Полночная страсть - Анна Кэмпбелл

— Когда ты узнала правду?

Стараясь сдержать бушевавшую в нем ярость, Рейнло взял с подноса графин с кларетом.

Антония выше натянула простыню, говоря себе, что выдержит это испытание. У нее достанет сил закончить свою горькую историю, как бы ни было больно.

— Месяц спустя мой отец выследил нас. Мы жили в Виченце. В убогой нищете.

Антония содрогнулась, вспоминая, ее унижение. Сквозь туманную пелену перед глазами она видела, как Николас наполняет вином бокалы. Прерывисто вздохнув, она заставила себя продолжить рассказ.

— Я так и не увидела ни Рима в сиянии луны, ни Неаполитанского залива. Джонни не приходило в голову, что нужно раздобыть денег, прежде чем бежать из Лондона с сестрой своего лучшего друга.

— Ничтожный болван.

Губы Николаса гневно сжались тонкую линию. В черных глазах читалось бесконечное сострадание.

— Джонни был еще больше меня разочарован крушением своих романтических грез. — Антония вновь попыталась придать голосу нотку язвительности, но, как и прежде, безуспешно — в ее напускном равнодушии чувствовалась фальшь. — Я всегда была практичной — во всяком случае, мне удалось выстоять, когда пришлось жить на очень скромные деньги в чужой стране. Мне повезло, что Джонни не пустил меня по рукам и не продал какому-нибудь сластолюбцу, предложившему хорошую цену. Хотя так вполне могло бы случиться, если бы мой отец не выплатил все наши долги.

Встав возле кровати, Николас поднес к губам бокал. Антония подняла взгляд на Рейнло. На его щеке дергался мускул, а глаза казались бездонными.

— Отец хотел тебя вернуть?

У Антонии вырвался горький смешок.

— Так кто из нас двоих романтик? Нет, он обозвал меня грязной шлюхой и заявил, что я для него умерла. — Произнести эти слова оказалось мучительно больно, словно с Антонии бритвой срезали кожу. — Родственникам и соседям действительно сказали, что я умерла. Отец объявил, что я подхватила смертельную лихорадку, путешествуя по Франции вместе с кузиной. Отрекшись от дочери, он сообщил мне, что мой великолепный любовник женат.

— Этот негодяй клянется, что все еще любит тебя, — презрительно бросил Николас. — Он явился к вам домой, но твой брат сказал ему, что ты мертва.

Антония давно убедилась в слабости и безволии Бентона, поэтому слова Рейнло не вызвали у нее ни удивления, ни гнева. Разрушить ее жизнь, а через десять лет разыгрывать безутешную скорбь — как это похоже на Джонни.

— Ему нравится изображать страдальца, упиваться трагедией, — сурово произнесла Антония. Ее жалость к Джонни сменилась презрением. — Ни один мужчина не обошелся бы так с женщиной, которую любит, как Джонни поступил со мной.

— Но ты все еще его любишь?

Странно, Антония не подозревала, что Рейнло способен задумываться о любви. Глядя ему в глаза, она заговорила с твердой уверенностью:

— Я не люблю Джонни Бентона. Я не любила его и десять лет назад, хоть и убедила себя, что люблю. То, что я принимала за любовь, было лишь игрой в великую страсть. — Голос Антонии упал до шепота, теперь в нем слышалась глухая ненависть к себе. — Я совершила глупость, сбежав с Джонни. Уже через пару дней я поняла свою ошибку. Но подобные ошибки невозможно исправить.

Николас нахмурился.

— Ты была совсем юной.

— Но достаточно взрослой, чтобы быть осмотрительнее, — резко возразила Антония. — По крайней мере, моему отцу удалось избежать скандала. Он сохранил в тайне историю моего безумства. За десять лет до меня не дошло ни единой сплетни. Впрочем, едва ли отцу потребовалось много усилий, чтобы уничтожить слухи. Кроме родственников и соседей, почти никто не знал о моем существовании. В школу я не ходила, ко мне приглашали гувернанток. Я никогда не выезжала в Лондон. Боже милостивый, я ни разу не бывала нигде дальше Ньюкасла.

Николас окинул Антонию изучающим взглядом.

— Неудивительно, что ты задыхалась от скуки. Жестоко держать умную, страстную, полную жизни девушку вдали от мира словно парию.

— Твои передовые взгляды делают тебе честь, — не без язвительности заметила Антония.

И все же Николас снова сумел ее удивить. Подумать только, этот закоренелый распутник выступал в защиту женских прав.

— Я рос в окружении целого полчища сестер. Мне хорошо известно, что может случиться с женщиной, которая не нашла себе достойного занятия. Будь у вашего отца хоть капля здравомыслия, он понял бы, что такой необыкновенной, яркой девушке, как ты, нужна сцена пошире.

Сердце Антонии взволнованно замерло. Николас вновь пытался оправдать ее безрассудство. Вдобавок он назвал ее необыкновенной.

— Спасибо.

Мимолетным нежным движением он коснулся ее щеки, и Антонию пронзила дрожь.

— Ну что ты, дорогая.

В первый раз Николас назвал ее дорогой на балу у Мерриуэдеров, когда спас от случайной встречи с Джонни. Даже теперь воспоминание об этом заставляло ее трепетать от желания. Смущенная, Антония не находила слов. Но прежде чем она нашлась с ответом, Рейнло продолжил:

— Раз никто не знал о твоем бегстве, почему же отец не вернул тебя домой?

— Потому что я ослушалась его и должна была за это поплатиться, — с горечью произнесла Антония.

Она с усилием сглотнула подступивший к горлу ком. Даже десять лет спустя боль изгнания казалась нестерпимо острой.

— Мой отец не желал видеть дочь своенравной потаскухой.

— И он оставил тебя на милость Бентона? — ужаснулся Николас.

Антония безучастно пожала плечами, хотя мучительные воспоминания о том страшном дне, когда лорд Эйвсон ворвался в их жалкую комнатку в Виченце, преследовали ее словно навязчивый кошмар. Полный решимости запретить дочери приближаться к родительскому дому, отец предпринял утомительное путешествие по Италии, чтобы лично объявить ей свою волю. Он пожелал избавить Антонию от иллюзий, что когда-нибудь смягчится и примет ее в Блейдон-Парке. Он сильно недооценил догадливость своей дочери. Стоило ему войти и обратиться к ней с презрением, будто она грязь у него под ногами, как Антония тотчас поняла: ее проступок навсегда уничтожил всякую связь между ними. А известие о тайном браке Джонни прозвучало финальным ударом колокола в погребальном звоне ее «великого приключения».

До конца своих дней ей не забыть брезгливого отвращения на лице отца, когда тот оглядел их запущенное, убогое жилище. Лорд Эйвсон застал дочь полуодетой. Антония пыталась починить одну из рубашек Джонни, чтобы тот смог показаться в ней на улице. Время близилось к полудню, но Бентон все еще валялся в постели, на смятых несвежих простынях.