Сталь и шелк. Акт первый - Алиса Рудницкая

посреди улицы особо-то не пооткровенничаешь, и я пока молчала. Однако смотрела на рыжего хмуро и тяжело, чтобы он быстрее сообразил, где нам спрятаться. Кеша на секунду задумался.

—  Ладно, дуйте за мной,  —  сказал он наконец.

Завел Кеша нас с Абигейл на этот раз не в кабинет алхимии, а, видимо, в свой личный кабинет, спрятавшийся на третьем этаже академии. В комнате царил творческий беспорядок, помноженный на профессию алхимика. С потолка свисали веники сушеных трав, пол устилали осыпавшиеся с них листочки и лепесточки. Стеллаж был буквально забит цветными камнями и жидкостями в различной по объему и форме таре. Стены щетинились заметками с алхимическими рецептами и формулами. Посередине стоял огромный котел с почерневшим от времени дном, на столе поблескивал его утонченный брат - перегонный куб - в окружении пробирок со светящимися реагентами.

— Так ты что-то узнала?  —  Кеша сел на стол, потеснив стопку бумаг.  —  Я пытался увидеть его, но мне сказали — “Торну необходим покой”.

Кеша дурашливо передразнил, видимо, местную целительницу. Хотя я заметила, что он все же нервничал. Всегда с ним так — ничего не показывает, старается прятать за улыбкой и страх, и гнев, и грусть.

— Ты его хорошо знал?  —  я никак не могла решиться сообщить Кеше, что увидеть дедулю уже не удастся.

— Он был моим учителем… Не просто одним из многих преподавателей в академии, а... настоящим наставником, практически опекуном. Знаешь, как и правда родной дедушка. Всему что знал научил оболтуса с Земли, который разбирался только в химии.

Кеша определенно любил Торна и сильно о нем беспокоился. И от этого решиться мне стало еще сложнее. Абигейл, тихонько пристроившаяся рядом и уже знающая правду, осторожно похлопала меня по плечу будто пытаясь приободрить.

Так что я просто выпалила:

— Кажется, он умер.

Кеша только закусил губу и сжал руки в кулаки. Он вел себя так, словно я просто подтвердила его опасения, но верить и эмоционально реагировать ему все равно не хотелось.

— С чего ты это взяла, Янка?

— Подслушала вчера разговор одной вечно пьяной троицы...

И я подробно пересказала все, что запомнила. Только насчет того, что Эби убила напавших на нее тварей, умолчала. Пусть это останется тайной для всех. Кеша потер подбородок, потом переносицу. Было видно, что ему плохо. Хотелось подойти, обнять и утешить рыжего, но я просто неловко стояла и смотрела.

— Не верится, — сказал он. — Дед такой крепкий был. Я думал, он еще меня переживет. Знал столько всего...

Кеша отвернулся, подошел к своему рабочему столу. Плечи у него опустились, будто и не было в белом халате прошлого развеселого Кеши. Покопавшись на столе, он достал какую-то склянку, вытащил из нее пробку зубами. Понюхал, поморщился. Отпил. Еще раз поморщился. Видеть его в таком состоянии было больно.

— Почему же мне не сказал никто? — спросил Кеша у самого себя. — Чего скрывают-то? Ну умер человек, чего уж там… ну подумаешь, что на уроке.

— Ты это у ректорши спроси, — пожала я плечами, стараясь говорить беспристрастно и уверенно — чтобы сдержать дрожь в голосе. Нужно было как-то увести Кешку от дурных мыслей, сменить тему. — Не хочет портить репутацию академии, как говорил Вальдор… Но это имеет смысл, только если она точно знает, что копание в этом деле ничем хорошим не закончится. Так что все еще более подозрительно. Но, как бы цинично это не звучало, нам с Эби на руку такой расклад вещей. Я тут недавно наткнулась на кровавые подробности последнего дела по запретной магии... Эти ваши бдительные стражи покоя и правопорядка Альянса Семи Миров очень исполнительные и очень немилосердные. Предпочитают решать все проблемы кардинально  —  нет человека, нет проблемы.

Кеша от таких слов сначала поежился, потом поморщился. Видно хотел нагрубить что-то, но передумал. Только сказал раздраженно.

— И так гадко, а ты… Идите уже. Дел у меня полно. Валите давайте.

Ну и пожалуйста! Я что, виновата в том, что думаю о сохранности своей шкуры? Ты спросил — я ответила! Поплакаться мне что ли надо было, погоревать за компанию, и пофиг, что это лицемерно? Я же знать не знала этого Торна, один раз в жизни видела, и каким бы он не запомнился милым невозможно искренне грустить о незнакомце.

К тому же меня беспокоило другое - Кеша. Я старалась на него не злится, так как у него действительно было горе  —  узнал о смерти близкого человека. Но все равно… меня не покидало чувство, что в этой долбанной академии мы просто перестали быть друзьями. Да к тому же я еще и в обузу для него превратилось.

И от этого мне было очень и очень горько.

***

Вышли мы от Кеши очень грустными и подавленными. Зная себя, я побоялась поругаться с Эби и, сославшись на усталость, поспешила уйти. Разговаривать ни с кем не хотелось, потому в сторону красного общежития я двинулась медленно и неохотно.

Недавно закончился ужин, и в саду было довольно многолюдно. Я некоторое время неспешно плутала среди полюбившихся мне краснолистных кленов, стараясь ни с кем не пересекчься. И вот, дойдя почти до самого общежития, краем глаза заметила, что Эйнар  решил погулять с моим Фраем. Без моего, естественно, позволения.

Та-а-ак, кое-кто совсем оборзел! От возмущения я даже перестала тосковать.

Сначала я хотела подойти и разобраться с этим наглым засранцем, но, вот незадача, меня опередил Фрино Сентро в компании двух смутно знакомых девиц. Не замечая кипящую от праведного гнева меня, они окружили Эйнара и начали, понимаете ли, общаться, такие все из себя друзья-приятели. Одна из девиц, рыженькая и прехорошенькая эльфийка, общалась с Эйнаром,  особенно тесно.

Но не долго.

Фрай, морда моя любимая, задрал лапу и пустил струю прямо на ее кокетливые чулочки. Девица заверещала и попыталась замахнуться на собаку. Не успела я пожалеть, что стою тут в сторонке в кустах и наблюдаю, вместо того, чтобы вытащить бедного Фрая из неподходящей благовоспитанному псу компании, как Эйнар решил, что моя собака ему дороже какой-то девки.  Вот уж не знаю, что он ей сказала, но эльфийка сначала оторопела а потом резко развернулась и торопливо смылась, пыхтя от возмущения. И подружка ее следом побежала — утешать, наверное.

Ох ты ж, золотой человек-то мой любимый одногруппник оказывается! Зверей людям предпочитает. Расплакаться что ли от умиления?

Жаль только Фрино на сцену смотрел с высокомерной снисходительностью и от собаки предусмотрительно держался на расстоянии. Но как