Египетский манускрипт - Борис Батыршин

– Да ну его, этого немчуру! – отмахнулся Иван. – Я сам все давно понял, просто сделать ничего не могу – стоит закрыть глаза, передо мной сразу… ну, ты понимаешь…

Олег Иванович кивнул. Он и сам с трудом заставлял себя не вспоминать кошмарных сцен того дня.

– Я тут подумал, – продолжил тем временем Ваня. – Вот кончается девятнадцатый век. Впереди – Русско-японская война, англичане примутся всячески гадить России. Потом в Первую мировую нас втянут, ну и понеслась… Пока не кончится дело Украиной и санкциями. И нам что, снова все эти их пакости терпеть?

– Ну, за примерами можно и не заглядывать так далеко, – заметил отец. – Вон Англия только-только в Афганистане воевать закончила, а на юго-востоке, в Туркестане, как гадила России, так и гадит. И что характерно, и не думает оставлять это занятие.

– Ну да, ну да, – замотал головой Иван. – Помню, как же. Ты еще мне книжку давал, про польского парнишку[60] – так там главные герои, поляки, как раз и странствуют у русских границ где-то на Памире. Они, помнится, еще от казаков спасаются… или казаки их спасают? А помогает им английский шпион, из индусов – у него еще чин прикольный, забыл…

– Пандит Даварсаман, – сказал Олег Иванович. – Даварсаман – это имя, а «пандит» – как раз тот самый чин. Английский «туземный разведчик» – таких сейчас готовят в Управлении Большой тригонометрической съемки Индии. Для них в шестидесятые разработали особые приемы топосъемки – с помощью четок, молитв и прочих местных штучек. Очень, кстати, эффективная служба – русские так до конца и не разобрались, кто проникал в Туркестан под видом дервишей и буддийских паломников.

– Вот и я о чем говорю! – перебил отца Ваня. – Пакостят, гады, как могут, а наши ничего не подозревают! Вон в Басре что устроили, лаймы проклятые…

Олег Иванович усмехнулся про себя. Иван все глубже и глубже вживался в реалии прошлого – ну кто из его московских сверстников 2014 года назовет британца «лимонником»? Да что там сверстники… пожалуй, из сотни взрослых, дай бог, один в курсе, что англичан называли так в девятнадцатом веке из-за лимонного сока, который выдавали британским морякам и морским пехотинцам для профилактики цинги. Ваня тем временем продолжал:

– Ну неужели мы так и будем мотаться тут по своим делишкам и терпеть все это? Не могу так больше… знаем ведь все заранее и молчим! А сколько людей могли бы спасти, какие беды предотвратить…

Олег Иванович тяжко вздохнул. Нельзя сказать, что он не ожидал чего-то подобного: наоборот, предполагал, что сын так или иначе вернется к мысли о вмешательстве. И рассуждения о множественности мировых линий и вариантов истории его уже не убедят…

– Так, сын, раз уж ты поднял эту тему – давай серьезно. Донимать тебя морально-этическими соображениями не буду, поговорим о другом. – Он пододвинул к леерам шезлонг, устроился поудобнее, откашлялся и продолжил: – Ну ладно, насчет Англии ты прав. Хотя, знаешь, Бог не Бог… а некая высшая справедливость на свете все же есть. Сам подумай: чем кончились все их гадости? Поддерживали Пруссию против французов: не прошло и пятидесяти лет – получили войну со Вторым рейхом. Британскую Империю эта война, конечно, не сокрушила, но хребет им надломила. Помогали Японии против русских – и всего через сорок лет огребли от них, так что если бы не САСШ[61], то потеряли бы все колонии в Азии, включая Индию. Опять заигрались с немцами – и в результате Вторая мировая, после которой Империя благополучно сдохла. Ну да бог с ними, с гордыми бриттами, давай лучше о нас с тобой…

– Да, признаю, знания у нас есть. Хорошо. Вот сейчас мы кого-то убедим нам поверить… кстати, тоже вопрос – как? Кто нас станет слушать? Так вот – убеждаем это мы власть имущих поверить нашим прогнозам. Отлично. И что дальше?

– Как – что? – недоуменно спросил Иван. – Они знать будут, а значит – предотвратят. Для начала – хоть пандитов этих переловят…

– Да не в пандитах дело, – поморщился отец. – Тем более что их в итоге все равно переловили. Я о другом. Сам подумай: если нам поверят, как ты думаешь – нас кто-нибудь после этого выпустит?

Иван молчал, видимо подыскивая возражения.

– Вот видишь, сам все понимаешь – посадят нас в уютный каземат и примутся выжимать из нас все, что мы знаем. А когда выжмут – все равно не отпустят, чтобы, не дай бог, никому другому не рассказали…

– А вот и нет! – нашелся Ваня. – Мы ведь не просто знаем что-то – мы ведь еще туда-сюда ходим! А значит, много чего полезного можем принести!

– Ну ты хоть подумай немного головой, – усмехнулся Олег Иванович. – Кто рискнет выпускать таких опасных людей из-под присмотра? Кто знает, куда мы двинем, после того как побываем в прошлом? А вдруг – объявимся совсем в другом месте? Нет, на такой риск никто не пойдет. И потом – почем им знать, что мы попросту не сбежим в будущее, а их оставим с носом? Они же на той стороне нас контролировать не могут… Или того хуже – притащим оттуда что-нибудь эдакое, в стиле уэллсовского теплового луча или фульгуратора Рока из жюльверновского «Флага родины».

– Но у нас же нет ничего такого, – пытался спорить Иван. – Не атомную же бомбу сюда нести? Да и не достать нам ее.

– Это ты знаешь, – резонно возразил отец. – И я. А им это откуда известно? Нет, брат, стоит нам заговорить – и нас живыми из рук уже не выпустят. Я на их месте нипочем не выпустил бы. А нам с тобой это зачем?

Ваня помотал головой и как-то сразу сник, нахохлился. Олег Иванович понял, что аргументы у сына временно закончились, и поспешил перевести разговор на нейтральную тему:

– Я, собственно, вот о чем хотел поговорить. Помнишь, еще на «Принцессе Багдада» Курт рассказывал о своем увлечении археологией?

Вот уж действительно – сюрприз! Точнее, не сюрприз, а рояль. Тот самый, который случайно и в кустах. Иначе и не назовешь, даже и не старайся…

Короче, Вентцель оказался не так прост. Сегодня утром («Калиопа» резво бежала по водам Красного моря, до Суэца оставались какие-то сутки пути, а я уныло торчал на палубе и переживал очередную мировую несправедливость) герр инженер разговорился в курительном салоне с отцом. Кстати, забыл сказать: во время путешествия отец вернулся к этой, без сомнения, мерзкой привычке, от которой уже три года как избавился. В ответ на мои язвительные упреки он смущенно кашлял и оправдывался, что, мол, все вокруг курят, и послеобеденная сигара – это вообще не табачная зависимость, а часть благородного ритуала общения, без которого в эти времена не обойтись… Отмазка это, вот что. Гнилая. Хотя приходится признать – ни папирос, ни сигарет (их тут употребляют непременно с мундштуками) отец не курит – предпочитает сигары и трубку. Уж не знаю почему, но мне всегда нравился запах трубочного табака; если сигаретный дым вызывает лишь омерзение, то трубочный – наоборот, какие-то неясные, но весьма приятные ассоциации.

Но – вернемся к герру Вентцелю. За кофе и сигарами он поведал отцу о своем давнем увлечении – археологии. Строго говоря, мы о нем и так знали, мало того – во время плавания по Тигру инженер нам все уши прожужжал и о своем хобби, и о собрании редкостей, которые его попечительством формируют для школы родного города. Но на этот раз разговор оказался куда более предметным и полезным – герр Вентцель поведал, что в бытность свою в Египте на строительстве железнодорожной ветки Суэцкого канала он познакомился с прелюбопытным стариканом. Семидесятидвухлетний немецкий археолог и историк по фамилии Бурхардт оказался ни много ни мало хранителем коллекции древностей египетского хедива Тауфик-паши. На строительстве «чугунки» господин хранитель оказался тоже по делу – он посещал все крупные земляные работы, ведущиеся во владениях Тауфик-паши иностранными компаниями, и присматривал, чтобы те не испортили своими лопатами и экскаваторами чего-нибудь бесценно-исторического, скрытого в песках пустыни. На этот счет у египтян имелся опыт – лет пятнадцать назад, в 1871 году, некие братья Рассул нашли у подножия крутого каменного склона в Дейр-эль-Бахри, на западном берегу Нила, напротив Фив, замурованный вход в пещеру. Братья немедленно вскрыли тайник и принялись копать. На глубине тринадцати метров они наткнулись на семидесятиметровый тоннель, ведущий вглубь скалы. По всей длине он был забит ящиками, в которых были мумии, а также множество предметов «погребального приданого».

Естественно, братья Рассул нашли, как распорядиться неожиданно свалившимся на них сокровищем, – пустили находки в продажу. Их бизнес процветал несколько лет, пока египетская Служба древностей, которая до тех пор мышей не ловила, не заинтересовалась ловчилами. Одному аллаху известно, сколько бесценных предметов старины ушло к тому моменту в частные коллекции! Так что хедив, весьма заинтересованный в такой доходной статье бюджета, как египтология, отряжал хранителя своего собрания надзирать за всеми сколько-нибудь перспективными в смысле находок проектами.