Оскал фортуны - Юрий Иванович

– Мм? Давай ты. У него левая рука менее пострадала.

Они направили на место предстоящего разреза световое отражение от зеркала, Тернадин присел на стул и удобнее перехватил свой ножик. Виктор заволновался:

– Эй, эй! Вы чего? То лечите, то режете! Вдруг не зарастет.

– Да нет, должно зарасти. Дело в том, что целый месяц желе гарбены составляет с твоим телом единое целое, если его начать отдирать, то оно будет отставать только вместе с кожей. Без смертельного исхода снять, например, с тебя не получится. Но в финале срока слои лекарства отстают легко, словно приложенный к телу сырой каучук после застывания. Вот мы и хотим проверить эти постулаты. Вдруг твой организм уже вылечился полностью? Особенно если судить по твоим неприкрытым лекарством частям тела. Вот ты как лихо на коня запрыгиваешь, молодые воины завидуют, не то что мы.

– Мы просто приподнимем краешек, а если он не будет приподниматься, просто чуток надрежем на стыке тканей, если пойдет кровь, значит, все еще сросшееся, а если нет, то… Короче, надо посмотреть, и маленький надрез на фоне общего укрепления все равно быстро зарастет.

– Да мне не страшно, – захорохорился монах. – Но если истеку кровью…

Дионийцы его уже не слушали, а пыхтели над выбранным местом на его руке. Вначале было такое ощущение, что они просто мнут и оттягивают кожу. Пусть даже и немного болезненно. Видимо, это их все-таки не удовлетворило, и они начали резать. Вполне нормальная реакция организма на внешние раздражители заставила руку дернуться от боли, а ее хозяина скривиться от неприятного ощущения.

– Эх, – с досадой зацокал языком один из старцев, – намертво сросшиеся ткани…

– М-да… – вторил ему другой. – Никаких принципиальных различий. Зря надеялись.

– Почему зря? Времени прошло совсем мало. Значит, все еще может случиться. Но отныне мы будем просматривать стык каждый день. Вдруг изменится срок, и тело начнет гнить раньше?

– Только этого не хватало! Придется сразу снимать и отторгать ступню.

– Вот именно! Момент пропустить ну никак нельзя.

Своими разговорами они ввергли Виктора в неожиданную панику. Ведь он уже начал привыкать к своему новому здоровью и незаурядной силе, а тут ему напомнили без всякой жалости, что эти надежды могут оказаться временными. Мало того, может, и данный ему срок величиной в месяц окажется урезан коварной судьбой. Как следствие – жуткая угроза инвалидности, беспомощности и страшного одиночества нависла над ним со всей неотвратимостью.

Уже и жрецы ушли, поспешив по своим делам, а Менгарец все никак не мог настроить себя на решение самых первоочередных задач. И сам не заметил, как от навалившегося беспокойства принялся расхаживать от одного окна до другого.

Таким его и застала наследница короны Чагара: угрюмым, испуганным и обозленным на весь мир. И сразу попыталась подправить ему настроение:

– Ты чего такой грустный? Совсем заработался и наверняка не выспался! Вот я за тебя возьмусь! И поэтому ты сегодня обязательно должен появиться на банкете. Папенька дает его в честь удачного захвата столицы и ее окрестностей. Наши музыканты уже репетируют. Будут танцы. И ты должен пригласить меня в обязательном порядке.

Как ни тяжко у него было на душе, но Виктор постарался спрятать плохое настроение за бледной улыбкой. Показывая на свои ноги, он даже шутить попытался:

– И как ты меня представляешь в танце в этих сапожках? Наверняка музыканты играть не смогут из-за хохота.

– Пусть только попробуют хоть раз сфальшивить!

– Если бы такие вопросы решались силой твоего приказа…

Заметив, что пришелец опять в раздражении стал прохаживаться возле своего стола, Роза уселась в одно из кресел и потребовала:

– Мы тут все устали, не только ты. Но ты вдобавок еще и мрачен, как на похоронах. Рассказывай, что у тебя еще стряслось?

– Да вот, только что дионийцы закончили меня осматривать. – Он вкратце пересказал суть их заключений. – Теперь получается, что у меня и месяца может не быть для поисков, да и этого срока ничтожно мало для того, чтобы насладиться жизнью. Потом я превращаюсь в полного инвалида, и в таком скорбном виде ни о каких радостях не может быть и речи. Да что там радостях! Прикованный к инвалидной коляске, любой человек превращается в никчемное, никому не нужное растение.

– Не говори так! – рассердилась девушка. – Даже при некоторых физических недостатках ты останешься самым востребованным в нашем мире и…

– Вот именно, что востребованным, – перебил принцессу Виктор, но она упрямо мотнула головой:

– …И желанным! Прошу не забывать о своих обязанностях и долгах.

Менгарец прошел до другого края стола, шумно уселся в кресло и уставился в глаза своей собеседницы:

– Роза, я тебе никогда не говорил о своих чувствах, но они есть и буквально переворачивают мне душу. В данный момент и в теперешнем моем состоянии они пропитывают все мое тело неимоверной радостью и приятным трепетом, когда я только о тебе вспоминаю. Но будущая инвалидность сейчас меня больше всего и тревожит.

– Вот и зря! Мы все прекрасно успеем! Сам ведь повизгивал от восторга, когда отыскал первые приборы и устройства Гранлео.

– Радовался и сейчас радуюсь. Но если смотреть правде в глаза, то мы можем просто не успеть. А то и вообще не разгадать основных секретов управления. Поэтому у меня к тебе одна-единственная, но самая огромная просьба.

Он глубоко вздохнул, словно набираясь решимости, и девушка его нетерпеливо поторопила:

– Говори, я готова выслушать.

– Прошу только об одном: подождать со своими желаниями до конца того самого месяца, когда желе гарбены перестанет действовать. Потом я буду в твоей полной власти.

Виктор склонил голову, тогда как принцесса печально рассмеялась:

– На тебя это непохоже: сдаваться заранее не в твоих правилах. Если бы я тебя не знала, то сейчас бы подумала, что ты струсил. – Она встала с кресла и нависла над столом, опершись на него кулачками: – Но как это ни странно для меня самой, я готова подождать. Понимаю – все силы надо бросить на обследование дворца, поэтому на личную жизнь у нас совершенно не останется времени. Но учти, мое высочество дает тебе самую последнюю отсрочку. Потом тебя уже никакие причины не спасут.

Теперь Виктор смотрел на девушку уже с удивлением и восторгом:

– Спасибо. Теперь я и в самом деле сконцентрируюсь на местных чудесах.

– И тем не менее, – Роза обольстительно улыбнулась, – ты сегодня появишься на балу?

– Никак не могу. Разве что на первой минуте появлюсь и постою где-нибудь рядом. Чтобы не забывали обо мне окончательно. А потом вернусь сюда со всем своим техническим персоналом. Хотим попробовать разгадать загадку этой «прогулочной» комнаты общими усилиями.

– Вроде обследовали, когда она пустовала?

– Никаких результатов.

– И сейчас сюда столько мебели нанесли… – Роза с неодобрением оглянулась по сторонам: – Разве так лучше?

– Вот именно поэтому и хотим поторопиться. Позже сюда чего только не принесут.

– Не лучше ли просто разобрать комнату при помощи молотобойцев?

– Ни в коем случае! – Виктор развернул схему данного этажа. – Здесь ведь все устроено по космическим технологиям, и открыть может только человек, знакомый с внешними мирами. Если мы начнем просто ломать дворец, тот самый огромный источник энергии, о котором я рассказывал как о реакторе, может заработать не на благо, а во вред. Тогда в округе не останется ни одного живого человека в течение пары часов.

– Но ведь подобного источника еще никто не нашел, – возразила принцесса.

– Пока не нашел. Но он должен быть обязательно. И скорей всего именно на его панели управления я бы и отыскал основные отгадки функционирования всего комплекса. Иначе мы так и не проникнем в потайные помещения. Или проникнем, но не сможем задействовать найденные устройства.

К моменту этого разговора Менгарец и его многочисленные помощники, при жарком участии старцев из Диона и самых сообразительных гвардейцев, уже отыскали пять потайных мест, прикрытых высокотехнологической защитой. И шестое место непосредственно в спальне Гранлео отыскал сам Виктор. Причем на последнее не указывал никто, ни наложница императора Маанита, ни многочисленные слуги. То ли скрывали эту тайну, то ли и в самом деле не знали. Но открыть пока сложнейшие и невероятно замаскированные двери с ходу не удалось. Следовало корпеть как над ними, так и над другими им подобными преградами, которые пока только пытались отыскать в тех местах, где Гранлео, по словам очевидцев из прислуги, неожиданно пропадал или не менее неожиданно появлялся.

Почти все допрошенные люди утверждали, что покойный император являлся самым великим чародеем и мог перемещаться в пространстве. Тогда как его святость прекрасно помнил о невероятных возможностях своей родной цивилизации, используя которые любой ученый без труда станет богом для населения этой планеты. Особенно при неограниченном доступе к тем самым возможностям. Уже при первом взгляде на сигнальные и блокирующие устройства, которые для местных жителей являлись не чем иным, как декоративными украшениями, появлялась уверенность, что в здешних стенах скрывается мощь сразу нескольких научно-исследовательских институтов. Вкупе с универсальной армейской защитой высшей категории или автономной системой обороны баз в неисследованном космосе. То есть о простом космическом корабле, потерпевшем катастрофу, уже речи не шло. Тут все явно смахивало или на заброшенную колонию переселенцев, или на скрывающихся от правосудия сепаратистов. Были в галактике и такие, не желающие жить по нормам общей морали и пытающиеся изменить мир под себя. Время от времени на них устраивали облавы и гонения, уничтожали или рассеивали по диким мирам. Скорей всего и здесь мог быть подобный случай.