Книга будущих командиров - Анатолий Митяев

Овладение Кавказом давало Германии ещё много преимуществ. В таком случае у Советского Союза не осталось бы ни одного порта на Чёрном море и советский флот неминуемо погиб бы. Через Иран наша страна поддерживала связи с союзниками – Англией и США. Следовательно, для таких связей остались бы лишь Дальний Восток и Север. Союзник Германии – Турция ввела бы свои войска на территорию Грузии, Армении, Азербайджана, если бы немцы достигли на Кавказе успеха.

Тем же целям служил и захват Сталинграда. Водный путь, по которому в центр страны шли нефть, зерно и другие грузы, был бы перерезан. Мы лишились бы крупного промышленного центра: на сталинградских заводах делались танки, миномёты, снаряды. Захватив Сталинград, немецко-фашистские армии стали бы угрожать Москве с юга. К падению волжского города приурочивала выступление против Советского Союза Япония, которая сосредоточила на наших дальневосточных границах миллионную армию.

Германское командование учитывало и то, что район будущих боевых действий был удобен для их многочисленных танков и авиации – ровные степные просторы давали бронетанковым войскам возможность совершать стремительные и далёкие рейды, от авиации же на такой местности укрыться невозможно.

И ещё было обстоятельство, которое учли Гитлер и его штаб: союзники немцев – войска королевской Румынии, Венгрии и Италии (в этих странах у власти были фашисты) – охотнее воевали на юге, в условиях более привычных для себя, чем на севере нашей страны.

Гитлер, его фельдмаршалы, генералы были уверены в успехе этой операции. Всё, что было связано с подготовкой к ней, хранилось в глубокой тайне. Для тайны само название операции несколько раз менялось: сначала она называлась «Зигфрид», потом «Брауншвейг», потом «Блау» – «Голубая».

Чтобы замаскировать «Голубую», чтобы отвлечь советские войска с южного направления на центральный участок фронта, немцы разработали ложную операцию, которую для убедительности назвали «Кремль». Подготовка к ложной операции проходила во всех военных документах. 29 мая был подписан «Приказ о наступлении на Москву». Сами же немцы позаботились о том, чтобы эти сведения попали в руки нашей разведки.

Так умно и, казалось, безупречно готовилось то, что через полгода сам враг назвал сталинградской катастрофой.

ОБОРОНА СТАЛИНГРАДА

Советские войска не смогли сдержать превосходящие силы противника, наступавшего на сталинградском направлении. Но чем ближе к Волге отходили они, тем упорнее оборонялись.

Первый адъютант генерала Паулюса Вильгельм Адам писал о тех днях:

«При наступлении 6-й армии к Волге кровь немецких солдат лилась рекой. Отошли в прошлое лёгкие успехи западной кампании, равно как и бодрое настроение солдат… Во время моих поездок в вездеходе я постоянно встречал отставших солдат, которые после тяжёлых боёв разыскивали свои части. Особенно запомнились мне двое, участвовавших в сражении под Калачом. Они служили в той дивизии, куда я направлялся. Я взял их в свою машину. Сидевший за моей спиной ефрейтор, ещё находясь под свежим впечатлением пережитых боёв, рассказывал:

– В таком пекле даже здесь, на Востоке, мне ещё не приходилось бывать. Задал нам Иван жару, у нас только искры из глаз сыпались. Счастье ещё, что наши окопы глубокие, иначе от нас ничего бы не осталось. Артиллерия у русских отлично работает – что ни выстрел, то прямое попадание в наши позиции. А мы только жмёмся да поглубже в дерьмо зарываемся. Много наших от их артиллерии пострадало. А самое большое проклятие – это «катюши».

Фашистское командование, чтобы возместить потери, вынуждено было постоянно перебрасывать к Сталинграду новые части, снимая их с кавказского направления и даже из Западной Европы. В июле на сталинградском направлении действовали 42 дивизии врага, в августе – 69, а к концу сентября – 81 дивизия. Гордость вермахта – 6-я полевая армия и 4-я танковая армия тоже были у Сталинграда. Именно они и вышли к рубежам на окраинах города.

Командующий 6-й армией генерал танковых войск Паулюс 12 сентября был вызван в Винницу, в ставку Гитлера. Выслушав доклад генерала, фюрер приказал ему начать штурм Сталинграда. Гитлер считал, что Красная Армия доживает последние дни и надо только ускорить её гибель.

Основную тяжесть вражеского удара в городе приняли на себя 62-я и 64-я армии, которыми командовали генерал-лейтенант, ныне Маршал Советского Союза Василий Иванович Чуйков и генерал Михаил Степанович Шумилов.

«Я никогда не забуду, – пишет Чуйков, – 14 сентября. Для Сталинграда оно стало одновременно одним из наиболее тяжёлых и в то же время счастливых дней.

В этот день враг вклинился в город большими силами западнее вокзала. Фашистские головорезы выскакивали из машин, веселились, врывались в жилые кварталы с целью поживиться тем, что ещё уцелело от пожара. А наши солдаты и офицеры, спрятавшись за углы зданий, в подвалах, на чердаках домов, расстреливали зарвавшихся захватчиков.

Нельзя расценить эти действия немцев иначе, как психическую атаку. Но когда они были встречены дружным огнём и поползли, будто ошпаренные кипятком тараканы, и гибли на наших глазах, вот тут-то мы и почувствовали, что сможем уничтожить фашистских захватчиков всех до единого».

Чуйков приказал своему штабу в дни наиболее тяжёлых боёв переместиться к самым передовым позициям. Армия знала, что её командиры рядом, и солдаты дрались ещё мужественнее, а штаб надёжнее управлял войсками, хотя условия для его работы были невероятно сложные.

В середине октября враг предпринял ещё одну яростную попытку овладеть всем городом и сбросить наши войска в Волгу. Вот что рассказывает Василий Иванович об этом времени:

«Н. И. Крылов (начальник штаба армии) и К. А. Гуров (член Военного совета) с телефонами в руках рассматривают план города. По синим стрелам и цифрам, а также по красным изогнутым линиям оцениваю положение на направлении главного удара противника. Вопросов не задаю, знаю, что полученные пять-десять минут назад данные об обстановке уже устарели. Вызываю к телефону командующего артиллерией армии Пожарского. Приказываю дать залп «катюш» двумя дивизионами. Одним – по силикатному заводу, другим – по стадиону. Там, по моему мнению, должно было быть скопление войск противника…

После короткого обмена мнениями между членами Военного совета стало ясно, что противник вновь бросил крупные силы против 62-й армии. Ближайшая цель врага – пробиться к Волге. Было ясно, что он сделает всё возможное, чтобы воспретить подход подкреплений и подвоз боеприпасов из-за Волги. В ближайшие несколько дней нам предстояла небывало жестокая борьба только имеющимися в распоряжении 62-й армии силами. Наш блиндаж трясло как в лихорадке, земля звенела, с потолка сыпался песок, в углах и на потолке под балками что-то потрескивало, толчки от разорвавшихся вблизи крупных бомб грозили развалить наш блиндаж…

В тот день мы почти не видели солнца. Оно поднималось бурым пятном и изредка выглядывало в просветы дымовых туч.

На фронте около шести километров Паулюс бросил в наступление под прикрытием ураганного огня три пехотные и две танковые дивизии… Превосходство в людях было пятикратным, в танках – двенадцатикратным, его авиация безраздельно господствовала на этом участке».

Сколько подвигов было совершено в те дни? Мы не знаем. Считать подвиги было некому, потому что каждый в то время дрался как герой.

Восемь немецких танков атаковали тяжёлый танк КВ. Он подбил четыре. Но тут подошли ещё несколько немецких машин. Им удалось поджечь КВ. Автоматчики врага ждали, когда советские танкисты станут вылезать из люка. В пламени и дыму командир танка Хасан Ямбеков, механик-водитель Андрей Тарабанов, командир орудия Сергей Феденко, радист Василий Мушилов вели огонь до последнего снаряда и патрона. Они не сдались врагу. Радио донесло до своих голос Хасана: «Прощайте, товарищи! Не забывайте нас!» Пением «Интернационала» закончилась эта героическая радиопередача.

В батарее противотанковых орудий лейтенанта Алексея Очкина был пятнадцатилетний Ваня Фёдоров. Артиллеристы подобрали паренька на одной из станций, где стоял их эшелон. В Сталинграде Ваня подносил снаряды к орудиям. На батарею двинулись танки, следом крались автоматчики. Много артиллеристов погибло в этой схватке. Ваня был жив. Гранатами отогнал автоматчиков, собирался метнуть гранату под танк, но был ранен в обе руки. Тогда мальчик-герой зажал гранату в зубах, бросился под гусеницу и взорвал танк. Всего лишь один день Ваня был комсомольцем…

Не только героизм, но и мастерство советских солдат остановили фашистов в городе. Когда немецкая артиллерия и авиация начинали подготовку к атаке, наши солдаты подбирались вплотную к к позициям врага и там пережидали налёт – вражеские бомбы и снаряды падали на пустые окопы и щели. После налёта солдаты быстро отходили в свои укрытия и встречали вражескую пехоту огнём. Если шли в атаку немецкие танки, а за ними автоматчики, то наши пропускали танки над своими укрытиями, отсекая автоматчиков огнём. За танки же принимались артиллерия и бронебойщики.