Черненко - Виктор Прибытков

«…Она была назначена на полдень. Я старался сосредоточиться в ожидании предстоящего разговора. Судьба предоставила мне возможность, которую я не должен был упустить. В течение десяти месяцев со дня смерти Андропова и после короткой встречи Черненко с вице-президентом Джорджем Бушем в день похорон ни один американец, кроме нескольких журналистов, не встречался с новым Генеральным секретарем. Да и их разговоры в основном состояли в зачитывании заранее приготовленных ответов на предварительно полученные вопросы. Сам Черненко не встречался с американцами со времен внушительной победы президента Рейгана на ноябрьских выборах.

В это время отношения между Америкой и СССР были хуже, чем когда-либо в течение шестидесяти пяти лет, с тех пор как я впервые приехал в Советскую Россию. Обе стороны называли друг друга „империей зла“. Было необходимо снова начать диалог, без промедления провести встречу на высшем уровне в надежде, что при личном общении Черненко и Рейган проявят теплоту, которая поможет растопить лед в отношениях между нашими странами.

Начиная с Ленина и кончая Брежневым, мои встречи с главами Советского государства всегда проходили в кабинете Генерального секретаря в Кремле. Поэтому я рассматривал как оказанную мне честь тот факт, что Черненко решил встретиться со мной не в кремлевском кабинете, предназначенном для официальных приемов, а на своем рабочем месте.

Когда двери открылись, я с интересом окинул взглядом огромную комнату, в которой меня ожидал новый руководитель СССР, один из самых влиятельных людей на Земле. Естественно, мне хотелось знать, правду ли говорят, что он больной человек. Он легко поднялся из-за стола, стоявшего в другом конце комнаты, и пошел мне навстречу, улыбаясь и протягивая руку для теплого, уверенного и сильного рукопожатия. Его слегка порозовевшее от волнения лицо и уверенные манеры не имели ничего общего с бледной, немощной фигурой, которую нам показывали по телевизору…

Я принес с собой подарок — письмо в кожаном переплете, которое Карл Маркс написал министру внутренних дел Великобритании лорду Абердеру в июле 1871 года в Лондоне. Это письмо было одним из документов, которые Маркс передал министру внутренних дел для создания штаба Коммунистического Интернационала в Лондоне. Преследуемый во Франции Маркс добивался права жительства в Англии. В письме была ссылка на корреспонденцию между Марксом и Авраамом Линкольном, в которой Маркс поздравлял Линкольна в связи с его переизбранием и освобождением рабов. Мне посчастливилось приобрести это письмо на аукционе „Сотби“ в Лондоне в мае 1984 года.

Теперь я подарил это письмо Черненко.

Он похвалил мои усилия, „направленные на развитие сотрудничества“, а затем сказал:

— Сегодня важнее всего найти практические пути предотвращения атомной катастрофы во всем мире. Я подчеркиваю — практические пути! В мире достаточно общих заверений о доброй воле… Чтобы действительно добиться разоружения, надо, засучив рукава, браться за дело и подготовить конкретные предложения.

Это прямо касалось меня: я привез с собой конкретные предложения.

Когда Черненко закончил читать свое заявление, он снял очки и отложил в сторону бумагу. Настала моя очередь:

— Господин Генеральный секретарь! В этом году в интервью в „Вашингтон пост“ вы сказали, что СССР несколько раз призывал Вашингтон последовать его примеру и обещать, что не применит первым ядерное оружие. Если Вашингтон согласится дать вам такое обещание… готовы ли вы… также обещать не применять первыми ядерное оружие?

— Как вы знаете, — сказал Черненко после весьма продолжительной паузы, — мы сделали это предложение более двух лет назад… Я повторил его для „Вашингтон пост“ и телекомпании „Эн-би-си“. Однако каждый раз, как мы даем подобное обещание, мы получаем отрицательный ответ от американского президента…

Я прервал переводчика и заговорил по-русски:

— Господин Черненко! Естественно, Америка будет придерживаться такой позиции, ведь вы обладаете куда большими запасами обычных вооружений…

— Предположим, что было бы наоборот… — прервал он меня. — Предположим, США сказали бы нам: „Мы готовы!“, а я бы ответил: „Нас это не устраивает“. Представляете, какой шум бы поднялся во всем мире: „Вот, СССР первым хочет применить ядерное оружие…“

Теперь переводчик стал нам не нужен. Мы прекрасно понимали друг друга. Разговор перетек в непринужденное русло. Я почувствовал большую уверенность и заговорил свободнее. Я старался убедить Черненко как можно скорее встретиться с Рейганом и не допускать больше в отношениях между нашими странами никаких проволочек из-за пререканий по поводу количества вооружений.

Черненко слушал меня с большим вниманием, не прерывая и не возражая.

— Мне было бы интересно узнать реакцию президента Рейгана, — сказал он в конце беседы, и я воспринял это как знак того, что при правильной подготовке можно решить и эту очень сложную международную проблему.

Интервью продолжалось уже больше часа, однако Черненко не проявлял признаков нетерпения вернуться к своим делам и его интерес к нашему разговору не уменьшался. Я почти закончил обсуждение вопросов, список которых составил перед встречей. Я выразил надежду на восстановление культурного обмена между США и СССР и сказал, что всё еще надеюсь организовать выставки картин Эрмитажа и Пушкинского музея в Вашингтоне, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, попросив оказать мне в этом деле помощь. Он обещал ознакомиться с этим вопросом.

Пришло время прощаться. Я заверил, что передам содержание нашего разговора Белому дому. „Я всегда готов немедленно приехать в Москву, если вы сочтете, что я могу быть полезным“, — сказал я.

„А теперь я хочу сделать подарок вам“, — сказал Черненко. Он обошел стол и подал мне громадный пакет в половину моего роста. Я долго возился с лентами и бумагой, пока, наконец, открыл коробку. В ней находилась великолепная ваза, украшенная прекрасной пасторальной сценой ручной росписи. Эта ваза была копией вазы, заказанной царем Николаем I на Российской императорской фарфоровой фабрике, одним из тех произведений искусства, которые я покупал в Москве в двадцатые годы.

Видя, как я доволен, Черненко просиял и обнял меня. Отношения между нами становились все теплее и казались началом настоящей дружбы. В то время я не мог знать, что эта моя встреча с Константином Черненко будет последней и ему никогда не доведется встретиться с президентом Рейганом».

Описывая в своей книге эту встречу, состоявшуюся всего за несколько месяцев до смерти Генерального секретаря ЦК КПСС, Арманд Хаммер по-человечески тепло отозвался о Черненко. Но писал-то он эту книгу, отнюдь не движимый желанием угодить кому-нибудь или подсластить горькую пилюлю. Хаммер — американец! Они, как правило, не кривят душой перед читателями — репутация дороже.