссориться и сдали всё в корпусную казну.

Киваю.

— Правильно решили. Деньги Корпусу сейчас понадобятся. Куда пленных дели?

— Герцог распорядился отогнать их в поле. Всех связали, еле верёвок хватило, и просто посадили толпой на землю. Кто встанет — сразу стреляют. Прикончили пару десятков, пока до них дошло. Теперь не дёргаются.

Кручу головой. В принципе, всё правильно. Сюсюкаться с такой толпой нельзя. Если полыхнёт — нас просто задавят массой. А боец продолжает:

— Вечером привезли немного леса, а потом погнали пленников в дальнюю рощу рубить брёвна для переправы…

— Река мелкая, много не надо.

Дежурный кивает в знак согласия, снова отхлёбывает из кружки.

Переправу назначили на сегодня. К полудню должны закончить строительство.

— Отлично. Герцог у себя?

— Отдыхает. Просил вас явиться к нему после подъёма.

— Обязательно. Город я своими глазами посмотрел, поэтому надо будет посидеть, подумать…

Ну не буду же я объяснять простому бойцу, что мои первоначальные планы нуждаются в корректировке? И довольно значительной. Я никак не ожидал таких мощных стен… Благодарю поваров, иду к себе в шатёр. Тот поставлен, внутри обычная походная мебель. Всё уже заботливо приготовлено — заходи, и живи. Хотя сегодня он мне не понадобится. Там, вдалеке, в трёх километрах от реки сходятся вместе высоченные каменные пики, образуя две почти отвесные стены, и узкий, относительно, конечно, проход, перегораживают две мощные каменные стены с башнями. Как только будет готов мост — армия сразу переходит на ту сторону и начинает осаду. И постоянный лагерь будет разбит там… От раздумий меня отвлекает прозрачный звук горна — подъём! И сразу воздух наполняется гулом голосов, резкими командами командиров, а спустя пять минут — дружным топотом ног. Поднимаюсь со стула и выглядываю наружу — любо-дорого посмотреть на развернувшуюся картину: сотни людей, обнажённых до пояса выбегают из квадратов своих палаток, выстраиваются в колонну и бегут. Утренняя пробежка, потом зарядка. Всё по образцу Парда! Ого! Три человека в нестандартном наряде. Не голые по пояс, а в рубашках. Непо… Нижайший, его мать! Не узнал свою троицу! Сёстры дель Тумиан и Льян. Как обычно, последние. Однако бодро бегут, даже улыбаются. Может, толк будет из них? Рёсска, оказывается, довольно талантлива. Видно, фиорийские гены сказываются. Лейра мне все уши прожужжала, как та на лету науку убивать схватывает. Похоже, через месяц, другой, мне придётся её начинать учить… Ладно. Поглядим, как дело пойдёт. Возвращаюсь обратно в шатёр, беру со стола свиток, который начертил, размышляя о том, как брать Кыхт с учётом того, что я увидел. Пора к герцогу. Или подождать ещё полчасика? Пусть он позавтракает. А пока в обоз смотаюсь, надо проверить насчёт масла. Приказываю подать Вороного. Дневальный убегает, а я пока в последний раз разворачиваю свиток и снова всматриваюсь в него. Больше ничего не придумать. Хоть ты убейся…