Записки средневековой домохозяйки - Елена Ковалевская

— Все в порядке Джонатан, — рассеяно протянула я.

Мне было так хорошо, что даже не хотелось говорить. Но мужчина как истинный джентльмен, аккуратно свернул его в подобие подушки, и наклонился ко мне. Приподняв меня за плечи одной рукой, другой тем временем положил камзол на одеяло.

— Думаю, так вам будет гораздо лучше, — тихо произнес он.

Я ухватилась за его сильное плечо, чтобы было удобнее. Наши лица оказались так близко, что на щеке чувствовалось его дыхание. Еще один миг и Джонатан осторожно, словно боясь спугнуть, потянулся ко мне. Я выдохнула, и он накрыл своими губами мои…

Поцелуй казался нежным и долгим. Джонатан не напирал, но и не давал одуматься. Он целовал. И от ласкового соприкосновения губ слегка кружилась голова, хотелось… Просто чего-то хотелось.

Чтобы было удобнее, я положила вторую руку его на плечо, и это словно послужило для него разрешением. Он немного крепче, но бережнее сжал меня в своих объятьях, а поцелуй из осторожного превратился в упоительный.

— Аннель, — прошептал он мне в припухшие от поцелуя губы, — Я…

— Ш-ш-ш… — я осторожно коснулась его щеки. — Не говорите ничего…

Тогда он вновь потянулся ко мне, но я чуть отклонила голову в сторону.

— Здесь не место… И не время, Джонатан.

— Но я не теряю надежду? Помните об этом.

Его дыхание всколыхнуло на лбу прядку волос, выбившуюся из прически.

— О да, Джонатан. Я помню.

Он нежно поцеловал меня в висок, еще немного задержав меня в объятьях, а потом опустил обратно на одеяло.

Я прерывисто вдохнула. Оказалось, я сдерживала дыхание, пока баронет держал меня в руках. Джонатан тоже прерывисто вздохнул, хотя мне в его вздохе послышалось легкое разочарование, и вытянулся на одеяле, положив голову подле моей руки. Ну что ж, на то он и мужчина, чтобы хотеть большего… а я — женщина — чтобы остановить, когда пожелаю.

Я запустила пальчики в его шелковистые волосы и принялась ласково перебирать, играть прядками. На короткий миг он накрыл мою ладонь своей и, поднеся к губам, поцеловал, а после довольный вернул обратно.

Всю дорогу пока ехал в экипаже, Кларенс рвал и метал. Мало того, что дядька заставляет его отправляться за этой молеподобной супругой, так еще и Вивьен! О-о-о! Она ведь обещала, что больше не станет даже пытаться встретиться с Хольгримом!.. Говорила, что будет только с ним!.. Обещала! А выходит, что эта жаба Хольгрим дядькиными руками пытается убрать его с пути?! Не выйдет! У него ничего не получится! Он не позволит Вивьен даже думать о нем! Он ей устроит! Да он придушит ее! Чтобы умоляла, чтобы на коленях ползала и клялась, что никогда не посмеет ни с одним Хольгримом, ни с одним гвардейцем, ни с… Ни с кем, кроме него!

Раздался свист и экипаж начал останавливаться. Взбешенный Кларенс уже высунулся в окно, чтобы задать трепку нерадивому вознице, но увидел, как рядом с его экипажем катит открытое ландо, в котором сидят Эдгар граф л'Оверколь со своей супругой — милейшей Жозефин, или как он ее ласково называл Жозефа, а напротив них сидит никто иной как Арман маркиз Тровелли.

— Добрый день! — приветственно помахал Кларенсу Эдгар. — Ты чего спешишь как на пожар? Случилось что-нибудь ужасное? Неужели вновь конюшня?

Правила приличия требовали ответить, и Кларенс, скрипя зубами, попытался отговориться от друзей.

— Так… Кое-что спешное…

Но тут в разговор решила вмешаться милая Жозефа.

— Милорд, тогда зимой, я была ужасно огорчена, что из-за своего положения не смогла появиться у вас на приеме, и не познакомилась с вашей супругой. Эдгар рассказывал мне, как она прелестна и обходительна, что я даже начала задумываться, а не разонравилась ли ему… — Граф попытался что-то возразить, но супруга легонько хлопнула веером его по руке и рассмеялась. — Дорогой, ты же знаешь, что я шучу! — и вновь обратившись к Кларенсу, продолжила: — А как я сожалела, когда узнала, что маркиза занемогла и удалилась в деревню, дабы поправить здоровье! Надеюсь, ей уже лучше и она скоро присоединится к нам?

Кларенса перекосило.

— Не знаю… Нет… — попытался что-то выдавить из себя он, но так и не справившись с норовом, в итоге рявкнул: — Да я понятия не имею что с ней! И знать не хочу! Понятно?!

Друзья опешили, а леди л'Оверколь вовсе побледнела и часто-часто замахала веером, чтобы отогнать резко подступившую дурноту.

Увидев свою супругу в таком состоянии, Эдгар заволновался не на шутку. Он достал из корзинки, что стояла на сидении рядом с Арманом, небольшую фляжечку и серебряный бокальчик. Налив в него бурой жидкости он протянул Жозефа. Женщина безропотно выпила лекарство.

Лишь когда супруге немного полегчало, мужчина перевел не предвещавший ничего хорошего взгляд на Кларенса.

— Милорд, — чопорно произнес он. — Я прошу вас проехать с нами в… скажем в парк, дабы меж нами наконец-то состоялся давно назревающий разговор. Я считаю, что далее его откладывать уже нельзя.

Холодный взгляд Армана, так же недобро смотревшего на маркиза, только подтверждал слова друга.

Жозефа попыталась что-то возразить, и Эдгар тут же поспешил заверить ее:

— Дорогая, мы всего лишь переговорим меж собой. Не волнуйся, дуэли не будет.

— Ты обещаешь? — слабым голосом спросила женщина.

На что Эдгар лишь наклонился к ней и запечатлел на губах легкий поцелуй, а потом выбрался из ландо.

— Будешь ждать нас на главной аллее парка Харингтон, — приказал он напоследок своему лакею, сидящему на козлах. — Только езжай по теневой стороне, а то леди нездоровится на такой жаре, — и обратился к Арману. — Ты со мной?

Тот даже не соизволил ответить, только поцеловал руку леди л'Оверколь и выбрался из ландо.

Кларенс, по-прежнему сидя в своем экипаже, несколько пришел в себя от гнева. Сообразив, что же только что натворил и, поняв, что с ним никто больше шутить собирается, он спал с лица.

Эдгар распахнул дверцу экипажа и первым забрался внутрь, Арман не отставал, но задержавшись на подножке и приказав лакею: 'Поедешь медленно к парку Харингтон… Пошел!', - нырнул следом.

Кларенс пытаясь унять нервную дрожь, сидел на одном сиденье, напротив него разместились бывшие… уже бывшие друзья.

— Да не трясись ты так, — наконец не выдержал Эдгар. — Никто тебя протыкать не собирается. Хотя следовало бы!

Кларенс после этих слов постарался сдержать облегченный вздох. Эдгар был чемпионом королевского клуба и лучшим поединщиком на саблях в городе. Он неизменно выходил победителем из рубки на черте.

— Этот разговор назревал давно, Эдгар прав, — вступил в разговор Арман. В его голосе слышалась же метель, которая словно оставила след в цвете его волос. — С начала зимы ты ведешь себя самым непонятным, я бы даже сказал странным образом. Если ранее ты оправдывал все свои выходки тиранией дяди и невозможности найти себе спутницу жизни — мы верили. И даже помогли тебе. То теперь… Это ни в какие границы не лезет, Кларенс!