Алтай. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия в Центральной Азии - Михаил Певцов

Из Урги отправляется в Калган и в Гуй-хуа-чен множество досок и брусьев. Нам в течение месяца пути встретилось по крайней мере 20 караванов с этими материалами. Приготовлением досок и брусьев для Внутреннего Китая занимаются лесопромышленники-китайцы, проживающие в Урге. Лес добывается из высоких Гентейских гор в расстоянии от 80 до 150 верст к северо-востоку от Урги и большею частью сплавляется весною в этот город по р. Толе. Летом его перепиливают на доски и брусья, а осенью и зимою отправляют их на обратных верблюдах, пришедших в Ургу с чаем, в Калган и в Гуй-хуа-чен.

По караванной дороге ходит, между прочим, и наша, русская, почта. Она направляется из Кяхты чрез Ургу, Калган и Пекин до Тяньцзина. На пространстве от Кяхты до Калгана ее содержат местные монголы по найму от нашего правительства, а от Калгана до Тяньцзина, также по найму, – китайские мусульмане. Легкая почта с простой корреспонденцией отправляется из Кяхты через каждые 10 дней и прибывает в Калган на 12-й или 13-й день. Тяжелая же почта с денежной корреспонденцией и посылками отходит из Кяхты раз в месяц и следует в сопровождении двух казаков до самого Тяньцзина. Путь от Кяхты до Калгана она проходит в 21–22 дня.

Русской почтою пользуются не только наши соотечественники, проживающие в Урге, Калгане, Пекине и Тяньцзине, в которых имеются почтовые конторы, но и китайцы. Им дозволяется пересылать по ней простую корреспонденцию на общих основаниях, и китайцы пользуются этим правом, отправляя массу писем, преимущественно из Калгана в Маймайчен и обратно, так как китайская почта существует только для правительственных надобностей, а частные лица лишены права пересылать что-либо по ней.

От станции Ирен у небольшого соленого озера местность по направлению к северо-западу становится еще более волнистой, а местами даже гористой. Обширные же равнины, напротив, в северной части редки. В ущельях гор, по берегам сухих русел временных потоков, тут растут местами ильмы, тянущиеся в виде извилистых аллей. Солончаков и соленых озер в северной половине Гоби, по-видимому, меньше, а песчаных пространств почти вовсе не встречается. Вода в колодцах северной части несколько лучше, чем в южной, но глубина их везде одинакова.

На половине дороги мы останавливались на двое суток: наш подрядчик попросился съездить домой, верст за пятьдесят к востоку от дороги, для перемены нескольких усталых верблюдов. Через двое суток работники его привели свежих верблюдов и мы отправились далее. Погода почти во все время нашего переезда через Гоби стояла очень хорошая: дни были большей частью солнечные, тихие и теплые – настоящие весенние, а ночи необыкновенно звездные.

В эти прекрасные ночи мы очень часто любовались восхождением первой величины звезд, выступавших из-под горизонта ярко блестящими точками. Звезды третьей величины ясно можно было различать близ самого горизонта. 17 марта мы увидели вестников весны – журавлей. Они летели на север, но там, должно быть, еще царила зима, потому что птицы вскоре поворачивали назад, кружились подолгу на большой высоте, высматривая воду, и, не видя ее, отлетали обратно на юг.

Близ станции Уйцзын окончилась Гоби, не имеющая и на севере резкой границы, а переходящая постепенно в весьма волнистую степь. По выходе из Гоби растительность с каждой станцией к Урге становилась заметно лучше; по сторонам дороги паслись стада дзэренов; сурки уже проснулись от зимней спячки, но норки других грызунов, пищух и сусликов, были еще не откупорены своими обитателями.

В каждой жилой норке торчала плотная затычка из травы. На одной из станций мы видели монгола, охотившегося за сурками с собакой. Притаившись поблизости сурочьей норки, у которой заметны были свежие следы, он выжидал появления из нее сурка и, когда этот последний отбегал на несколько шагов от норки, спускал на него собаку. 25 марта на одной из весенних луж заметили мы в первый раз уток.

Наш лама, остававшийся несколько дней дома, догнал нас за три станции до Урги. С ним прибыла его невестка с четырьмя малолетними детьми, которых везла в двух корзинках, повешенных по обе стороны верблюда, а сама ехала на том же верблюде верхом. В каждой корзинке было посажено по два ребенка, закутанных в шубы, и по два щенка, чтобы от них детям было теплее, как объяснила нам монголка. Вместе с ламой приехал его родственник – молодой, очень красивый монгол с женой. Вся эта компания последовала с нами в Ургу на богомолье.

Верстах в шестидесяти от Урги мы стали различать на горизонте высокие горы Хан-ула. Две последние станции до города пришлось сделать по снегу, лежавшему в окрестностях Урги еще толстым слоем. Абсолютная высота страны, возраставшая постепенно от Гоби, и приближение к северу давали себя чувствовать: в последние дни путешествия погода стояла очень холодная с пронзительным северо-восточным ветром – самым неприятным в Монголии зимой.

Кругом царила зима, с которой мы напрасно простились еще в Гоби, увидев вестников весны. В 20 верстах не доезжая Урги, мы приблизились к высокому лесистому кряжу Хан ула. Густые хвойные леса покрывают склоны и ущелья этого кряжа и производят отрадное впечатление на путешественников, давно не видавших древесной растительности.

Подъезжая к городу, мы встретили на дороге несколько убогих постоялых дворов для монголов, следующих с караванами, и, переправившись по толстому льду через р. Толу, вскоре прибыли в китайскую часть Урги, называемую Маймайченом, а оттуда в русское консульство, где были радушно приняты нашим консулом в этом городе Я. П. Шишмаревым.

На переезд из Калгана в Ургу мы употребили ровно месяц, делая ежедневно средним числом около 35 верст в два приема: половину утром, от восхода солнца до полудня, а другую с 4 часов пополудни до 10 вечера, да двое суток простояли на половине дороги. Расстояние между Калганом и Ургой по прямому караванному тракту, которым мы следовали, простирается приблизительно до 960 верст.

Урга[28] состоит из двух городов: монгольского, называемого Богдо-курень, или Да-курень, и китайского, или Маймайчена. Оба города отстоят верст на пять один от другого, а в промежутке между ними находится русское консульство, расположенное отдельно на возвышенном месте. Оно помещается в деревянном двухэтажном доме, облицованном кирпичом, с несколькими флигелями и службами. Этот большой дом, которому по величине нет подобного во всей Монголии, привлекает немало любопытных из числа посещающих Ургу монголов, которые, проходя мимо него, останавливаются и подолгу рассматривают здание.

Урга расположена в широкой долине р. Толы, окаймленной с севера и юга горными хребтами. Южный кряж Хан-ула весьма высок и покрыт густыми хвойными лесами лиственницы, сосны, ели и пихты. В этих лесах живут во множестве медведи, маралы, косули и кабаны. Кряж Хан-ула считается священным, и охота в его лесах строго воспрещена: у подножий гор стоят юрты караульных-монголов, не пропускающих никого с оружием в эти горы, но за грибами и ягодами не возбраняется ходить туда. На северном склоне этого кряжа, в одном открытом месте, выложены камнями по повелению императора Канси гигантские письмена, которые можно прочитать издалека, так как они расположены на крутом склоне.