Голос земли. Легендарный бестселлер десятилетия о сокровенных знаниях индейских племен, научных исследованиях и мистической связи человека с природой - Робин Уолл Киммерер

на то, чтобы помочь зарождающимся листьям пробиться из почвы к солнцу. В свои первые несколько дней листья становятся потребителями, которые только сосут из корней и не дают ничего взамен. Но по мере раскрытия листья становятся мощной солнечной батареей, подпитывающей корни энергией. Всего за каких-то несколько недель восстанавливается взаимообмен между потребителем и производителем.

Лук-порей стал в два раза больше, чем был во время моего первого визита, а там, где олень помял листья, чувствуется сильный запах лука. Я прохожу мимо первого куста, опускаюсь на колени у второго и снова тихо спрашиваю разрешения.

Испрашивание разрешения – это проявление уважения к растению, а также выяснение благополучия популяции. Чтобы «услышать» ответ, я должна задействовать оба полушария своего мозга. Аналитическое левое полушарие считывает эмпирические признаки, определяя, достаточно ли многочисленна и здорова популяция, чтобы обеспечить урожай и при этом иметь возможность поделиться. А отвечающее за интуицию правое полушарие считывает нечто иное: это может быть щедрость, излучаемая открытость, словно растение хочет, чтобы его забрали, а может быть несговорчивость и непокорность, которые заставляют меня отставить лопату в сторону. Я не могу этого объяснить, но это своего рода знание, убедительный запрет, как строгое предупреждение: «Посторонним вход воспрещен!» На этот раз, втыкая лопату глубоко в землю, я выкапываю большой пучок блестящих белых луковиц, толстых, скользких и ароматных. Я слышу «да» и в ответ оставляю дар в виде табака, который извлекаю из старого мягкого кисета, лежащего в кармане, а потом продолжаю копать.

Лук-порей – клоновое растение, оно размножается делением, распространяясь на участках вширь. В результате плотнее всего оно растет в центре, а потому я пытаюсь выкопать его оттуда. Прореживая заросли лука-порея, я способствую развитию оставшихся растений. Что бы ни собирали наши предки – от луковиц камассии до сладкой травы и от черники до ивовой лозы, – они всегда находили способы сбора урожая, которые приносили долгосрочную пользу и растениям, и людям.

Хотя остро заточенная лопатка и облегчила бы процесс копания, суть в том, что тогда бы я завершила работу слишком быстро. Если бы я выкопала нужное мне число луковиц за пять минут, я бы лишилась возможности, стоя на коленях, понаблюдать за тем, как прорастает имбирь, или послушать, как поет иволга, только что вернувшаяся домой. Это сравнимо с наслаждением от неспешной трапезы. А кроме того, такое простое технологическое усовершенствование породило бы искушение захватить и соседние растения, взяв слишком много. Лук-порей исчезает в лесах по всей стране по вине любителей собрать все подчистую. Сложность его выкапывания – важный ограничительный фактор. Нельзя, чтобы все было слишком доступно.

Традиционные экологические знания местных собирателей даров природы изобилуют методиками, обеспечивающими устойчивый урожай. Их можно встретить в научных и философских трудах, в жизнеописаниях и практических рекомендациях, но чаще всего – в преданиях, которые рассказывают в случаях, когда необходимо помочь восстановлению природного равновесия, чтобы человек осознал свое место в круговороте жизни.

Старейшина анишинаабе Бэзил Джонстон рассказывает предание о том, как наш учитель Нанабожо ловил в озере рыбу на ужин, как обычно, на удочку. Тут из зарослей камыша вышла цапля на своих длинных согнутых ногах, с клювом, похожим на копье. Цапля – хороший рыбак. Она решила поделиться с Нанабожо новым способом ловли рыбы, который бы заметно облегчил ему жизнь, при этом предупредив, чтобы он не ловил слишком много. Но Нанабожо уже мечтал о пиршестве. На следующий день он вышел из дома очень рано и вскоре принес полную корзину рыбы – гораздо больше, чем мог съесть, и такую тяжелую, что он еле ее дотащил. Он почистил всю рыбу и развесил ее сушиться на деревянных стойках возле своего домика. На следующий день, все еще сытый, он вернулся к озеру и снова сделал то, что показала ему цапля. «Ах, – думал он, – этой зимой я буду сыт».

День за днем он набивал свой живот, и по мере того, как пустело озеро, заполнялись его сушилки, и соблазнительный аромат стал проникать в лес, где облизывалась лиса. Гордый собой, он снова пошел к озеру. Но в тот день его сети оказались пусты, и цапля, пролетая над озером, смотрела на него с укором. Вернувшись домой, Нанабожо обнаружил, что все сушилки валяются в грязи и на них не осталось ни кусочка рыбы. Тогда он усвоил главное правило: никогда не бери больше, чем тебе требуется.

Поучительные истории о последствиях жадности и ненасытности довольно часто встречаются в фольклоре коренных народов, но едва ли найдется нечто подобное на английском языке. Возможно, это объясняет, почему мы становимся заложниками культуры избыточного потребления, которая одинаково разрушительна как для нас самих, так и для тех, кого мы потребляем в пищу.

Свод правил и принципов коренных народов, регулирующий процесс обмена жизни на жизнь, именуется Почитаемым урожаем. Это негласные законы, которые регулируют наше потребление, взаимоотношения с дикой природой, обуздывают нашу склонность к стяжательству, чтобы мир оставался столь же богат и разнообразен для нашего седьмого колена, сколь и для нас самих. Несмотря на то что отдельные детали этого свода законов имеют свою специфику в разных культурах и экосистемах, фундаментальные принципы практически универсальны для всех народов, жизнь которых тесно связана с землей.

Я нахожусь лишь в процессе постижении этого образа мыслей. Здесь я всего лишь студентка, а не ментор. Как существо, которому недоступен фотосинтез, я должна бороться за участие в Почитаемом урожае. А потому я пытаюсь прильнуть как можно ближе к земле, наблюдая и слушая тех, кто гораздо мудрее меня. Я делюсь с вами тем, чем они поделились со мной. Это зерна, собранные на полях коллективной мудрости, то, что лежит на поверхности, покров из мха на горе их знаний. Я испытываю благодарность за их уроки и ответственность за передачу этих знаний другим в меру своих сил.

Моя подруга – муниципальная служащая в маленькой адирондакской деревушке. Летом и осенью к ней выстраивается очередь за лицензией на рыбалку и охоту. Вместе с ламинированной карточкой она выдает всем карманные буклеты с правилами, регулирующими эту деятельность, – черно-белые брошюры, отпечатанные на тонкой газетной бумаге, с глянцевыми вклейками, на которых представлены фотографии реальных объектов добычи, на тот случай, если люди не знают, в кого стреляют. А такое случается: ежегодно появляются истории об остановленных на шоссе «удачливых» охотниках на оленей, к бамперу машины которых привязан теленок джерсейской породы коров.

Один мой знакомый однажды работал на охотничьей станции в сезон охоты на куропаток.