Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее - Леон Дегрелль

Наши солдаты пошли в атаку. Противник в панике бежал.

Мы вернулись на рассвете. Я принес на спине молодого добровольца, который первым ворвался в советский блиндаж, но налетел на автоматную очередь.

Хотя оба его колена были раздроблены, он не издал ни стона. Его волосы, мягкие, как у ребенка, прилипли мелкими завитками к вспотевшему лбу. Бедный парень испытывал страшные мучения как раз в то время, когда во всем мире миллионы людей завершали праздничную ночь.

1 января, 05.00. Тусклое красное солнце поднималось над заснеженным лесом. Степь больше не казалась синей. В долине еще трещали выстрелы. А во всем мире в это время люди танцевали, люди пили, женщины смеялись, лица пьяных мужчин несли на себе отпечаток всех грехов, которые их отягощали. День медленно поднимался над белой степью, искалеченный юноша умирал, потому что он верил в нечто возвышенное, потому что его идеалы были настолько сильны и чисты, позволили принять мученическую смерть.

Утром я положил на сверкающий, как бриллианты, снег рядом со своей избой этого юношу с замерзшими кудрями. Его глаза больше не видели мир, ради спасения которого он умер.

Закревка

1944 год начался плохо.

Советские войска нанесли мощный удар на северо-востоке и юго-востоке нашего сектора. Их наступление получилось очень впечатляющим, и остановить его не удавалось.

Тем не менее наше командование отдавало приказы без признаков волнения, и мы также исполняли их. Мы были намерены удерживать слияние Ольшанки и Днепра до скончания веков.

Из Берлина прибыли несколько актрис, которые оказались в тылу у нас. Приезжавшие мотоциклисты расписывали прелести с необыкновенным темпераментом, чудь не забывая о приказах, которые они доставляли.

Тем не менее с каждым днем острия советских клещей сближались все больше позади нас.

Но мы не беспокоились о подобных вещах. Для солдата на войне существует только его участок фронта. Остальное — это дело генералов и журналистов.

На рассвете 4 января штурмовая бригада «Валлония» получила приказ поддержать атаку наших танков. Нашей целью была деревня Закревка, куда мы уже наведались 1 января. Теперь требовалось уничтожить укрепления, построенные в лесу позади деревни.

Кроме того, нам приказали достать пленных.

В 1941 и 1942 годах мы просто не знали, куда их деть. Однако теперь советские солдаты сражались насмерть и ускользали у нас между пальцев, увертливые, как ужи. Генерал Гилле, командир дивизии CC «Викинг», требовал по крайней мере пятерых пленных, чтобы проверить сведения нашей разведки.

1-я рота должна была пересечь Ольшанку в 03.00 и укрыться в лесу северо-восточнее Закревки, чтобы помешать советским подкреплениям вмешаться во время боя. Моя рота пересекала реку на надувных лодках в 02.00. Мы должны были подобраться к западной окраине Закревки и ждать начала штурма. 2-я рота наносила удар с юга, выйдя из Староселья по лесной дороге.

За ночь саперы должны были очистить эту дорогу от мин. В 05.00 в дело вступали танки, которые несли на броне наши основные силы. Они должны были идти прямо на Закревку. После этого пехота присоединялась к атаке, развернувшись между танками.

Это была рискованная операция.

Наши танки могли попасть на мины и подорваться еще во время выдвижения на исходный рубеж, хотя успех во многом зависел именно от них.

Моя рота укрылась недалеко от Ольшанки примерно в 300 метрах севернее вражеских наблюдателей. Наши длинные белые маскхалаты прекрасно работали на снегу. Я подполз к самой воде и оставался там более часа, прижав ухо к земле. Ни один шаг не прозвучал в промерзшей почве. Ни один всплеск не побеспокоил поверхность реки.

Саперы закончили надувать наши лодки и тихо спустили их на черную воду.

Нам предстояло двигаться вдоль троса, так как течение было сильным. Сто человек с помощью лодок переправились на противоположный берег.

Нам все еще предстояло пройти около километра, прежде чем достичь леса. Со своего маленького командного пункта чуть южнее Закревки я слушал посвист ветра, и нервы мои были напряжены до предела. Ветер дул над степью, но он не приносил никаких других шумов, ни шума моторов, ни щелканья курка.

Мои люди добрались до поросших лесом холмов.

Время шло. Вскоре мы услышали отдаленный грохот танков, вошедших в лес с юга. Наши саперы уже пробрались на вражеские позиции, разыскивая мины и обезвреживая их. Лес по-прежнему оставался немым. У меня все сжалось внутри, когда я подумал об этих отважных парнях, которые без всякой рисовки двигались вперед в холодной ночи, работали, ждали или ползли по снегу, чтобы передать приказ.

Было уже почти 05.00. Теперь рев танковых моторов и лязг гусениц стали совершенно отчетливыми. Красные, занимавшие опушку леса на юге, не успели даже толком проснуться. Наши солдаты, спрыгнув с танков, бросились в блиндажи с гранатами в руках.

Сонные красные похватали свои автоматы, но внезапность была полнейшей. Все быстро кончилось, они были либо убиты, либо ранены, либо захвачены в плен. Наши танки без остановки двинулись дальше сквозь лес.

Я выпустил сигнальные ракеты, как только ракеты 2-й роты прочертили в небе искрящиеся дуги. Часть моих солдат бросилась в Закревку с северо-востока и востока с тыла, чтобы встретить наши танки, идущие с юга. Остальные отогнали русских, стоявших у противотанковых орудий на лесистых холмах.

В рукопашной схватке валлонам не было равных, и она решила исход боя. Советский офицер, командовавший артиллерийской батареей, подорвал себя гранатой, когда увидел, что орудия потеряны.

Десятки отдельных схваток происходили в лесу. Люди метались между избами, в оврагах и вокруг стогов. Наше отделение связи было загнано на восточную оконечность поля боя. В несколько секунд пять специалистов, нагруженных телефонами и катушками с проводами, были схвачены. Русские утащили их в чащу леса. И больше мы их не видели.

Один из наших танков был подбит, но мы довольно быстро сумели отремонтировать его. Мы захватили внушительную добычу, буквально все, что можно было найти в Закревке.

Мы привели более 30 пленных, одетых, как обычно, в тряпье, однако сильных, как звери, подобно которым они жили в вонючих и грязных норах, выкопанных в земле.

Эти дикари питались тем, что находили в избах и на зимних полях, или тем, что могли отрезать от трупов: гнилые головки подсолнухов, початки кукурузы, заплесневевший хлеб.

Они обладали выносливостью троглодитов, но имели, помимо звериной силы, сверхсовременные автоматы с магазинами на 70 патронов. В грязных вещевых мешках, привязанных веревками на спине, они держали все, что им требовалось для ведения боев на протяжении двух недель.