На странных берегах - Тим Пауэрс

Энн отвернулась и пошла прочь. А он продолжил свой путь к гавани. Ему попалась группа детей, которые возились в песке и играли с парой кукол, которых он когда-то сделал. Шэнди заметил, что они используют нитки, чтобы приводить марионеток в движение. «Учитесь ремеслу, – подумал он, – как знать, может, пригодится. Я не уверен, что дух-покровитель проявит заботу о вашем поколении».

Через какое-то время он услышал позади тяжелые шаги. Шэнди оглянулся и слегка отпрянул, встретив безучастно вперенный в него взгляд Печального Толстяка. На этот раз он вовремя вспомнил, что тот глух, и просто кивнул.

– Они обойдутся без него, – прогудел бокор. – Каждая земля проходит через время, когда магия в силе, а мы здесь уже приближаемся к закату магии. Я отплываю с тобой.

– Да? – Шэнди был удивлен, потому что пытался уговорить – безуспешно – бокора Дэвиса отправиться с ним на Гаити. – Замечательно. Сдается, что в этом путешествии нам понадобится хороший бокор… ax, чего ж это я болтаю. – Он энергично закивал головой.

– Ты отправляешься на Ямайку.

– Да нет в общем-то. Я хочу сказать – может быть, мы будем поблизости.

– Я родился на Ямайке, хотя меня перевезли в Виргинию, когда мне было пять, а теперь я возвращаюсь назад, чтобы встретить смерть.

– Э-э-э…

Шэнди все еще придумывал, какими жестами выразить свою мысль, как бокор прошел мимо, и Шэнди пришлось прибавить шагу.

Вокруг лодки, которую Шэнди пытался столкнуть на воду, столпилась кучка мужчин, и когда Шэнди приблизился, от них отделились двое и направились к нему, отчаянно жестикулируя и перебраниваясь. Один из них был Скэнк, а другой Веннер. Он так побагровел, что не видно стало веснушек.

– Говорите по одному, – велел Шэнди. Веннер яростным движением оттолкнул Скэнка.

– «Дженни» никуда не пойдет, пока не прибудет Вейн, – заявил он.

– Она отплывает на Ямайку сегодня днем, – сказал Шэнди. Хотя он продолжал улыбаться, одновременно он прикидывал, как быстро ему удастся добраться до сабли Скэнка.

– Ты больше не капитан, – заявил Веннер, и его лицо еще больше побагровело.

– Я все еще остаюсь капитаном, – напомнил Шэнди.

Люди вокруг переминались и переговаривались, явно не уверенные, чью сторону принять. Ухо Шэнди уловило часть фразы: «…Чертов пьянчуга за капитана…»

И в этот момент вперед выступил Печальный Толстяк.

– «Дженни» идет на Ямайку, – объявил он, словно ветхозаветный пророк. – Отплываем сейчас.

Пираты были ошарашены, даже Скэнк не догадывался, что бокор Дэвиса – союзник Шэнди. И хотя Шэнди не отрывал взгляда от лица Веннера, он ощутил, как общее настроение сменилось в его пользу.

Веннер и Шэнди еще несколько секунд пристально смотрели друг на друга, потом Скэнк вытащил саблю, которую Шэнди ловко поймал за рукоять. Веннер опустил взгляд на саблю в руках Шэнди, и Джек понял, что Веннер, очевидно, пришел к выводу, что не стоит связываться: не настолько Шэнди пьян, чтобы можно было запросто с ним разделаться. Затем Веннер оглядел толпу, и его губы сжались в тонкую линию: он понял, что общее настроение после слов Печального Толстяка сложилось явно не в его пользу.

– Что ж, – проворчал Веннер, – хотел бы я, чтоб ты… впредь предупреждал нас заранее, капитан. Я… – Он сделал паузу, а затем выдавил слова, словно они встали ему поперек горла: – Я, конечно, не собирался на тебя давить.

Шэнди ухмыльнулся и хлопнул Веннера по плечу:

– Да какие проблемы?

Он оглядел собравшихся и постарался не выдать то разочарование и беспокойство, которое испытал.

Этот экипаж, подумал он, прямое свидетельство эффективности тактики Вудса Роджерса. Единственные, кто теперь согласится отправиться в пиратский вояж, так это те, кто слишком туп, кровожаден и ленив, чтобы годиться для нормальной жизни. А в пиратский поход это вполне может превратиться. Коль мы не найдем «Кармайкл», эти олухи и сволочи непременно потребуют своей добычи.

Скорее всего на этом и закончится недолгое время моей амнистии, подумал он. Однако уж лучше быть пиратом, но иметь цель, чем бесцельно влачить свои дни.

– Скэнк, – сказал он, решив, что тот из всей оравы наиболее надежен. – Будешь боцманом.

Он заметил, но никак не отреагировал на то, как недовольно нахмурился Веннер.

– Проследи, чтобы все погрузились на борт. Надо убираться отсюда как можно быстрее, пока губернатор не сообразил, в чем дело.

– Есть, капитан!

Двадцать минут спустя «Дженни» без фанфар, скромно, сопровождаемая лишь неуверенными взглядами вахтенных на борту корабля Его Величества «Делиция», отправилась из гавани Нью-Провиденс в свое последнее путешествие.

Яркое утреннее солнце освещало выходящий на юг мраморный балкон солидного особняка на вершине холма над Спаниш-Тауном. Временами утренний прохладный бриз колыхал ветви перечного дерева, и солнечные лучи падали прямо на лицо мужчины с элегантной бородкой, завтракавшего за столиком, и тогда тот инстинктивно загораживал лицо рукой, поскольку для него было важно сохранить моложавость, избегая морщин. Во-первых, инвесторы больше полагались на мнение молодых бизнесменов, когда дело касалось состояния рынка и цен, а с другой стороны, теряется весь смысл погони за богатством, если ты достигаешь его только к старости.

От громкого стона, раздавшегося сверху, рука у него дрогнула, и чай, который он наливал, пролился на блюдце. Проклятие, подумал человек, называющий себя Джошуа Хикс, с раздражением ставя чайник на стол. Разве не может человек спокойно позавтракать на собственном балконе без этих стенаний? Еще шесть дней, напомнил он себе, и мой договор с этим проклятым пиратом будет выполнен, он проделает свои трюки, заберет ее отсюда и оставит меня наконец в покое.

Однако он понимал, что надеяться на это не приходится.

«Он никогда не оставит меня в покое, пока я хоть немного остаюсь ему полезен.

Может, мне следовало бы покончить с моей полезностью, ведь нашел же бедняга Стид Боннет мужество в подобной ситуации с Тэтчем: сдаться властям, сознаться во всем… Черт, ведь я же встречался с Боннетом пару раз, когда скачки цен на рынке сахарного тростника приводили его по делам в Порт-о-Пренс, и он вовсе не был ни героем, ни святым».

Нет, признался он себе, глядя поверх полированных перил балкона сквозь пальмовые листья, колышущиеся в прохладном бризе, на спускающиеся террасами белоснежные дома, где селились обитатели Спаниш-Тауна, и красную черепицу уцелевшей части Порт-Ройяла. Он взял со стола хрустальный графин, вынул пробку и налил в чай коньяка, отсвечивающего в лучах солнца золотом.

«Да, кто бы он там ни был, этот Боннет оказался храбрее, чем я, я никогда не смогу поступить так, как он, и Улисс это тоже знает, черти бы его побрали. Если мне приходится жить в клетке, то я предпочитаю роскошную клетку с решеткой, которая хоть и крепче, чем любая железная, но невидима и неосязаема».

Он выпил чай с коньяком и поднялся, изобразив на лице улыбку, прежде чем повернуться к гостиной… к остекленевшим глазам собачьей головы, повешенной на стену, словно охотничий трофей.

Он прошел через гостиную в холл, продолжая изображать улыбку на лице, потому что и там на стене висела собачья голова. Он с содроганием припомнил тот день в сентябре вскоре после его прибытия сюда, когда он покрывалами завесил все собачьи головы и испытал блаженное чувство уединенности. Но уже через час в дом без стука вошла огромная негритянка и, пройдя по всему дому, поснимала все покрывала. Она даже и взгляда не бросила в его сторону и ничего не сказала – впрочем, этого она и не могла бы сделать с подвязанной челюстью. Этот визит настолько выбил его из колеи, что он уже больше не пытался прятаться от соглядатаев Улисса.

Слегка взбодренный порцией коньяка и уверенный в том, что в такую рань негритянка не явится, он поднялся по лестнице и замер, прислушиваясь, у двери комнаты его гостьи. Внутри больше не стонали, и он отодвинул щеколду, повернул ручку и открыл дверь.

Молодая женщина спала, но тут же пробудилась с легким вскриком, когда он, пробираясь на цыпочках в полумраке, случайно наткнулся на ее нетронутый обед, оставленный у двери. Деревянная миска взлетела, ударилась о стену и покатилась, рассыпая зелень по ковру. Девушка села на постели, прижав одеяло к груди.

– Боже мой, это ты, Джон?

– Нет, черт побери, – сказал Хикс. – Это всего лишь я. Я услышал, как вы плачете, и зашел удостовериться, все ли в порядке. Кто этот Джон? Вы уже не в первый раз путаете меня с ним.

– А. – Бет Харвуд откинулась на постель, надежда исчезла из ее глаз. – Да, все в порядке.

В этой маленькой комнатке висело сразу три собачьих головы, и Хикс выпрямился во весь рост и, указав на разбросанные листочки зелени, грозно произнес: