Вольный стрелок - Валерий Гусев

– Ты правильно сказал. Но я боюсь за тебя. Подождать надо. Я уже многих потерял. Тебя – не хочу. И Женечку. Сердце не выдержит. Я хочу на вас радоваться.

– Вот добьем врага, тогда и порадуемся.

– 

По дороге в город я заехал на виллу.

На ней действительно было нехорошо. Каркали с хрипом вороны, рассевшиеся на крыше сакли, и уже бродил вокруг какой-то сообразительный бомж. Я пригрозил ему пистолетом, и он мгновенно исчез. Впрочем, вполне возможно, что он испугался не пистолета, а разглядел мою прическу.

Ворота были заперты и опечатаны. Да на что мне ворота? Я побродил по дальнему краю пляжа, нашел местечко, вскарабкался на скалу – Анчарова школа – и спрыгнул вниз.

На дверях дома тоже была пломба, я сорвал ее и отпер дверь.

Она скрипнула и пропустила меня внутрь.

Я пришел по делу. Но вместо этого сел в кресло и закурил. И пустил в душу все, что удавалось отторгнуть до этой поры. Воспоминания (уже! А ведь все было совсем недавно), сожаления, печаль, чувство вины. Дом наполнился тенями, светом, музыкой. Заиграли под ветром шторы, затрещали свечи и дрова в камине, побежали по стенам отблески его огня. Я слышал нежный, счастливый смех Виты, красивую речь Мещерского, звон бокалов.

А потом – выстрел, который оборвал все…

Нет, конечно, я прав. Я должен довести дело до конца, разогнать хриплых ворон.

Я встал, стряхивая с себя все мирмульки, и прошел в кабинет… Мещерского. Опечатанный, но не запертый на ключ.

Залитый кровью и прожженный ковер зачем-то скатали к стене. Но на полу, в солнечных лучах, оставалось роковое темное пятно.

Я обошел его стороной, остановился перед сейфом – он тоже был опечатан. Еще бы!

Я сорвал и эту пломбу, отпер его, отвел тяжелую дверцу – сейф был пуст. Ни бумаг, ни денег.

Впрочем, это еще ни о чем не говорит. Но я разберусь, стало быть. И раздам, если что, всем сестрам по серьгам. А братьям – по мордам.

Я закрыл и запер сейф. Задернул везде шторы. Запер за собой все двери. И поехал в город.

Там я со своим мешком денег прошелся по магазинам и ларькам и купил все, что мне было надо. Рубашки, костюм, обувь, шикарную шляпу и галстуки, сигареты и зажигалку, даже подходящую к моему «вальтеру» плечевую кобуру. Купил Анчару табак. Женьке – мыло «Камей» для гладкой и бархатистой кожи, стало быть.

И симпатичный чемоданчик под цвет моей машины и подходящего размера, куда и сложил все покупки.

И поехал к Володе домой, дело к вечеру клонилось.

Открыв мне дверь, Володя сунул было руку в карман домашней куртки, но вовремя узнал меня, посторонился, пропуская в комнату.

– Кто это тебя так? Ты видел?

– Женька, – слабо оправдался я. – Она, вообще-то, умеет. Но у нее не всегда получается.

– Давай я поправлю.

– А ты умеешь?..

– …Но у меня тоже не всегда получается. Рискнем еще раз? Терять-то нечего. Кроме волос.

Рискнули. Вроде получилось. Володя сделал мне короткую прическу (третий день на свободе), привел в порядок бородку. И я сам себе понравился, когда переоделся: искатель приключений, из карантина.

– А ты чего, собственно, приперся? – спросил Володя, когда мы сели за стол. – Нагулялся?

– Поблагодарить тебя пришел. Что, нельзя? Как у тебя, кстати, обошлось?

– А как обходится у того, кто с Серым связался? За отстрел задержанных и твой побег понизили в звании. Перевели в паспортный стол. На полгода.

Я нырнул под стол, щелкнул замками чемоданчика, положил перед ним пачку долларов:

– Компенсация.

Володя встал, подошел к двери и распахнул ее:

– Давай отсюда!

– Ни хрена не давай. Ты работал на Мещерского. Это твой гонорар.

– Я работал на тебя. Я помогал другу. Бывшему.

– Только без истерик, – попросил я. – Не хочешь гонорар, возьми за стрижку.

– За такую стрижку, – засмеялся Володя, – я сам тебе должен заплатить. Если честно.

– Тогда так: ты продаешь мне информацию.

– Служебную? – уточнил предусмотрительно Володя.

– Отчасти, – уклонился я. – Сам решишь.

– Серый, давай, я лучше возьму тебе билет. На самый дальний рейс. Поверь, все будут рады.

– Бакс особенно.

– Он здесь? – Володя привстал – вроде как стойку сделал. Недаром нас когда-то легавыми обзывали.

– Похоже, что так. На месте решил разобраться. И он мне очень нужен, личные счеты. Но обещаю тебе, стрелять не буду. Сам, во всяком случае, – по существу, поправился немножко честный.

– Ладно, что тебе нужно? По порядку.

– Как мои дела?

– Почти так же. Ты в розыске. Обвинение в убийстве Мещерского с тебя сняли, Боксера тоже: эксперты подтвердили, что смерть наступила от укуса ядовитой змеи, не запомнил, какой. Подлинность посмертной записки Мещерского подтвердилась. Правда, по поводу гибели Боксера кое-какие сомнения в твой адрес остались…

– Ну, да, – я кивнул, – я ему змею за шиворот положил. И ущипнул ее за хвост, чтобы злее была.

– …На разборе дела я пытался опровергнуть версию об убийстве Боровской, в основном из-за отсутствия мотивов. Не удалось, они уцепились за твое «признание» – корысть и низменные побуждения. Якобы ты за время пребывания на вилле соблазнился деньгами Мещерского и красотой его супруги…

– Сволочи! – не выдержал я. – Но я тебе благодарен. Особенно за то, что ты назвал Виту его супругой.

– Что ж я, совсем темный душой? – обиделся Володя.

– Что еще?

– С Анчаром твоим воевал. Он с повинной пытался идти, все на себя брать. Изолятор штурмовать собирался. Два дня разведку вел, пока я его не перехватил. Это ведь он тебя в горах пытался отбить?

– Если не ты, то он. Больше некому. Женька твоя примчалась, быстрее своей телеграммы, такой нам разнос устроила… Славная девушка, надежная, – логически завершил Володя.

– Деньги Мещерского конфисковали? Приобщили, так сказать, к материалам дела?

– Вот этого не знаю. – Володя переставил солонку, не под ней ли эти деньги? – Когда тебя мотали, я смотрел дело. Была бумага по автомашинам и другому имуществу, это видел. По деньгам – ничего не попадалось. Обратил бы внимание. – Помолчал. – И большие деньги?

– Очень. Все, что он за свою жизнь… скажем так, заработал. Не сомневаюсь, что он оставил соответствующее распоряжение. В духе порядочного человека. Пересмотревшего свою жизнь на пороге… вечности.

– Ты хочешь их вернуть?

– Правильно понял. Где этот, мой следователь, живет? В конторе-то я до него не доберусь.

– У него свой дом за городом. Большая семья.

– У меня тоже. Одних жен и наложниц без числа. А дома нет. Но я на эти деньги не рассчитываю. Адрес, Володя!

– Точного адреса не знаю, не гостил у него. Где-то в поселке Космонавтов.

– Ну не зря же тебя в паспортный стол посадили. Узнай завтра. Дело ведь не только в деньгах.

– Ты через него на Бакса хочешь выйти? – понял Володя. – Думаешь, он по его наводке против тебя работал?

– И это тоже. Да ведь и не прощать же ему, как он над Серым издевался. Долг, опять же, служебный нарушил. Взятку получил. Деньги государственные, по сути, присвоил. Стало быть, чем меньше – тем чище. Мне таких не жалко. Но и здесь тебе слово даю – пальцем его не трону. – Помолчал, сравнительно честный, признался. – Но морду, конечно, набью. Круто. Но это уже наши с ним дела, сугубо личные. Претензий у него не будет.

Не успеет, подумал я, с претензиями.

Я переночевал у Володи и, когда он ушел на службу, позвонил по коду в Москву, Светлову.

– Удрал? – обрадовался он. – А я уже своих ребят хотел послать на выручку.

– Своими силами, однако, управился, мой генерал. У меня тут ребят тоже хватает. И девчат.

– Леша, ты большое дело провернул, спасибо…

– Это случайно. Скучно было.

– Не кокетничай. Какая помощь нужна? Тебе там виднее.

– Помните, мой генерал, как Серый организовал в городе О, великий Центр по борьбе с преступностью? И как его прибрал к своим грязным рукам зеленый Бакс? И осмелился, сволочь, уничтожить моих друзей и соратников?

– Много говоришь, Леша. Он в ваших краях, так?

– Думаю, так. Значит, мне нужно…

– Я понял, Леша. Ребят я все-таки пошлю. Успеешь до них управиться, твоя добыча. Не успеешь – никакой конкуренции. Все по этому вопросу, – уже с генеральской ноткой. – Но мне тоже нужна твоя помощь… Ты слушаешь?

– Когда мне так говорят, я обычно свой бумажник из кармана в чемодан перекладываю, под нижнее белье.

– …Так вот, я получил очень тревожную информацию, случайно. Хотелось бы, чтобы ты подключился к работе. Дело редкостное. Я бы сказал, страшное по своим возможным последстиям. В огромных масштабах.

– Вы меня пугаете, я сейчас трубку брошу. А что же наши вездесущие спецслужбы?