Охота на дракона - Трой Деннинг

– И однако, мы знаем, где правда, – продолжал беседу Агис. – Если бы мои предки поступали, как велит им честь и совесть, а не шли на поводу у страха за свою шкуру, нам теперь, возможно, не пришлось бы беспокоиться о зловещих планах Калака.

Напротив Агиса, на другой стороне импровизированного лагеря путешественников, бесшумно раздвинулись ветви елей, и из-за них показались двое хафлингов. Они осторожно подкрадывались к одному из деловито жующих мох пауков. Внешне полурослики очень напоминали Анезку – только это были мужчины, одетые в потрепанные набедренные повязки. Грязь ручейками стекала с их тел. В руках хафлинги держали копья с кремниевыми наконечниками, а за поясом торчали костяные кинжалы.

Агис уже хотел разбудить своих друзей, когда хафлинги, положив копья, бросились на их паука. Не хрустнула ни единая веточка, а шум дождя заглушал шаги. Даже чуткий паук не замечал полуросликов.

Схватив меч, Агис поднялся с земли. Певец (так аристократ прозвал паука, с которым успел познакомиться) удивленно запиликал и повернулся туда, куда глядел Агис. Но ни он сам, ни другие его собраться не обращали на полуросликов никакого внимания. Агис замер. Он не мог понять, почему пауки остаются такими беспечными перед лицом явной опасности. Может, у них плохое зрение? Или они – ручные животные хафлингов?

Через мгновение Агис знал ответ. Пение паука, ставшего объектом внимания полуросликом, сменилось паническим визгом. Судорожно перебирая лапами, он полез вверх по своей паутинке. Эхом отозвавшись на его трель, остальные пауки тоже бросились наверх.

Но хафлинги оказались быстрее. Они сбили свою жертву на землю, и в этот миг, выйдя из под паутиной крыши под дождь, Агис окликнул их:

– Эй, ребята! Что вы там делаете?

Успевшие вытащить из-за пояса кинжалы, хафлинги дружно подняли головы.

– Если вы голодны, – продолжал сенатор, – у нас есть с собой еда, – и он указал на один из вещевых мешков.

Как ни спокойно старался говорить Агис, полурослики явно почуяли в его словах угрозу. Забыв о добыче, они мигом скрылись в зарослях, даже не подобрав валявшиеся на мху копья.

У себя за спиной Агис услышал цветистую ругань Рикуса и вопль Ниивы:

– Убирайся прочь, мерзкая тварь!

Судя по звукам, Садира проснулась последней, что, впрочем, не помешало ей завизжать на весь лес.

– Откуда они взялись? – спросила она, немного придя в себя.

Агис не ответил: он все еще выглядывал полуросликов. Но они нырнули в чашу, и ни одна веточка, ни один листик не шевелился, выдавая их продвижение. Единственными доказательствами их существования оставались пара копий да сердито стрекочущий паук, теперь уже не рискующий спускаться со своей паутины.

– Что за шум? – спросил Рикус, подходя к Агису. В одной руке мул держал свой мешок, в другой – топор. – Ты что, испугался маленького паучка?

– С пауками-то я нашел общий язык, – в тон ему ответил Агис. – Дело в том, что я только что спугнул хафлингов.

– Хафлингов? – переспросила Ниива.

– Они были вон там, – показал Агис. – Я их испугал, но, возможно, они решаются показаться еще раз…

– Что это вы тут говорите о хафлингах? – вмешалась Садира, подходя к ним. Сумка с книгой заклинаний уже висела у нее через плечо, а в руке она крепко сжимала посох Ктандео.

– Наш друг видел полуросликов, – пояснил Рикус. – Он рассчитывает, что они вернутся. Только зря. Хафлинги слишком осторожны. У Анезки больше шансов…

Новая паническая трель паука прервала речь мула. На сей раз она раздалась оттуда, где еще совсем недавно спал Агис. Круто повернувшись, аристократ увидел, как Анезка всем весом своего тела прижимает паука к земле.

– Нет! Не надо! – крикнул Агис, бросаясь на помощь Певцу.

Но опоздал. Высоко подняв над головой стальной кинжал, подаренный ей Агисом, полурослик одним махом вспорола пауку брюхо. Жалобно поскрипывая, Певец тщетно пытался скинуть свою мучительницу. В его музыке звучало страдание.

Не обращая внимания на мучения паука, Анезка засунула руку во взрезанное острым клинком брюхо и принялась там шарить. Рывок, и она вытащила наружу гроздь покрытых слизью яиц. Певец еще яростнее задвигал ногами, оглашая воздух полными боли звуками. Другие пауки начали дружно наигрывать медленные печальные мелодии.

– Что ты делаешь? – вскричал Агис, хватая хафлинга за плечи.

Руки Анезки по локоть были покрыты зеленой слизью. Мрачно посмотрев на аристократа, она невозмутимо принялась уплетать яйца, только что вырванные из тела еще живого паука.

Этого Агис вынести не мог, Схватив женщину, он отшвырнул ее в сторону и повернулся к Певцу, который теперь выводил грустную и немного задумчивую песню. Желая избавить животное от ненужных страданий, Агис обнажил меч… и только тут понял, что не знает, куда ударить. Ему хотелось, чтобы смерть была быстрой и безболезненной, но…

– Агис, сзади! – услышал он крик Рикуса.

Оглянувшись, аристократ увидел Анезку с кинжалом в руке, изготовившуюся к броску. Подскочив к хафлингу, Рикус в последний момент успел толкнуть ее в плечо. Острый клинок по рукоятку вошел в землю у ног Агиса.

– Спасибо, – сказал сенатор, глядя на мула.

– Я лишь отплатил тебе за то, что ты сделал для меня на скале, – ответил гладиатор. – Теперь мы в расчете.

Схватив Анезку, Рикус крепко прижал ее к груди, не давая продолжить атаку. Полурослик отчаянно вырывалась, но мул был сильнее.

– Что не слишком-то умно швыряться нашим единственным проводником, – заметила Ниива. – И чего ты так на нее взъелся? Это же всего-навсего паук.

– Паук или нет, но мы с ним подружились, – отозвался Агис, – Кроме того, они нам помогли, – и он показал на раскинувшиеся над их головами паутины. – Если бы не они, мокнуть бы нам с вами под дождем всю ночь.

– Вероятно, ты прав, – согласилась Садира, – но нам не нужны лишние конфликты. Если Анезке так уж хочется съесть паука, пусть ест на здоровье. В конце концов это ее лес.

И снова Агису пришлось вспомнить о пропасти между ним и его спутниками. Гладиаторы, всю свою жизнь сражавшиеся на потеху толпы, не придавали никакого значения мучениями какого-то паука. Даже Садира в поместье Тихиана наверняка видела да и сама испытала такое, что Агису и не снилось. Потому ничего удивительного, что все они безучастно отнеслись к боли несчастной твари. Но Агис – другое дело. Мучения паука приводили в ужас аристократа, всегда избегавшего подобного рода зрелищ.

Агис не мог смириться с холодной жестокостью хафлинга. Вести себя подобным образом значило, с точки зрения сенатора, встать на одну доску владыкой Тихианом – выжить «любой ценой». Если уж рисковать жизнью, положением и состоянием, то лучше делать это ради принципов, а не из эгоистических, меркантильных соображений.