Мой талантливый враг - Дарья Сорокина

семьей и приумножил блага своего дома. А ты? Этот внешний вид, твои кривляния на сцене.

Я смотрела на говорящего и просто глазам не верила. Так не бывает! Только что я видела его на фотографии в коридоре, собиралась рассмотреть получше, и вот он стоит передо мной. Говард Вестерхольт собственной персоной.

Но моё удивление ни шло ни в какое сравнение со взглядом отца Винсента. Он словно привидение увидел, когда мельком взглянул на меня. Сначала он вздрогнул, затем шумно сглотнул, а после в его глазах промелькнула такая вселенская тоска, что мне стало не по себе. Хотелось спрятаться от этих пронизывающих изумрудных глаз, которые смотрели не совсем на меня, а в далекое-далекое прошлое. Видели, не меня, а другого человека. Человека, которого нам обоим не хватает. Вот уж не думала, что родственную душу я встречу при таких обстоятельствах. Мама, кем же был для тебя этот человек? Почему ваши инструменты сделаны одним мастером, а на фото вы выглядите такими счастливыми, что мне больно и завидно смотреть, ведь я не помню, чтобы ты так улыбалась мне.

Я не влезала в эту перепалку, а оставалась безучастным наблюдателем, слишком больно мне сейчас было от чужих секретов прошлого.

– Даже спрашивать не буду, как ты узнал, что я приеду в Аунсбрук. Виви, да? Она мне так отомстить решила и с тобой лбами столкнула. Прелесть какая! – раздражение Винса лишь набирало обороты, и я понятия не имела, во что выльется эта ссора.

– Не наговаривай на свою сестру. Она просто беспокоилась о твоем состоянии. Срыв перед конкурсом, дуэль с фройляйн Адель. Твои безумные планы, эта совершенно нездоровая пьеса и твои визиты в хоспис. Ты не в себе, Винсент. Это тебе нужна помощь с твоей одержимостью. Я просто хотел убедиться, что не наделаешь глупостей и не навредишь Елене.

– Я? Я никогда. Это всё вы… – он с трудом сдерживался, чтобы не наговорить отцу лишнего в моем присутствии, только множа мои догадки.

Мама, виолончель, Говард Вестерхольт, вода, пьеса. Как связать все это воедино? Пока не все фрагменты подходят друг другу, мне не хватает кусочков мозаики. Но сейчас со мной в одном помещении два человека, которые знают правду. Вдруг кто-то проговорится, и я разживусь новыми кусочком.

– Ты так отчаянно ищешь во всем этом виноватых, Винс. Хочешь сбросить ответственность с себя? – настойчиво спросил Говард.

Гнев младшего Вестерхольта сменился какой-то пугающей отрешенностью, он горько усмехнулся и задал отцу встречный вопрос:

– А ты был бы счастлив, если бы в тот день погиб именно я.

О чем они? Мне только что словно целый мешок с кусочками на стол высыпали! За всю жизнь не разберешься, и не факт, что они от одной мозаики. Может, я вообще не в ту сторону копаю, и это какой-то личный конфликт Винса и его отца.

К счастью, раздался третий звонок. Я решила показать им пример, повесила свою сумку на вешалку, достала видеофон и выключила звук, а затем первая пошла в ложу.

Три заранее подготовленных бархатных стула, сервировочный столик с дорогими закусками. Бинокли, и даже программки с очерёдностями выступлений команд.

Свет постепенно начали приглушать, и я совсем не торопилась садиться. Как мне поступить? Сесть между разругавшимися отцом и сыном, или с краю?

Решила немного подождать. Винсент же не сбежит и не оставит меня наедине со своим отцом?

Подошла к сервировочному столику и ухватила двумя пальцами тарталетку с красной икрой прямо с серебряного блюда. Может, наскоблить отсюда для Зибахера, как раз хватит на целую банку! Отлично, я способна шутить даже в такой ситуации, не все потеряно. Но аппетита у меня все равно не было, и я положила закуску на место. И налила себе прохладной воды из запотевшего кувшина.

Говард Вестерхольт решил мою дилемму с местами и сел с краю. Он взял в руки программку и принялся ее изучать. Теперь колебался только Винсент. Почему-то я подумала, что сейчас он просто отставит один из стульев в дальний угол, и на этом все и закончится. Тогда я окажусь в идиотском положении. Поторопилась и заняла место по центру, теперь-то Винни точно никуда не денется…

Тоже развернула программку, пока гасили остальной свет в зале.

– Какие-то там по счету Ночные Шуты? – спросил Винс и покорно сел слева от меня.

Я водила пальцем по длинному списку исполнителей. Да мы тут до глубокой ночи пробудем! Он бесконечный!

– Они почти в самом конце.

– Хорошо, – тяжело вздохнул он, а затем вытянул свою слегка дрожащую руку у себя на колене ладонью вверх.

Встретилась с ним взглядом и поняла все без слов, ему хочется поддержки, и я дала Винсенту ее. Накрыла его руку своей, и он тут же сплел наши пальцы.

Зал погрузился в кромешную тьму, а затем занавес медленно пополз вверх. Из-под него лился дымный лиловый свет и тихая, но нарастающая музыка оркестра.

– Дорогие зрители, приветствуем вас на отборочном туре для независимых музыкантов нашей страны и ближнего зарубежья, – раздался глубокий голос конферансье. – Этот вечер надолго останется в вашей памяти.

Вот тут он не ошибся, и дело уже даже не предстоящих выступлениях. Сегодня я начала встречаться с Винсентом, и почти сразу же познакомилась с его отцом. Незабываемо. Главное, чтобы он и моим отцом тоже не оказался. А такое спросить непринужденно я точно не смогу, потому мои планы на сегодня не выступление смотреть, а искать знакомые черты в лице Говарда и не выглядеть при этом сумасшедшей…

Глава 20

Подошла к сервировочному столику и ухватила двумя пальцами тарталетку с красной икрой прямо с серебряного блюда. Может, наскоблить отсюда для Зибахера, как раз хватит на целую банку! Отлично, я способна шутить даже в такой ситуации, не все потеряно. Но аппетита у меня все равно не было, и я положила закуску на место. И налила себе прохладной воды из запотевшего кувшина.

Говард Вестерхольт решил мою дилемму с местами и сел с