Барьер Сантароги - Фрэнк Герберт

«Зачем здесь Бурдо?» — подумал Десейн.

— Я рад, что вы пришли в себя, сэр, — произнес Бурдо.

В его раскатистом голосе послышались успокоительные нотки человека, любящего поболтать в компании друзей. «Уж не поэтому ли Бурдо и находится здесь? — спросил себя Десейн. — Может быть, его выбрали, чтобы он успокоил и убаюкал жертву? Но ведь я, вопреки всем своим подозрениям, все еще жив».

Если бы они хотели ему зла, то у них была прекрасная возможность, когда он был беспомощным, без сознания…

— Который час? — спросил Десейн, и тут же обожженная щека напомнила о себе болью.

— Почти десять. Утро просто великолепное, — заметил Бурдо. Он улыбнулся, обнажая белые зубы на фоне темного лица. — Вы что-нибудь хотите?

При этом вопросе от внезапно возникшего чувства голода скрутило живот. Но Десейн не решался попросить завтрак. «Что может оказаться в любой еде, подаваемой здесь? Голод — это нечто большее, чем просто пустой желудок, — заметил про себя Десейн. — Я могу обойтись и без пищи».

— Я хочу знать, почему вы здесь, — начал Десейн.

— Доктору я показался самым безопасным, — ответил Бурдо. — Я ведь сам когда-то был чужаком из внешнего мира и могу вспомнить, что это значит.

— Они и вас пытались убить?

— Сэр!

— Ладно… — Десейн задал вопрос по-другому: — С вами происходили несчастные случаи?

— Знаете, я не разделяю мнение доктора относительно… несчастных случаев, — сказал Бурдо. — Когда-то… я считал… Но теперь я понимаю, что ошибался. Люди этой долины никому не желают зла.

— Но вы здесь, поскольку доктор решил, что вы — самый безопасный, — подчеркнул Десейн. — И вы не ответили на мой вопрос: с вами происходили несчастные случаи?

— Вы должны понять, — сказал Бурдо. — Когда вы не знаете, что происходит в долине, вы можете попасть в… ситуации, когда…

— Значит, с вами действительно происходили несчастные случаи. Уж не для этого ли вы в тайне от всех просили прислать вам посылку из Луизианы?

— В тайне от всех?

— А как еще расценить то, что вы ездили за ними в Портервилль?

— Вы узнали об этом, — Бурдо покачал головой и хихикнул. — Неужели вы никогда не испытывали ностальгии по сладостям, которые ели в детстве? Я полагал, что мои новые друзья вряд ли поймут меня.

— Все дело только в этом? — усомнился Десейн. — А может, однажды утром вы проснулись, трясясь от страха, испугавшись того, что делает с вами Джасперс, входящий в состав местной пищи?

Бурдо нахмурил брови, потом произнес:

— Сэр, когда я только прибыл сюда, я был невежественным ниггером. Теперь же я образованный негр… и сантарожец. Я больше не заблуждаюсь, что я…

— Значит, вы все же пытались бороться!

— Да… я боролся. Но вскоре я понял, насколько это глупо.

— Заблуждение.

— Действительно заблуждение.

«Вывести человека из заблуждения, — подумал Десейн, — значит создать вакуум. Но чем же тогда заполнить этот вакуум?»

— Скажем так, — начал Бурдо, — когда-то я разделял ваши заблуждения.

— Это вполне нормально — разделять заблуждения общества, в котором ты живешь, — тихо заметил Десейн, больше самому себе. — Ненормально развивать придуманные тобой заблуждения.

— Хорошо сказано, — похвалил Бурдо.

Десейн снова подумал: «Чем же тогда заполнить вакуум? Какие заблуждения у сантарожцев?»

С одной стороны, он уже понял, что они не способны заметить бессознательное насилие, создающее несчастные случаи для чужаков. Вернее, большинство из них не способно на это, поправил он себя. Существовала вероятность, что Паже уже начал кое-что понимать. В конце концов, он-то и велел Бурдо находиться в этой комнате. И Дженни… — «Не подходи ко мне! Я люблю тебя!»

Десейн начал видеть сантарожцев в новом свете. В них была вычурность древних римлян или спартанцев. Они были замкнуты в себе, недружелюбны, сдержанны, горды, пресекали любые попытки обмена идеями, которые могли бы… Он остановился на этой мысли, вспомнив о телевизионной комнате в гостинице.

— Комната в гостинице, которую вы пытались скрыть от меня, — начал Десейн. — с телевизионными приемниками…

— Все несколько не так. Мы не хотели скрывать ее от вас, — перебил его Бурдо. — В некотором смысле мы скрываем ее от самих себя… и от случайно попадающих в Сантарогу чужаков. Вот почему мы тщательно отбираем наблюдателей. Мы не можем игнорировать телевидение — ведь это ключ к внешнему миру, и оно дает богов.

— Богов? — Десейн внезапно вспомнил свой сон.

— Во внешнем мире очень полезные боги, — заметил Бурдо.

— Что это такое — полезный бог? — спросил Десейн.

— Полезный бог? Это бог, который соглашается со своими почитателями. Это дает возможность не быть завоеванным, побежденным.

Отвернувшись от Бурдо, Десейн уставился в зеленый потолок. Победить богов? Может, именно поэтому, из-за неудачных попыток победить богов, он и испытывал в своем сне постоянное разочарование?

— Я не понимаю, — пробормотал он.

— Вы все еще не избавились от заблуждений внешнего мира, — заметил Бурдо. — Там, во внешнем мире, на самом деле не пытаются понять Вселенную. Они, конечно, утверждают обратное, но в действительности стремятся вовсе не к этому. Обратите внимание на то, что они делают. Они пытаются завоевать Вселенную. Боги — только часть Вселенной… даже боги, созданные людьми.

— Значит, раз вы не можете победить их, — начал Десейн, — для того, чтобы не оказаться в роли побежденного, полезный бог соглашается с теми, кто совершает на него нападки. Правильно?

— Право, Джил, вы действительно хорошо соображаете, — заметил Бурдо.

— Значит, чужаки во внешнем мире совершают нападки на своих богов, — продолжал Десейн.

— В душе все, кроме презренных рабов, должны совершать подобные нападки, — сказал Бурдо. — Ведь вы пытаетесь изменить бога? Как по-другому можно назвать это, как не обвинением бога в том, что он не согласен с вами?

— И все это вы узнаете из телевизионных передач?

— Все это из… — Бурдо захихикал. — О нет, доктор Джил… Вы не будете возражать, если я буду называть вас доктором Джилом?

Десейн повернулся к Бурдо и увидел вопросительное выражение на лице собеседника. Доктор Джил. Если ответишь, что ты против, тебя сочтут за упрямого идиота. Но Десейн чувствовал, что, дав согласие на это, он сделает шаг назад, сдаст позицию в важной битве. Однако видимых причин для возражений не было.

— Как вам будет угодно, — ответил Десейн. — Только объясните мне насчет телевидения.

— Это… наше окно во внешний мир, — начал Бурдо. — Весь внешний мир с его временной целесообразностью находится там, целый мир — это телевидение. И мы наблюдаем за ним благодаря…