Турецкая любовь, или Горячие ночи Востока - Юлия Шилова

— Но ведь после того, как я взяла всю вину на себя, основные подозрения были на мне?!

— Конечно. Но это не значит, что следствие отказалось от подозрений против Ольги. Оно пошло по правильному пути. Есть свидетели, которые видели, как Олин муж подошел к вам в аэропорту и просто предложил вас довезти.

— А что он делал в аэропорту?

— У него в баре была деловая встреча.

— Лида, но ведь вы предали свою сестру? Она же вам полностью доверилась? Как вы могли? — не удержалась я.

— Могла, — в глазах Лиды появились слезы. — Я просто отомстила ей за смерть любимого человека.

— Вы любили ее мужа?

— Да, с самой молодости. Только так получилось, что она влезла в наши отношения и увела Виктора перед самой свадьбой, несмотря на то что она никогда его не любила. Позже у нее появилось другое увлечение, а я на всю жизнь так и осталась одинокой. Я знала, что мой любимый занимается криминальными делами, и именно поэтому пошла работать в милицию. Я выросла до своего звания, а он — до звания криминального авторитета. Мне всегда хотелось его на чем-то поймать, уличить, чтобы он почувствовал ту же боль, которую испытала я, когда он переметнулся к моей сестре, но уличить его было просто невозможно. Когда у Ольги появилась другая любовь, я подумала, что она отпустит Виктора, разведется и тогда он будет свободным, но вместо этого она убила его в сговоре со своим любовником. Я отомстила ей за свою потерянную любовь, за свое одиночество и за смерть того, кого я любила всю свою жизнь. Еще раз благодарю вас за помощь в завершении операции по поимке преступников.

— А деньги? — вырвалось у меня.

— Какие деньги?

— Доллары. Ровно сто пятьдесят тысяч долларов.

— Деньги лучше уничтожьте. Это хорошая подделка, и не более. Хотя признаюсь, на глаз их достаточно тяжело отличить от настоящих.

— Как подделка? — опешила я. — Я расплачивалась ими в Турции.

— Значит, вам повезло, что никто этого не заметил, но лучше не стоит шутить с огнем.

— Тогда зачем кто-то перевернул всю мою дачу? Я думала, что там искали деньги.

— Нет. Зачем их искать, если они ничего не стоят? Ольга устроила этот погром только для нагнетания страха, чтобы ваши родители впали в панику и вы вернулись из Турции в назначенное время.

Когда мы с Владимиром сели в машину, он громко меня обнял и засмеялся.

— И чего ты смеешься? — Я до сих пор не могла выйти из состояния шока. — Не вижу ничего смешного.

— Понимаешь, я же хотел лучше сделать. Я же видел тогда, что ты деньги в тайник положила.

— Ах, ты даже видел!

— Видел, — кивнул головой Владимир. — Я же сразу тогда понял, что с тобой случилась какая-то беда. Вот я эти деньги вытащил от греха подальше и перепрятал. Я же понимал, что тебя кто-то ищет и что ты от кого-то скрываешься. Только я не понимал, как такие большие деньги можно в таком ненадежном месте прятать. А ведь на даче и в самом деле преступники сделали видимость того, что искали деньги, даже ковер со стены содрали. Милиции пришлось играть по Ольгиным правилам и скрывать то, что следствию уже практически все известно. Твоим родителям пришлось изрядно понервничать, потому что им сказали, что ты виновна. Это было сделано в целях неразглашения тайны следствия. Я ведь тогда в отделение каждый день ходил и доказывал им, что ты не можешь пойти на подобное, а они не могли мне сказать о том, что и так все знают, поэтому они постоянно отправляли меня домой и обещали, что во всем разберутся.

Приехав к Владимиру домой, я посмотрела на протянутый мне пакет с фальшивыми долларами и спросила:

— И что мы будем с этим делать?

— Мы сделаем из них серпантин и украсим им всю квартиру.

— Но ведь до Нового года еще далеко.

— А разве нужно обязательно ждать Нового года для того, чтобы устроить маленький семейный праздник?

— Ты сказал — семейный?

— А почему бы и нет? Ведь больше нам ничего не мешает.

Этим вечером мы пили шампанское при свечах, раскидывали сделанный из долларов серпантин, танцевали, дурачились, как малые дети, и целовались… А я вдруг почувствовала опять эти забытые родные губы, эти ласковые руки и настоящее мужское плечо, на которое можно всегда опереться. Я подумала о том, что если судьба мне дает еще один шанс быть счастливой, так почему же им не воспользоваться? Я больше не хотела кого-то искать, что-то выстраивать и на что-то надеяться, потому что я поняла, что забытые ощущения можно всегда разбудить и даже похороненную на первый взгляд любовь можно достать из пепла. Надо лишь захотеть, поверить, умерить свой пыл и стать терпимее…

Я смотрю на опьяневшего от счастья Владимира, держу его за руку и говорю слова, которые исходят у меня из самого сердца. Я говорю ему о том, что без него у меня просто все разваливалось. Я думала, что это пройдет, но это не проходило, потому что, когда я потеряла Владимира, я потеряла себя. Я искала того, кто смог бы мне заменить его, но постоянно натыкалась на чужие руки, чужие губы, лживые слова и фальшивые обещания. Тогда я еще не знала, что заменить Владимира невозможно, потому что НЕВОЗМОЖНО ЗАМЕНИТЬ ТО, ЧТО ЯВЛЯЕТСЯ ЧАСТЬЮ МЕНЯ.

ЭПИЛОГ

В этом году мы с мужем поехали в отпуск в Турцию и повезли с собой плод нашей любви — маленькую Маргариту. Я сижу на бортике бассейна, находящегося рядом с баром, и жду мужа, который пошел в номер за таблетками. Какая-то еда не приглянулась ему в ресторане, и у него заболел желудок. А еще я наблюдаю за тем, как маленькая Маргаритка пьет детский коктейль и рассматривает книжку с картинками.

— Рита, надень панамку! — громко кричу я дочке и чувствую на себе пристальный взгляд достаточно эпатажного аниматора, который отличается от других обилием лака на голове.

Он смотрит на меня таким жгучим взглядом, что мне становится не по себе, и я ощущаю, как от непонятного волнения кружится моя голова. Русские девушки ходят за ним по пятам. Говорят, его зовут Чарли. Не произнося ни единого слова, он просто поедает меня своим взглядом и всеми своими движениями показывает то, что он уже готов к более близкому знакомству и оно должно произойти так, чтобы о нас никто не узнал. Аниматору нужно сохранять ореол таинственности и загадочности, ведь именно этим он и покоряет сердца русских девушек.

Этим вечером мы с Вовкой уложили дочурку спать и отправились слушать живую музыку к бару. Я ловлю на себе еще один проникновенный взгляд симпатичного светловолосого турка и ощущаю, что он меня просто раздевает глазами. Вовка пошел в номер для того, чтобы проверить, спокойно ли спит наша дочка, и светловолосый турок, в распоряжении которого находится местная анимация, подсаживается ко мне за столик и говорит, что его зовут Орхан. Он пытается завести со мной разговор, но многочисленные сообщения и звонки из России не дают ему это сделать. Он просит, чтобы я оставила ему свой номер телефона, но я улыбаюсь язвительно, говорю ему о том, что в его телефоне вряд ли найдется место для еще одного адресата, уж слишком он переполнен. Орхан заглядывает мне в глаза так, будто бы он ждал меня всю свою жизнь и вот, наконец, все же дождался, но я улыбаюсь и ухожу из бара к своему мужу.

По дороге в номер мне встречается местная достопримечательность — красавец, любимец всех русских женщин, аниматор Толга. От его взгляда хочется сойти с ума, но я понимаю, что есть много девушек, которые еще сумеют это сделать.

А что касается меня, то у меня выработался стойкий иммунитет к турецкой любви, и меня этим не прошибешь. Я все это прошла и проверила на себе. А для того чтобы выработать этот иммунитет, мне пришлось отказаться от иллюзий, снять розовые очки, возродить свою настоящую любовь и посмотреть на мир реальными глазами.

Я выздоровела, а вот сотни русских девчонок еще болеют. Они еще не знают, что счастливая турецкая любовь — это скорее исключение, чем правило. Они едут на курорты, зализывают свои душевные раны и верят в то, чего нет. Хотя… Хотя жизнь так сложна, что иногда нам все же хочется во что-то серьезное верить. А стоит ли искать чего-то серьезного на турецком курорте?

— Наташка, а ты что прибежала? Я уже хотел к тебе возвращаться, — крепко прижал меня к себе мой муж.

— Я соскучилась. А еще я хотела тебе сказать, что мне никто, кроме тебя, не нужен.

— Ты уверена?

— Абсолютно уверена!

— Тогда, может, в следующий раз полетим лучше в Испанию?

— А давай-ка, действительно, лучше в Испанию. С тобой я готова лететь куда угодно, только бы ты был рядом. Даже когда мы расстались, я всегда знала и верила в то, что судьба обязательно сведет нас еще, а по-другому просто не может быть. Это же так замечательно, встретить человека, который совпадает с твоими представлениями о любви.

К сожалению, не у всех участников этой истории судьбы сложились так же счастливо, как у меня. Танька так и не сошлась с мужем. Он встретил другую женщину и ушел к ней. Говорят, у него все хорошо, и он даже не хочет вспоминать про Таньку. Она по-прежнему живет одна и работает только для того, чтобы съездить в Турцию и проведать Халила. Возит ему многочисленные сумки с подарками и закрывает глаза на то, что она у него не одна. Она уже давно потеряла себя, но достучаться до нее невозможно. Она стала какая-то злая, раздраженная, постоянно пытается бросить своего турецкого возлюбленного, но не может. Едет в Турцию по первому его звонку и ненавидит себя за свое безволие. Ее ребенок в основном воспитывается у ее родителей, потому что Танька не в себе, она живет только Турцией. После того как ей удалось просмотреть телефон Халила, она лежала в Москве в клинике неврозов. Когда я приезжала ее навестить, она мне клялась, что с Халилом все кончено, но, как только он прислал ей несколько сообщений, в которых попросил прощения, она тут же собрала сумку с провизией и рванула к нему… Люба заболела ВИЧ. Мербек оказался заразным. В Турцию она больше не ездит, живет в Тамбове и под присмотром врачей растит своих детей. От воспоминаний о турецкой любви она впадает в истерику, громко рыдает и ненавидит себя за то, что так глупо распорядилась своей судьбой. Говорят, с ВИЧ еще можно пожить, поэтому Люба старается хоть как-то искупить свою вину и как можно больше успеть сделать для своих детей. Я видела ее всего один раз, и эта встреча оставила у меня на душе неприятный осадок. Я вдруг подумала о том, что на ее месте могла бы быть любая из нас.