Толлеус, искусник из Кордоса - Анджей Ясинский

Оболиус сперва решил, что есть причины, не позволяющие так просто разделаться с врагом Империи. Все-таки искусник — это не простой человек. Это почти чародей. Может, яды или кинжал в спину ему нипочем. Да и бабка опять-таки велела помогать, а не вредить.

Помогать врагам — последнее дело. Поэтому Оболиус, как истинный сын своей страны, временами пытался напакостить. Только очень быстро он убедился, что искусники и в самом деле не обычные люди, и что себе дороже перебегать им дорогу.

Другая часть бабкиного наказа — набираться ума-разума — также вызывала вопросы. Ну чего, скажите на милость, можно набраться у кордосцев? Ничего хорошего — это уж точно. И как понимать: со шпаной не водись, а с искусниками водись?

Все эти вопросы Оболиус перед отъездом задал Сабане, но та лишь отмахнулась в своей ворчливой манере: «Сам поймешь!» Хорошенько поразмыслив, уже в Широтоне он пришел к выводу, что нужно прилежно следить за стариком и по возможности вызнать какой-нибудь искусный секрет. А что — достойное задание!

И вот сейчас Толлеус начал учить Оболиуса своему черному Искусству. Это, без всякого сомнения, главный секрет врага. К тому же, это оказалось безумно интересно: можно делать удивительные вещи одной только силой своей мысли! Никто из ребят не может, а он — умеет! Но с другой стороны, в душе поселился страх: а не захватит ли его это Зло, не поработит ли и не заставит служить Кордосу?

Мучимый сомнениями, Оболиус подошел на улице к случайному чародею, ища совет. Но тот ничего не сказал и ушел, оглашая окрестности диким хохотом. Это было обидно и унизительно — повторять такой опыт не хотелось. Но как быть дальше, парень не знал.

Толлеус. Големщик

Дверь затряслась под мощными ударами. Искусник, который уже встал, готовый отправляться на службу, на всякий случай приготовил посох и открыл дверь. На пороге возник хмурый хозяин, чей звероподобный лик вкупе с недобро-прищуренными глазами не предвещал ничего хорошего. За его спиной уже маячил посольский искусник, охранявший старика от житейских неприятностей, но трактирщик не обращал на него никакого внимания.

— Ваша тварь устроила погром в моей кладовой! — без предисловий начал он, сразу перейдя к делу.

— Которая? — холодно поинтересовался Толлеус, недовольный поведением хозяина и ситуацией в целом. Мысль, еще вялая после сна, метнулась было в сторону Оболиуса. Парень вполне мог влезть в чужую кладовку. Однако навряд ли трактирщик стал назвать рыжего пройдоху тварью…

— Мохнатая! — ощерившись, сплюнул хозяин постоялого двора. — Я еле выгнал ее ухватом во двор. Она и сейчас там: извольте взглянуть!

Никаких мохнатых тварей в своем хозяйстве старик не знал, но все же послушно направился следом за негодующим трактирщиком.

По двору задумчиво бродила химера. Только тут искусник вспомнил, что помимо лошадей и Оболиуса с ним путешествует другая живность.

— Эта! — хозяин ткнул в животное пальцем и победно глянул на Толлеуса. — С вас за ущерб серебряная монета!

Старик не торопился раскошеливаться.

— Любопытно… — протянул он. — Как же она оказалась в вашей кладовой? У нее как будто нет ни рук, ни ключа. — С этими словами искусник вопросительно уставился на вмиг смутившегося трактирщика.

Из конюшни появился помощник. Потягиваясь, он неспешно пересек двор и доложил, что все готово, лошади запряжены и можно трогаться в путь.

— Химера в кладовку забралась и объела этого уважаемого человека! — строго молвил Толлеус, нахмурившись.

Почувствовав опасность для своей пятой точки, помощник, который только-только собирался сладко зевнуть, с лязгом щелкнул зубами и энергично запротестовал:

— Так ведь, господин, он сам кладовку-то того… Не закрыл! Окорок в кухню понес, а дверь даже палкой не подпер! Я аккурат во двор вышел и все видел!

— И как эта тварь внутрь лезет, тоже видел? — вновь начал яриться хозяин. — По что вообще ее выпустил из стойла?

— А что я? — насупился помощник. — Она скотина умная, засов наловчилась сама открывать. Что же мне ее, держать, что ли?

Толлеус, до того молча вертевший головой от одного к другому, примирительно предложил:

— Что если я отдам химеру в качестве компенсации за ущерб? Она жирная, не хуже свиньи будет.

— Трактирщик задумчиво пожевал губу, оценивающе рассматривая непривычное животное. Наконец, он тряхнул лысеющей головой:

— Сдается мне, не съедобная она! Мясо, поди, как у козла вонючее. А сколько готовить его, и вовсе неведомо. Нет, уважаемый!

Сторговавшись с трактирщиком на более адекватную сумму — несколько медяков — Толлеус привез химеру в мастерскую. Оставлять ее в стойле не хотелось. Во-первых, недовольный хозяин мог с досады сыпануть в корм какой-нибудь дряни, во-вторых, впереди была свободная половина дня, пока не подвезут части к големам. Да и вообще пора было что-то решать с мохнатым чародейским подарком. Хватит его кормить почем зря. Если животное в самом деле настолько хорошо, как расписывал продавец, то нужно приспособить его к делу. Иначе нужно его продать или в самом деле съесть.

Химера была явно против утренней прогулки. Всю дорогу она пучила круглые глаза и оглашала окрестности истошным бульканьем. Редкие прохожие с удивлением косились на непонятное существо. Странно, но даже для оробосцев химеры были в диковинку.

Памятуя о том, что чародеи умеют входить в контакт с этими животными, управляя их действиями, Толлеус пытался мысленно представить образ химеры, также как он делал с сердечком для связи с помощником. Но ни этот способ, ни более привычные искусные методы не дали результатов. Толлеус устало помассировал виски, глядя на поднимающееся солнце. Очевидно, как и все чародейское, химера имела свой секрет. Вот только, сказать по правде, большого желания открывать его не было. Ну, научится он управляться с этой скотиной, и что дальше? Зачем ему это? Что касается слов Гаррудо, будто через химеру можно формировать плетения, то это вообще сомнительно. У чародеев все по-другому. Может быть, им с их чарами есть какое-то подспорье, но не искусникам. Куда бы ее деть? Может, подарить кому? Толлеус на секунду задумался: подходящих кандидатов не было. Оставалась, конечно, надежда, что Маркус подскажет, что и как с ней нужно делать. Но только вряд ли. Скорее всего, сделает замечание.

— Охо-хо, — тяжело вздохнул старик, закрывая глаза. — Тут нужно хорошенько подумать.

Подумать не получилось: химера потихоньку подобралась к искуснику и попробовала залезть на колени, опрокинув старика на спину вместе с бочкой, на которой тот сидел.

Оказавшись на земле, старик с удивительным проворством поставил защитный пузырь, чтобы массивная туша ненароком не придавила его. Тяжело дыша и отрывисто ругаясь, он встал на колени и тут же опутал химеру искусной паутиной, пока ей не пришло в голову напасть снова.

— Знал бы, как чародеи забирают жизненную силу, так прямо сейчас бы выкачал из тебя все без остатка! — пригрозил он поверженному чудовищу, которое печально смотрело на него большими влажными глазами. Жизненная сила с точки зрения Искусства являлась неотъемлемой частью живого существа, а вот ману Толлеус отбирать умел. Что с того, что манослой у химеры, как и у всех прочих животных, ничтожен? Что с того, что химере мана даром не нужна? — Главное, отвести душу, поэтому искусник сформировал плетение манонасоса, которое тут же полностью высосало всю субстанцию из ауры животного.

— Вот так вот! — победно объявил старик и отошел подальше: продолжать эксперименты с химерой как-то расхотелось.

До полудня Толлеус в сопровождении охранника успел съездить на рынок, чтобы оборудовать мастерскую хотя бы минимальным набором мебели. Эта статья расходов почему-то была жестко лимитирована, поэтому часть вещей пришлось покупать на свои деньги. Старый искусник не стал мелочиться: об удобном плетеном кресле он мечтал от самого Маркина, да и все прочее в хозяйстве нужно, раз уж он собрался обосноваться здесь надолго.

После обеда, как мастер и обещал, из кузницы привезли первую партию частей для новых Пауков — копий того, что вертелся сейчас во дворе, отрабатывая разворот на месте. Бадью, шлюпку и кресло доставили еще вчера. Можно было приступать к сборке, и Толлеус, засучив рукава, принялся распоряжаться. Благо, охранникам предписывалось не просто прогонять посторонних, а активно помогать во всем. Все части в течение десяти минут были сгружены с повозки и аккуратно разложены на земле.

Дальнейшая сборка тоже не заняла много времени. Старик уже настолько набил руку в этом, что мог делать шестиногов, как горячие пирожки. Сказать по правде, усилий почти не требовалось. На первом Пауке было успешно освоено плетение по сборке развалившегося голема в единое целое, артефакт бывшего узника легко мог рассчитать все нужные движения. В данном случае Паук был точной копией первого, так что даже не требовалось подключать артефакт для подбора движений. Достаточно было скопировать их из архейского амулета в точно такой же, который Толлеус выпросил-таки в посольстве. По сути надо было лишь нанести метки для крепления нитей на все части голема, и все.