Вспышка. Книга первая - Джудит Гулд

– Наденьте хотя бы на то время, пока мы будем заниматься любовью, – мягко настаивал он. – Это доставит мне удовольствие.

Она с минуту стояла не двигаясь, затем повернулась, подняла голову, подставив шею, и тут же почувствовала, как он надевает на нее ожерелье.

– Ох! – вскрикнула Сенда. – Оно такое тугое, что я едва дышу!

Князь наклонился к ее уху и шепотом произнес:

– Именно так мне и нравится. – И слегка потянул за застежку.

Жемчужины впились ей в горло, и ее рука дернулась вверх, чтобы вернуть ожерелье на место. Она задыхалась.

– Вы очень красивы, – сказал он. – Жемчуг вам к лицу.

Затем она почувствовала, как его рука взяла ее за подбородок, нежно повернула и подняла вверх ее лицо. Она смотрела в глубь его глаз. Губы князя приближались к ее губам.

Казалось, ноги Сенды приросли к полу: она боялась и раздразнить его, и убежать. Ее сердце бешено колотилось. Сенда ни разу не изменяла Шмарии, никогда ни с кем не спала, кроме него. Даже со своим законным супругом, его братом. «Но сейчас я должна, – думала она. – Я должна ублажать Вацлава. Ведь он использовал свое влияние для того, чтобы вырвать Шмарию из застенка».

Она заставила себя приоткрыть губы и ответить на его долгий нежный поцелуй.

– Сенда, я так вас хочу, – нежно прошептал князь. Ее губы заглушали его слова. Она сомкнула веки под убаюкивающие звуки его голоса.

– Я так долго ждал этого мгновения. Наконец-то ты принадлежишь мне.

Он слился с ней в еще более продолжительном и требовательном поцелуе, прижимаясь к ее губам со страстью долго сдерживаемого вожделения, проводя языком по ее жемчужным зубам, вкушая аромат ее дыхания.

На мгновение Сенда почувствовала, что сдается. Затем ее глаза широко раскрылись.

«Нет!» – вдруг услышала она какой-то внутренний крик, когда он прижался к ее бедрам. Даже сквозь плотную ткань его брюк и многочисленные складки своего шелкового платья она почувствовала растущую твердость мужской плоти. Твердость, которая стала теперь для Шмарии несбыточной мечтой… по крайней мере, в биологическом смысле – эта мысль вдруг засела у нее в голове.

– Ты так нужна мне, – бормотал князь, – так нужна…

«Я не хочу быть нужной! – захотелось ей крикнуть ему в ответ. – Я хочу быть любимой!»

Его губы продолжали жадно пожирать ее рот, и вдруг она почувствовала, как ее сердце замедлило ход, а к горлу подступила волна удушающей тошноты, словно вместо крови в жилах потекла желчь. Такое же странное головокружение она испытала в больнице, когда Шмария показал ей свои раны.

«Только бы меня не стошнило, – в отчаянии думала Сенда, – Боже, только не сейчас…»

Между тем, ошибочно приняв ее судорожные движения за признаки ответной страсти, князь принялся с новой силой осыпать ее поцелуями.

В висках у нее бешено застучало. «Я не могу! После того что они сделали со Шмарией! Я не могу улечься с мужчиной, почувствовать внутри себя его плоть… после всех страданий, испытанных Шмарией. После того как они превратили его в евнуха».

Она напряглась, ощутив, как его руки грубо тянут за лиф ее платья. Каждый мускул в ее теле сопротивлялся, и казалось, даже по костям разлился холод. Однако внизу живота, напротив, жгло огнем, и в одно мгновение на лбу у нее выступили крупные капли пота. В следующую минуту она услышала, как с треском рвется ткань платья, обнажая ее грудь с набухшими клубнично-розовыми сосками. От ночного прохладного воздуха по обнажившейся спине пробежали мурашки.

«Ты, потаскуха! – обвиняла она себя. – Занимаешься любовью с этим человеком, после того как твоего возлюбленного кастрировали! Потаскуха!»

Сенда попробовала высвободиться из объятий князя, но его пальцы все крепче стискивали ее тело, оставляя красные следы на коже и причиняя резкую боль. Рывком притянув ее к себе и крепко прижав к своей груди, он в то же время языком все глубже погружался в ее рот.

Пытаясь отпрянуть назад, она издавала едва слышные жалобные стоны. «Умоляю», – пыталась произнести Сенда, извиваясь в его руках, однако князь так страстно впивался в ее губы, что слова звучали нечленораздельно. Все это время он шарил пальцами по ее телу, все сильнее прижимая к своей твердой мускулистой груди.

Ей вдруг показалось, что ее тело живет отдельно от ее сознания.

Наконец он оторвался от распухших губ Сенды, прильнул к ее изящной, длинной шее, издавая еле слышные чмокающие звуки. Спина ее выгнулась, и по всему телу пробежала мелкая дрожь. Поглаживая ее груди, он спустился ниже, до бедер.

Ей в голову вдруг пришло, что именно сейчас наступил тот самый последний момент, когда она еще может прекратить эту пародию на любовное свидание.

Но он ведь нужен мне. Он нужен Шмарии. Когда Шмария поправится и сможет предстать перед судом… А последнее не должно произойти. Вот почему я иду на это, Шмария. Ради тебя.

И тут произошло нечто неожиданное: одолевавшая ее тошнота вдруг уступила место разлившемуся по всему телу желанию. Сенда еще колебалась, вся дрожа, боясь уступить натиску князя. Ей уже давно не приходилось заниматься любовью с мужчиной. Она уже почти не помнила, как это бывает. Последний раз это было со Шмарией, накануне его ухода.

Рука Вацлава скользнула вниз – она почувствовала, как он ощупывает ее лоно.

Она задержала дыхание и задрожала в сладкой истоме, не находя сил подавить поднимающееся внутри себя желание. К ней вернулось давно забытое ощущение волны вожделения, разливающейся между бедер.

Помимо воли руки Сенды скользнули внутрь сорочки Вацлава, пальцы прошли по его груди, покрытой жесткими курчавыми волосами, и сжали соски.

Молниеносным движением он сорвал с нее остатки платья. Она вскрикнула от боли, когда материя на мгновение впилась в тело, прежде чем бесформенной грудой упасть к ее ногам. Затем ловкими движениями он снял с нее белье. Сенду охватила дрожь, во рту стало сухо. Она почувствовала себя голой, уязвимой, и тем не менее ее пожирало пламя страсти, которой она до сих пор никогда не испытывала.

Не говоря ни слова, князь нагнулся, подхватил ее на руки и понес к ложу, как какой-нибудь средневековый завоеватель, несущий свою жертву на алтарь. Сенда почувствовала, как спружинил под ней матрац, и быстрым движением повернулась лицом к Вацлаву, скользнув грудями по стеганому золотисто-голубому покрывалу, ощущая холодок гладкого шелка округлыми, красиво очерченными ягодицами.

При виде того, как он обнажается, не спуская при этом с нее глаз и облизывая губы кончиком языка, она почувствовала охватывающую ее слабость. Она не могла заставить себя не смотреть на его тело. Его покрытая волосами грудь была восхитительно широка и мускулиста, причем рельефность мускулатуры усиливалась за счет неяркого теплого света, излучаемого прикроватной лампой. Однако, несмотря на свой рост и внушительную мускулатуру, он был на удивление легок и изящен в движениях.