Дипломатический иммунитет - Лоис Буджолд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шеф Венн обеими левыми руками поднес к глазам пленника две пригоршни документов.
– Ну, хорошо. Кто вы на самом деле? Вы можете сказать нам правду. Мы все равно выясним.
Пленник с угрюмой неохотой пробурчал:
– Я Гуппи.
– Гуппи? Руссо Гупта?
– Угу.
– А кто остальные?
– Отсутствующие друзья.
Майлз был не совсем уверен, уловил ли Венн интонацию. Он уточнил:
– Умершие друзья?
– Ага, и это тоже. – Гуппи/Гупта вгляделся в даль, которая, предположил Майлз, исчислялась световыми годами.
Венн выглядел встревоженным. Майлз разрывался между стремлением начать допрос и страстным желанием изучить штампы с указанием даты и места на всех этих удостоверениях, поддельных и настоящих. Он был уверен, что в них таится бездна откровений. Но сейчас есть более насущные проблемы.
– Где инспектор Торн? – спросил Майлз.
– Я уже сказал этим бандитам – не знаю я! Никогда не слышал о таком.
– Торн – бетанский гермафродит, которому вы прошлой ночью прыснули в лицо усыпляющим газом в подсобном коридоре у Перекрестка. А заодно и светловолосой квадди по имени Гарнет Пятая.
Гупта стал еще угрюмей:
– Никогда не встречал таких.
Венн обернулся и кивнул патрульной. Та вылетела из комнаты и минуту спустя вернулась через другой портал комнаты, ведя за собой Гарнет Пятую. Майлз с облегчением отметил, что цвет лица Гарнет заметно улучшился, и она явно уже сумела раздобыть все необходимое для того, чтобы вернуть себе привычный блистательный облик.
– А-а! – радостно воскликнула она. – Вы поймали его! А где Бел?
Венн официально осведомился:
– Это тот самый планетник, который прошлой ночью совершил химическое нападение на вас и портового инспектора и выпустил запрещенные летучие вещества в общественную атмосферу?
– О да, – ответила Гарнет Пятая. – Его трудно с кем-то перепутать. То есть, вы гляньте только на перепонки.
Гупта сжал губы, стиснул кулаки, и поджал пальцы ног, но притворяться дальше явно было бесполезно.
Венн понизил голос до вполне достойного угрожающего рыка:
– Гупта, где инспектор Торн?
– Да не знаю я, где этот чертов доставучий гермафродит! Я оставил его в соседнем мусорном контейнере. Он был жив-здоров. То есть, дышал и все такое. С ними обоими было все нормально. Я проверил. Бетанец, небось, до сих пор там дрыхнет.
– Нет, – сказал Майлз. – Мы проверили все контейнеры в коридоре. Инспектор исчез.
– Ну, я не знаю, куда он потом подевался.
– Не желаете ли вы повторить это утверждение под фаст-пентой и очистить себя от обвинения в похищении? – осторожно поинтересовался Венн в надежде на добровольный допрос.
Резинистое лицо Гупты застыло, он отвел взгляд.
– Не могу. У меня аллергия на это зелье.
– Правда? – усомнился Майлз. – Давай просто проверим, ладно? – Он покопался в кармане брюк и вытащил полоску пластыря с аллергической пробой, которую ранее позаимствовал из эсбэшных запасов «Пустельги» в предвкушении как раз такого случая. Хотя, надо признать, он не мог предвидеть того, что еще и Бел исчезнет. Он показал полоску Венну и судье, которые наблюдали за его действиями с праведным неодобрением, и объяснил: – Кожная аллергическая проба на пентал. Если у испытуемого есть одна из шести искусственно привитых анафилактических реакций или даже легкая естественная аллергия, след сразу же проступит. – Чтобы заверить квадди в чистоте своих намерений, он оторвал один кусочек пластыря, пришлепнул его на внутреннюю сторону своего запястья и продемонстрировал его публике, ободряюще пошевелив пальцами. Благодаря этой уловке никто, кроме самого пленника, не стал протестовать, когда он подался вперед и пришлепнул еще один пластырь на руку Гупты. Гупта испустил вопль ужаса, но заслужил лишь удивленные взгляды; он перешел на жалобное хныканье.
Майлз отодрал свой пластырь, под которым обнаружилось явственное покраснение.
– Как видите, у меня наблюдается легкая эндогенная чувствительность. – Он помедлил еще немного, чтобы до всех дошло, а затем дотянулся до руки Гупты и оторвал пластырь. На нездорово-бледном естественном цвете кожи – грибы ведь естественны, верно? – не осталось никакого следа.
Венн, втягиваясь в ритм игры, как опытный эсбэшник, подался к Гупте и проговорил:
– Итак, ты солгал уже дважды. Ты можешь прекратить врать сейчас. Или чуть позже. В любом случае врать ты перестанешь. – Он перевел взгляд прищуренных глаз на своего коллегу-чиновника. – Судья Лютвин, вы подтверждаете, что у нас имеется веская причина для принудительного допроса этого транзитника?
Судья явно не испытывал особого энтузиазма, однако ответил:
– В свете доказанной связи подозреваемого с тревожным исчезновением ценного служащего Станции, да, без вопросов. Однако напоминаю вам, что подвергать задержанных излишним физическим неудобствам против правил.
Венн бросил взгляд на несчастного Гупту, висящего в воздухе.
– Как ему может быть неудобно? Он же в невесомости.
Судья поджал губы.
– Транзитник Гупта, испытываете ли вы сейчас какие-нибудь неудобства, помимо наручников? Вы нуждаетесь в питье, пище или санитарных удобствах?
Гупта дернул руками в наручниках и пожал плечами.
– Не-а. Ну, может, кое-что. Жабры у меня пересохли. Если вы не собираетесь меня развязывать, то пусть хоть кто-нибудь опрыскает их. Все, что надо, в моей сумке.
– Это? – Патрульная-квадди показала ему вполне обычный на вид пластиковый распылитель – Майлз не раз видел, как Катерина опрыскивает из таких свои растения. Патрульная встряхнула его, и внутри что-то забулькало.
– Что там? – подозрительно спросил Венн.
– В основном вода. И немножко глицерина, – ответил Гупта.
– Ну-ка, проверьте, – сказал Венн патрульной. Та кивнула и выскользнула из комнаты; Гупта проследил за ее уходом с некоторым недоверием, но без особой тревоги.
– Транзитник Гупта, видимо, вам придется некоторое время погостить у нас, – сказал Венн. – Если мы снимем наручники, вы будете хорошо себя вести или снова будете причинять нам беспокойство?
Гупта немного помолчал, потом устало вздохнул:
– Буду паинькой. Что дергайся, что нет – теперь уже все равно.
Патрульный выплыл вперед и расстегнул наручники на запястьях и лодыжках арестанта. Один только Ройс был не слишком доволен этой излишней любезностью: он весь напрягся, держась одной рукой за поручень и оперевшись ногой о переборку, не занятую оборудованием, готовый броситься вперед. Но Гупта лишь с неохотной признательностью размял запястья и нагнулся потереть лодыжки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});