Русский супермен (СИ) - Рясной Илья

— "Изумрудного странника" пока не видать, — заметил Антон.

— Верно, — согласился Ковальский. — Он будет через три часа.

— Не слишком ли мы трепетно относимся к пунктуальности рагнитов? — спросил я. — Путь в несколько десятков светолет — тут не грех ошибиться на пару суток, и тогда весь план летит к чертям. Может, "Изумрудный странник" давным-давно прилетел, заправился и отбыл в родные края.

— Ерунда! — возразил Герт. — Рагниты не просто пунктуальны. Они пунктуальны до сумасшествия Чтобы они опоздали куда-то — для этого по меньшей мере должна случиться катастрофа, притом нешуточная. А уж чтобы они прибыли раньше — такого быть не может. Если бы "Изумрудный странник" прибыл на неделю раньше, то все это время крутился бы в открытом космосе, и все равно посадочные опоры коснулись бы земли минута в минуту в назначенный срок.

— Это и их преимущество, и их недостаток, — пробурчал Маклин. — Боевые подразделения рагнитов действуют как отлично отлаженный часовой механизм. Но у них слабовато с самостоятельностью, с инициативой, с полетом фантазии.

— В общем, через два часа пятьдесят минут "Изумрудный странник" усядется на посадочной площадке. По нему можно будет сверить часы, — заключил Антон.

— Да, если только наши разведчики верно считали, а эксперты правильно оценили информацию, — проворчал Ковальский.

— Старая песня, — отмахнулся Герт. — Сколько уже говорено по этому поводу, и надо в очередной раз затеять дискуссию! За достоверность сведений и расчетов могу ручаться головой.

Итак, у нас оставалось два часа пятьдесят минут на отдых и наблюдения за фортом Скоулстонт. Сравнивая его с прежними СТ-изображениями, которые имелись в Асгарде, можно было понять, что внешне за те годы, что мы ведем наблюдения, он не изменился. Наверное, жизнь здесь довольно скучная, личный состав подразделений не меняется в среднем по восемь лет, понятия отпусков вообще не существует. Даже такие странные существа, как рагниты, должны на стену лезть от тоски. Впрочем, может быть, им тут очень нравится и лучшего места и более приятного времяпрепровождения они себе и представить не могут.

На территории форта ничего особенного не происходило. Единственное событие — неторопливо проползла и исчезла в разверзшейся пасти "цирка шапито" грузовая турбоплатформа, загруженная длинными ящиками. А через полчаса на горизонте возникла точка, постепенно увеличивавшаяся в размерах и наконец превратившаяся в глайдер. Машина заложила крутой вираж, и пилот мастерски посадил ее на площадке рядом с другими глайдерами. Похоже, рагнитам тоже не чуждо было желание блеснуть своим мастерством. От глайдера к "цирку" потянулась цепочка солдат. Наверное, они занимались установкой очередной "пирамиды".

Еще через некоторое время блеснула ослепительная вспышка — это гриф напоролся на ТЭФ-барьер и сгорел как свечка. Экран пропускает лишь своих. Для чужих, будь ты хоть гриф, хоть горный козел, хоть человек, путь заказан.

"Изумрудный странник" возник точно тогда, когда ему и положено было возникнуть. Он неторопливо парил над горами — огромный, величественный, безобразный. Он увеличивался в размерах и вскоре заслонил собою низкое бледное солнце. Чем-то он походил на свифтовскую Лапуту, только выглядел бестолковее. В нем мерещилось что-то мистическое, он выглядел порождением злого гения колдунов и магов средневековья. Меньше всего он напоминал техническое творение. В диком преломлении углов, штырей, штанг не было ничего узнаваемого — никаких знакомых узлов, механизмов, которые могли бы иметь понятное назначение. У "Изумрудного странника" не было ничего общего ни с обтекаемыми космолетами Земли, ни с дискообразными звездолетами Звездного Содружества. Такая штуковина, по идее, должна летать, повинуясь не законам физики, а законам волшебства.

"Изумрудный странник" завис в километре над фортом Скоулстонт. Оставалось четыре минуты до контрольного времени. Неторопливо и гордо он начал опускаться вниз, медленно вращаясь вокруг своей оси. На плоском гладком днище у него виднелся черный круг, по которому метались синие молнии.

Коснулся посадочной площадки "Изумрудный странник" секунда в секунду, как и положено. Скалы рядом с нами вздрогнули. Казалось, поверхность форта не выдержит гигантской тяжести корабля, и действительно, он провалился метров на пятнадцать, вдавив изумрудное стеклянистое вещество. Конечно, это только иллюзия, никакой поверхности он не проламывал, просто площадка вместе с кораблем ушла вниз. Нетрудно представить, как к корпусу гигантского скитальца сейчас подводятся шланги и кабели, как обессиленный после долгих странствий корабль наполняется энергией, как команда неспешно выбирается наружу, и космонавты идут по коридору, зная, что в форте они задержатся совсем ненадолго — через двое суток их ждет родная планета. Кто знает, хотят ли они домой, есть ли там хоть что-то милое их сердцу, или они уже грезят новыми походами.

— На все про все у нас восемь часов, — жестко напомнил Герт.

— Хватит и десяти минут, — недобро прищурился Маклин.

Я посмотрел на форт, на "Изумрудного странника", занявшего почти треть плоскости, и мне вдруг показалось несусветной чушью, что пять обессиленных тяжелым походом человек смогут поставить здесь все с ног на голову, все разнести в щепки. Уверен, что подобные мысли приходили в голову не только мне.

Мне захотелось совершить невероятный поступок — встать, вежливо улыбнуться и сказать, что мне осточертела вся эта затея и я выхожу из игры. Пропало всякое желание воевать с рагнитами, тем более что я знал — остаться в этой схватке живым мне вряд ли удастся... Желание это было жгучим и противоестественным: преодолеть весь путь и остановиться перед последним испытанием — что может быть глупее? Это все равно что переплывать бурную реку, преодолеть три четверти пути и, жалуясь на то, что не осталось сил, повернуть обратно. Впрочем, относиться серьезно ко всем вздорным мыслям, которые посещают тебя, само по себе несерьезно. Сейчас меньше всего нужно копаться в своих чувствах — это занятие вредное и бессмысленное. Надо думать о том, как лучше провести операцию.

— Ну что, начинаем? — спросил Герт. — Лагерь индейцев перед нами, друзья, их томагавки остры. Нужно засыпать в ружья сухой порох и готовиться к схватке.

— Тебе бы все трепаться, — проворчал Ковальский. — Надо начинать.

Герт вытащил из ранца резонанс-стимулятор — прибор, похожий на консервную банку, обнаруженную археологической экспедицией, раскопавшей войсковой склад двадцатого века.

То, что мы доберемся до форта Скоулстонт измочаленными и что нам потребуются силы, — все это было загодя предусмотрено, для этого и была прихвачена "банка". Этот прибор — нечто вроде таблеток бистимулятора, он открывает резервные возможности человека, позволяет сделать то, чего без него добиться невозможно. Плохо, что это последняя монета в кармане, отдав ее, ты остаешься без ничего. Исчерпав этот резерв, ты превращаешься в тряпку, и тебя можно будет брать голыми руками. У бистимулятора примерно такие же последствия, однако его эффект не так силен. Резонанс-стимулятор неизмеримо более эффективен, рассчитан как раз на суперов, на подстегивание их сверхвозможностей.

Мы расселись вокруг "банки", Герт повернул крышку на сорок градусов, вверх из нее ударил тонкий сиреневый луч, он стал расширяться, превратился в конус, захватывая все большее пространство. Свет бил в глаза, отзываясь дрожью где-то внутри, он попадал в резонанс с биоэнергетической оболочкой, пробивался в каждую клеточку организма. Теперь надо максимально расслабиться.

"Я превращаюсь в студень, растекаюсь по полу пещеры", — убеждал я себя и свое тело. Я действительно ощутил, что расплываюсь, затекаю во все щели и углубления. "Я — медуза. Нет, она слишком груба. Я — кисель, и на меня откуда-то льется поток тепла..."