Против ветра! Русские против янки - Владимир Коваленко

— Но какова будет реакция армии на подобное пополнение?

— Реакция будет единодушной…

Ли приостановился, припал к стакану с водой… и в это время Пэт Клиберн, ирландская душа, заорал что есть мочи:

— Подкрепление!!!

Похоже, масса Роберт для того и выдернул бравого генерал-майора из окопов под Мемфисом. А потом «клич Клиберна» покатился по армиям Юга. Лучше всего дела с пополнением в Трансмиссисипи. Юг, как и Север, готов обещать добровольцам землю — в Аризоне и Нью-Мексико. Название в руку — вот как раз мексиканцев там селить и доведется. Там, в Техасе, поднят не один полк из бравых чиканос. И пусть старые добрые гринго твердят, что в среднем они воюют лучше, первый солдатский венок за храбрость получил именно мексиканец!

Алексееву удалось описать все очень смешно. Даже секретарь заглянула на хохот из кабинета — ну и получила дополнительную работенку: переписать из алексеевской эпистолы историю принятия закона о негре-солдате и развесить в местах отдыха рабочих, вместе с газетами. Подействовало! Люди смеялись, прекрасно понимая, что уж их-то, опытных, Берта армии не отдаст. Ну, разве сержантами и офицерами при черных батареях.

А сам Евгений Иванович — просто Евгением порядочная девушка молодого человека и в мыслях называть не должна, — если верить письмам, просто неплохо проводит время на природе, словно выехал на пикник. Разве изредка проскакивает: «Мы услышали гром и поспешили укрыться под деревом… Но это были пушки Макклеллана, и никто не промок». Зато в тылу у изнемогающих южных дивизий появилась новая позиция: земляные валы, прочные настилы с уклоном к противнику, чтобы пушки было проще возвращать в боевое положение после отката и перезарядки. Между позициями орудий — мешки с песком, чтобы при попадании сохранить расчеты соседних пушек. Чуть позади — ямы-погреба с толстыми деревянными дверьми, способными удержать большинство осколков. Все готово… нужна лишь сама батарея!

Берта вздыхает. Пакет от мистера Мэллори, значит, просто очередное задание. Правда, толстый. Неужели кто-то опять изуродовал ее пушку так, что разорвало, и внутри отчет? Или, наоборот, уложил одним снарядом сотню янки и делится опытом? Нож вскрывает послание… Что там?

Лист необычно толстой бумаги, под ним — пара вышитых накладок на воротник. Вместо привычного косноязычного приказа вроде «доставить надлежит шесть укрепленных орудий припасом Мобайл. Исполнение доложить…» глаза ловят нормальные, вежливые, хоть и казенные, слова:

«Настоящим ставлю вас в известность, что Президент, в соответствии со своими конституционными полномочиями, присваивает вам звание лейтенанта Флота Конфедеративных Штатов, со старшинством в чине с 13 февраля 1865 года…»

Слово «вы» написано с маленькой буквы… Ну да ничего, Мэллори это писал сам, не диктовал секретарю. Это Роберт Эдвард Ли в состоянии написать короткое деловое письмо на три строки, уместить в нем по комплименту в начале и конце, а ради пущей ясности применить, скажем, время прошедшее, совершенное, продолженное. Увы, в этом воюющем мире всего один такой джентльмен. Ну, есть еще генерал Борегар и кэптэн Алексеев: им английский не родной, а точно выражать отношение ко времени для военного человека очень важно.

— Это кому, молодая хозяйка?

Джеймс никогда не забывает добавить «молодая», чтобы маму не обидеть. А ответить не получается… не выходит даже дышать. Только руки прикладывают нашивки к вороту. Платье как раз серое. Так что — только пришить.

— По мне, красиво, мисс Берта. Только кто же… или до больших столишных жентмунов дошло?

Берта и кивнуть не может по-человечески, только улыбается. Шире, чем положено воспитанным девицам. Да попросту до ушей! В уголках сияющих глаз поблескивает…

Ну, здоровенному черному джентльмену реветь не с руки, если мокроглазая компания нужна — и Эванджелина сойдет. Да и хозяйка поддержит наверняка: говорит, что немецкая сентиментальность требует слез. А радость можно выплеснуть и вполне достойным мужчины способом. Например, выскочить на улицу и побежать по улице с воплем:

— Лейтенант! Мы лейтенант флота!

Навстречу открываются окна, шарахаются экипажи. Подскочит и сопляк из внутреннего охранения. Полиция-то почти вся в армии.

— Эй, ты что творишь?

Получит ответ — на всю улицу — и, ухмыляясь, отойдет в сторону. Какой дурак прикажет слугам радоваться за хозяйку потише? Разумеется, до тех пор, пока эта радость не слишком обижает других белых леди и жентмунов.

Потом Джимс будет говорить, что массе Дэну и массе Раймуну пора становиться капитанами или хоть коммандерами — не только по должности, но и по званию. А то младшая сестренка догнала. Того и гляди обойдет. Непорядок!

Утро встретило Берту головной болью, стаканом красного вина и исполненной укоризны физиономией верной Эванджелины. Что осталось в памяти? Все. Вчера — на ночь глядя — ее понесло представляться адмиралу Такеру. Да, Суровый Джек командует уже тремя броненосцами, и он, конечно, старший морской начальник Конфедерации в городе. Кажется, у моряков было какое-то совещание: по крайней мере, у Такера обнаружился брат и оба других капитана. Потом был ресторан… и она формально ввалилась туда на правах еще одного джентльмена в сером. На деле имелся брат — и хорошо. Нашивки нашивками, а пересуды пересудами. И все-таки — когда-нибудь она заглянет туда одна! Потом… Когда в городе привыкнут. И когда расползется то, что владелец ресторации, верно, рассказывает иным клиентам доверительным шепотом:

— Адмирал — мы с ним были вот так, как теперь с вами! — так вот, адмирал возьми да и скажи мне на ухо: «Питер, сегодня все отлично! Я желаю твоему заведению только процветания. Скажи, пойдет ли ему на пользу револьверная стрельба в зале, кровь и бездыханные тела?»

И ведь правда, так и сказал. Только не на ухо и не так выспренно. А дальше ресторатор рассказывает клиенту, что мисс ла Уэрта теперь — морской офицер, а потому по достойным джентльмена заведениям может ходить одна. И если кто-нибудь решит, что это — повод вести себя недостойно в ее присутствии, — то вот…

Твердая рука командира чарлстонской эскадрой набросала несколько строк. «Настоящим приказываю лейтенанту флота Берте ла Уэрта пристрелить любого, кто вздумает обращаться к ней недостойным леди и офицера Конфедерации образом». Число. Подпись. Круглая печать нашлась у казначея одного из броненосцев.

— Только не убивай слишком уж часто… — проворчал Суровый Джек. Достаточно громко, чтобы все, кому надо — услышали.

А ей и не хочется. Настрелялась! И вообще, ну их, такие гулянки. Нет, было весело. И она отлично помнит, как брат высадил ее около дома — джентльмены отправились продолжать совещание. Она — спать. Но голова все равно раскалывается…

— Джеймс велел подать вам это, мисс Берта. Массе Хорасу всегда помогало.

Стакан красного вина. Каждый глоток чуть щекочет горло. А голова, и верно, стала полегче. Может, потому и хватило сил вытерпеть нотацию. Мол, звезды в петлицах — мужские игрушки, а твое дело — жениха подбирать. Война-то, глядишь, с недели на неделю кончится, а мужчин вернется куда как меньше, чем ушло.

Может, именно поэтому гудящий от удивительной новости завод дождался лишь короткого:

— Продолжаем как обычно… Ничего не изменилось, джентльмены.

На деле — как раз изменилось. Почему-то пониже стала гора бумаг, хватило времени обойти цеха. Что в них делают — неважно. Важно, чтобы на складе продукция не накапливалась. Кто опережает — тех навестить коротко, чуть придержать, напомнить, что Конфедерации нужно сырье, посоветовать внимательнее следить за качеством. Кто отстает — на тех извести времени побольше. Вот и теперь — основные стволы в наличии, стяжки тоже, а насадить одно на другое — не успевают.

И вот — цех с огромной печью, в которой, как индейка в духовке, жарится деталь. Все просто: от жара стяжка расширится, можно будет засунуть в нее ствол. Зато, остывая, сожмется — и стиснет в объятиях казенную часть орудия, да так, что разрывы заряда в каморе будут лишь ослаблять эту силу, а не испытывать ствол на прочность.

Огненный зев велик, страшен, манящ. Заглянуть? Только через толстое стекло. Все оттенки алого… И — вопрос:

— Нельзя ли засунуть в печь несколько деталей сразу? Кажется, она достаточно велика…

Начинается спор. Это хорошо, значит, предположение не безумно. Остается напомнить:

— И учтите — производство я вам снижать не позволяю. Ухитритесь усовершенствовать печь, не прерывая работу. Зато я вам патент помогу оформить. И сразу куплю…

Газеты пестрят радостными новостями: в Гааге коалиции сели за стол переговоров, хотя перемирия пока не заключают. И представитель Конфедерации допущен и ходит на все заседания! Это признание — уже и врагами. Дипломатам Севера пришлось утереться: хлебный поводок мистера Линкольна действует, лишь пока продолжается война. Как только она закончится, Британия получит русский хлеб…