Своенравная Луна - Софи Вирго

– Не надо передергивать. С Томасом я была знакома только по переписке, а с Таней жила под одной крышей пять лет. И сейчас она меня…

– Ты посмотри, даже сразу поняла, о чем речь, вернее будет сказать о ком. Но чтобы я имя этого существа в своем доме слышал, и на счёт девки, уже все сказал, – четко крикнул в мою сторону, заставляя сжаться внутри от команды, как собаке. Нет, я не буду спускать это на тормозах, иначе сама себя уважать перестану.

– Да пошел ты, чурбан бесчувственный, павлин напыщенный, эгоист конченый, – и снова налетела на него. По-хорошему нельзя быть агрессивной рядом с нестабильным мужчиной, да еще и оборотнем к тому же. Маханет лапой и все, нет больше Каролины Рамниной, но я его не боюсь. Только не сейчас. Успокоиться и склонить голову в знак смирения в эту минуту кажется приговором. Он никогда не будет меня слушать, никогда не будет считаться со мной. Мне жизненно необходимо отстоять себя любой ценой.

– Ну все, достала, – перехватив за руки, он кинул меня на мягкие маты, припечатывая сверху своим мощным телом. – Это я эгоист? Я? – и завел руки над головой, удерживая оба запястья одной рукой. – А кто, не думая головой угодил в опасную ловушку. Из-за кого на мне раны больше суток затягивались полностью? Ведешь себя как ребенок. Только хочу своё кричишь и губки дуешь.

– Серьезно? Будешь предъявлять мне эти обвинения? А из-за кого на меня снизошла напасть в виде, как ты изволил выразиться, существа? – задела. Скривился от ответа, значит чувствует, что права. Сам же говорил, через меня хотели достать его и других, таких же как он. Однако Аз быстро нашел способ вывернуть все в свою сторону.

– Не смей передергивать, женщина. Ты могла позвонить мне, подруге этой, будь она не ладна. Но нет, к нему поехала, да так быстро, что только пятки и сверкали, – обида? В его голове проскользнула обида? Я в шоке. С Таней согласна, могла и к ней сбежать, но не к нему. Ага, сто раз прям могла к незнакомому мужчине обратиться.

– Ты уехал, и кто ты вообще для меня, чтобы бежать к тебе в случае проблем? – замер, только дышал так же рвано, как и я. – Отпусти меня, не смей так меня подавлять. Верни мне подругу, тиран бесчувственный. Ненавижу, – брыкалась под ним как могла, желая освободиться, но куда мне выбраться из-под него.

– Ненавидь сколько хочешь. Я все сказал. Девку ты эту не увидишь, пока ее не проверят. И дома будешь сидеть, как подобает хорошей жене. Не зли меня, Лина, – цедит сквозь зубы, а у самого жевалки ходят на шее.

– Да тебя все злит. Всегда!

– Права. Права. Только все это из-за тебя. Потому что ты рядом, но не моя, – снова кричим друг на друга, сыпля обвинениями. Дышим тяжело и жарко, воздух вокруг пропитан нашем напряжением и еще чем-то, неизвестным, но таким желанным.

– Да, не твоя. И не буду твоей. Потому что ты не уважаешь меня, только скалишься, запрещаешь, требуешь. А взамен что? Ни грамма уважения.

– Замолчи. Сама не понимаешь, о чем говоришь. Думаешь только тебе тяжело? Не понимаешь почему я с тобой стараюсь не пересекаться? – пытается жалить, а у самого в глазах столько боли, что хочется погладить по чернявой голове, успокоить, но не время. Иначе ничего не поймет и всегда будет пренебрегать моим мнением.

– Нет! – хочу услышать реальную причину. Достаточно недомолвок и расстояния. Пора начать узнавать друг друга.

– Я объясню. Потому что ты ходячее искушение, – оттянул ворот футболки да неприличия, обнажая кружево лифа. – Стоит почувствовать твой запах, – и провел кончиком носа вдоль шеи, – как все мысли улетучиваются. Все, кроме одной, – и едва коснулся губами ключицы, вызывая странные ощущения в теле, отчего завозилась под тушей сильнее, – взять тебя. Прямо там, где поймаю. Взять так, как хочу, совершенно не сдерживаясь. Но не могу. Ты не волчица, не поймешь всего того, что творится со мной, что на душе, и как больно видеть, как ты шарахаешься от одного моего вида, как скукоживаешься, от любого прикосновения, как сопротивляешься мне, – шершавая ладонь прошлась вдоль бедра, отчего все скрутило внизу. – А твои крики, всплески агрессии, они подстегивают усмирить непокорную самку, – снова вернулся к лицу. Жадно втянул воздух рядом с виском. – Я еще не могу себя контролировать, и ты этого не понимаешь, злишься, нападаешь, показываешь свой своенравный характер. Ты моя самая настоящая кара, Каролина. Самая ужасная кара, которая может достаться волку.

– Я не…

– Молчи.

Я была бы и рада хоть что-то сказать, но мужские губы резко встретились с моими, запуская новый механизм внутри. Внизу живота скрутило приятным узлом. Хотелось чего-то, но чего, так и не поняла. Только поддавалась его напору и энергетике. Пока его руки жадно исследовали мое тело, я обвила его шею руками, иногда запуская пальцы в шелковистые волосы. Все это неправильно. Так не должно быть. Не здесь, не из-за ссоры. Не хочу. Или хочу? Нет, нет, надо остановиться. Перестать плавиться от его жарких поцелуев и наглой хватки. Пытаюсь не уступать в поцелуе, таком влажном и развязном, вытолкнуть язык, что нагло завоевывает новые территории. Но все прекращается так же резко, как и началось.

Мы оба тяжело дышим и пытаемся унять сердца, которые так и норовят выскочить из груди от переизбытка чувств. Азиз уперся лбом в мою шею и вдыхает аромат разгоряченной кожи. От этих рваных вздохов мурашки бегут по коже, вызывая чувство эйфории. Пришла поговорить, называется.

– Уходи, – насколько резко произносит одно единственное слово, на столько же резко встает на ноги, утягивая за собой. Пытаюсь устоять на ногах, но они словно не мои, совершенно не желают быть опорой и слушать команды хозяйки. – Уходи. И закройся в комнате.

– Аз.

– Сейчас, Кара. Сейчас же. Пока я не взял тебя прямо здесь и сейчас не заботясь о последствиях, оглушающий крик не напугал, наоборот, развеселил.

Срываюсь с места и бегу прочь из зала, коридор, лестница, снова коридор, спальня. Запираю дверь на щеколду. Даже смешно. Прямо она его остановит, такого бугая с не дюжей силой. Руки сами тянутся к покусанным губам, еще горящим от поцелуев. И тут я понимаю, что глупо улыбаюсь, а душу затопило чувство детского восторга. Он меня поцеловал. Сам. Жадно, собственнически, большего хотел. И видно было, действительно сдерживался из последних сил. Но в голове все равно витал один единственный вопрос.

– И что это было?

Поцелуй это