Ближний круг Сталина. Соратники вождя - Рой Медведев

Маленков предпринимал шаги для своего продвижения к вершине власти, и в первое время после смерти Сталина его слово по всем важнейшим вопросам оставалось решающим. И он же занял достаточно активную позицию в деле критики культа личности. На заседание Президиума ЦК КПСС 10 марта 1953 года, проходившее под председательством Маленкова, были вызваны «идеологи» П. Н. Поспелов, М. А. Суслов, главный редактор «Правды» Д. Т. Шепилов. Как вспоминал Поспелов, в ходе заседания Маленков подверг редакцию газеты резкой критике, заметив, что природа многих ненормальностей, имевших место в истории советского общества, крылась в культе личности. Подчеркнув, что перед страной стоят задачи углубления процесса социалистического строительства, Маленков отметил: «Считаем обязательным прекратить политику культа личности» (См.: Опенкин Л. А. На историческом перепутье // Вопросы истории КПСС.1990. № 1. С. 110.).

Разумеется, перед Маленковым после смерти Сталина возникло много сложных проблем. Он не мог, да и не хотел решать их единолично. Но и как позволить, чтобы кто-либо из членов Президиума ЦК взял бы на себя решение важных политических и организационных вопросов? На этой почве у Маленкова стали возникать конфликты с Берией, который произвел ряд важных перестановок в МВД – МГБ и стал вести себя так, как будто он заранее был уверен в одобрении Маленковым всех своих действий. Маленков считался другом Берии, но он не собирался быть пешкой в его руках. Это и привело к разрыву их политической дружбы и к тайному сговору с Хрущевым, в результате которого Берия был смещен и арестован.

Летом 1953 года Маленков выступил на сессии Верховного Совета СССР с важными предложениями по экономическим проблемам. Одним из них было значительное снижение налогов с крестьянства и аннулирование всех прежних долгов колхозов и колхозников. Маленков также сказал, что отныне партия может больше уделять внимания развитию промышленности группы Б, то есть предметов потребления. По мнению Маленкова, темпы развития производства средств производства могут быть несколько сокращены, а высвободившиеся фонды направлены на выпуск нужных населению потребительских товаров. Эти предложения надолго обеспечили Маленкову популярность среди населения и особенно среди крестьянства, ибо деревня впервые за много лет почувствовала некоторое облегчение. Среди простых людей появился и упорно держался слух, что Маленков – «племянник» или даже «приемный сын» В. И. Ленина. Главным основанием для подобной легенды было, вероятно, то обстоятельство, что мать Маленкова носила фамилию Ульянова. Она работала в первой половине 50-х годов директором санатория на станции Удельная Казанской железной дороги. Помогала освобождению многих незаконно репрессированных людей, пока сын не сказал ей, чтобы она не вмешивалась не в свои дела.

Маленков работал много, но держался уже тогда не только скромно, но и замкнуто. Он был недоступен даже для весьма ответственных работников; например, председатель КГБ И. А. Серов часто не мог подолгу попасть к нему на прием. Маленков крайне нетерпимо относился к пьянству, которое в последние годы правления Сталина стало обычным явлением в верхах партии. Воспоминания о пьянках у Сталина, видимо, вызывали отвращение у Маленкова. По его распоряжению были закрыты многие пивные и распивочные, что привело вскоре к славной традиции распивать «на троих» в подворотнях и подъездах. Несколько раз Маленков встречался и беседовал с видными экономистами, одного из которых он попросил внести «любые предложения», которые могли бы улучшить положение в экономике. Одновременно Маленков пытался укрепиться в руководстве страны, предполагая провести для этой цели некоторые перемещения. Так, например, у него сложились очень плохие отношения с Сусловым и соответственно с его близким другом – первым секретарем ЦК КП Литвы А. Ю. Снечкусом, которого Маленков хотел заменить другим руководителем. В Литву была направлена специальная комиссия ЦК партии, возглавляемая ответственным работником аппарата ЦК Ю. В. Андроповым. Однако комиссия не нашла достаточных оснований для того, чтобы признать работу партийного руководства Литвы неудовлетворительной. На заседании Политбюро доклад комиссии получил одобрение, как и выступление самого Снечкуса. Маленков не решился в этих условиях выдвинуть свое предложение о снятии Снечкуса. После заседания Маленков подошел к Андропову, взял его за локоть и тихо сказал: «Я тебе этого никогда не прощу» (Это и некоторые другие утверждения автора оспаривает сын Г. М. Маленкова. См.: Горизонт. 1988. № 12. С. 16.). И действительно, Андропов был вскоре освобожден от работы в аппарате ЦК и направлен послом в Венгрию. Он вернулся в ЦК уже в 1957 году.

Интеллигенция в отличие от крестьянства, которое, конечно же, ничего не знало о всей прежней деятельности Маленкова, относилась к нему с недоверием или даже с неприязнью. В стихотворении «О России», отражая эти настроения, поэт Наум Коржавин тогда писал:

В тяжелом, мутном взгляде Маленкова Неужто нынче вся твоя судьба?…

Однако дипломаты по-прежнему гораздо больше симпатизировали Маленкову, чем энергичному и грубоватому Хрущеву, который нередко шокировал их своими вопросами и поведением. Американский посол Чарльз Болен писал в своих воспоминаниях:

«Впервые я встретил Маленкова на кремлевском банкете во время войны, но у меня не было случая поговорить с ним. Всегда казалось, что он незаметно стоит на заднем плане. В этот период он производил впечатление робота, самый зловещий прототип Сталина, с крупным, мрачным, почти садистским лицом, с челкой черных волос на лбу, с неуклюжей полной фигурой и репутацией злодея во время чисток тридцатых годов. Хотя, конечно, все сталинские помощники, включая Хрущева, приложили руку к этим чисткам. Избежать этого было невозможно.

Но в бытность мою послом я значительно улучшил мнение о Маленкове, чему способствовали наши встречи на кремлевских банкетах. Его лицо становилось очень выразительным, когда он говорил. Улыбка наготове, искры смеха в глазах и веснушки на носу делали его внешность обаятельной… Его русский язык был самым лучшим из тех, что я слышал из уст советских лидеров. Слушать его выступления было удовольствием. Речи Маленкова были хорошо построены, и в них видна была логика. Представлялся он негромким, немного высоким голосом, и акцент указывал на образованность этого человека… Более важно то, что Маленков мыслил, на мой взгляд, в наибольшей по сравнению с другими советскими вождями степени на западный манер. Он, по крайней мере, разбирался в нашей позиции, и хотя он ее не принимал, но все же, я чувствовал, понимал ее. С другими лидерами, особенно с Хрущевым, не было никаких точек соприкосновения, никакого общего языка…» (Bohlen С. Witness to History, P. 369—370.)

Ослабление власти и влияния Маленкова

Удаление Берии косвенным образом привело сразу же к ослаблению власти и влияния Маленкова: исчез из руководства важный союзник. Между тем ни Молотов, ни Каганович, ни Ворошилов, ни Микоян не питали никаких симпатий к Маленкову и были склонны поддерживать более простого и откровенного Хрущева. Многие обвинения, которые выдвигались Прокуратурой СССР против Берии, задевали и Маленкова. Это в первую очередь касалось «ленинградского дела». К тому же сам Берия, находясь под следствием, пытался писать Маленкову различные записки, что вынуждало последнего как-то оправдываться перед другими членами Политбюро. Сказывался и тот простой факт, что Маленков, привыкший быть на вторых ролях при Сталине, не обладал достаточно твердым характером, чтобы теперь играть в партии первую роль. Он опасался принимать важные решения, проявляя колебания и неуверенность. Сталкиваясь с возражениями, он не мог настоять на своем. Пребывание в партийном аппарате не могло выработать у Маленкова тех качеств, которые у Хрущева развились благодаря десятилетней самостоятельной работе на Украине. К тому же Маленков, как оказалось, не слишком хорошо знал проблемы и состояние народного хозяйства, и особенно сельского. Маленков даже не претендовал на руководство сельским хозяйством и с облегчением передал подготовку всех основных реформ в этой области Хрущеву, который не только фактически, но и формально возглавил Секретариат ЦК, став Первым секретарем.

Арест Берии и суд над ним, закончившийся вынесением смертного приговора, сопровождались изменениями всего персонального состава карательных органов, во главе которых был поставлен ближайший сторонник Хрущева генерал Серов. Одновременно функции МВД – МГБ были значительно урезаны, в их задачу теперь не входил контроль за деятельностью партийных органов, а, напротив, МВД – МГБ были поставлены под твердый контроль ЦК КПСС, и прежде всего Секретариата ЦК, то есть Хрущева. Маленков уже не мог использовать, подобно Сталину, карательные органы в качестве опоры своей власти.