Шестой океан - Николай Гомолкo

— Спасибо, товарищи. От всего сердца..

— Перед входом в матросское отделение, — продолжал моряк, — мы выставим круглосуточный пост. Ни один из агентов не сможет проникнуть туда.

Рендол глянул в иллюминатор. Океан гневно шумел. Волны то вздувались горами, то опадали глубоко вниз. Ему, великому и могучему, тоже не было покоя…

Почти сутки провел Вилли Рендол в матросском кубрике. Новым друзьям инженер рассказал о своем житье-бытье, о конфликте с сенатором Уолтером. После этого к нему начали относиться еще более заботливо, с большим уважением. Вместе советовались и обсуждали, как лучше Рендолу покинуть электроход. Было очевидно, что разъяренные наймиты атомщиков сделают все, чтобы схватить или, в крайнем случае, убить его.

Большая опасность поджидала Вилли также и в порту Стокгольма, где он должен сойти на берег.

В тесном матросском кубрике был выработан план действий.

…В последнюю ночь, когда до Стокгольма оставалось не больше девяти миль, от борта электрохода «Черная стрела» без ведома капитана отплыла никем не замеченная шлюпка. Она держала курс к берегу, на мигающие вдали огоньки. В шлюпке был инженер Вилли Рендол.

…Долгое, опасное путешествие подходило к концу. Вилли переполняло чувство несказанной радости. Он был уверен, что тут, в Европе, ему представится возможность свести счеты с бандитами Уолтера и Коллинга. И его личные, и счеты всего трудового люда Штатов.

Глава тридцать вторая

Олег ни на минуту не отходил от постели Боброва. Нелегкая, оказывается, это обязанность — сидеть возле больного, слушать его неспокойное дыхание, сухой, надсадный кашель. Мальчик с сочувствием смотрел на Петра Васильевича, готовый сделать все, чтобы тот почувствовал себя лучше.

К полудню дыхание у Боброва стало нормальным, на лице появился румянец: должно быть, кислород помог. Геолог даже разговорился. Расспрашивал о новостях на Малой Луне, о том, кто первым узнал о его беде. Когда Олег сообщил, что арестована Хлебникова, он даже подскочил, изумленный. Не может быть! Это поклеп, выдумка! Он порывался встать и идти к начальнику экспедиции. Потом вдруг притих, успокоился. Положив руку на плечо Олегу, он попросил:

— Сбегай, пожалуйста, в оранжерею, принеси стакан земляники. Мне это очень поможет.

— Хорошо, Петр Васильевич. Я мигом! — И мальчик выбежал из комнаты.

В оранжерее никого не было. Олег не хотел самовольно собирать ягоды. Он хорошо знал, что тут есть опытные участки, которых трогать нельзя. Потому Олег решил отыскать Григория Антоновича Рыбкина.

Он позвонил из оранжереи в кабинет начальника экспедиции. Ему сообщили, что Рыбкин вместе с его отцом занимается проверкой каких-то приборов и аппаратов на поверхности искусственного спутника.

Олег одел космический костюм и вышел из помещения Малой Луны.

Хорошо лететь по бескрайнему простору, любоваться живописным, распахнутым на все стороны, глубоким небом, не чувствуя под собой почвы, не встречая напористых потоков ветра…

Все тут в небе — и Солнце, и Луна, и звезды — как бы находится в огромном темно-матовом колесе Млечного пути. Кустистый, с чудесными завитками и разбросанными звездными сгустками, он спокойно мерцает, искрится и катится куда-то далеко-далеко в мировой океан, которого никому не измерить, не объять!..

Пролетая мимо ракетодрома, Олег подумал: а что, если заглянуть туда, узнать, когда прилетит с Земли новая ракета?

«Россия» — серая, огромная с виду при всей легкости и красоте своих форм — лежала на четырех продолговатых рейках.

Но что это? Ракета вздрогнула, качнулась…

Олег подлетел к посадочной площадке, открыл белую овальную дверцу, вошел в первый отсек, потом — в кабину-салон. Дверь бесшумно закрылась за ним…

Начальник экспедиции Денисов в этот день подводил некоторые итоги своих научных наблюдений. А итоги были радостные. Отсутствие атмосферы на Малой Луне позволило с необычайным эффектом использовать телескоп, сфотографировать то, чего с поверхности Земли заметить было невозможно. Сделанные Иваном Ивановичем фото созвездий и особенно планет солнечной системы превзошли всякие ожидания. Много нового привезет он в Москву своим коллегам!

Насколько он знал, отличных успехов в работе добились также Дрозд и Рыбкин. Правда, у Боброва что-то ничего пока не получается. Да и беда еще стряслась с ним… Но ничего — поправится, полетит на Гермес, и работы ему прибудет. Тогда и покажет, на что способен.

Только вот Хлебникова… Ах, как подвела она экспедицию! Кто мог подумать, что эта скромная с виду девушка — не наш, чужой человек? И как хорошо, что все уже стало ясным. Хлебникова раскрыта…

В это время зазвонил телефон. Иван Иванович снял трубку и услышал взволнованный голос радиста:

— Товарищ Денисов, из Москвы получена секретная радиограмма. Есть пометка: лично вам.

— Несите. Я жду вас, — ответил Иван Иванович.

«Видимо, пришел ответ на наше сообщение насчет Хлебниковой, — взволнованно подумал он. — Сколько хлопот, неприятностей…»

Денисов нетерпеливо вышагивал по кабинету. Смотри ты, то одно, то другое дело — вздохнуть некогда!

Вошел радист, подал Денисову радиограмму. Иван Иванович не спеша развернул листок. Чем дальше бежал взгляд по строчкам, тем бледнее становилось его лицо. Короткие фразы сообщения долго не доходили до сознания, он перечитывал их снова и снова. Вот как обернулось дело!

— Спасибо, — бросил он радисту. — Можете идти.

Подошел к телефону, набрал номер.

— Виктор Сергеевич? Зайдите ко мне. И прошу вас — как можно скорее!

Дрозд не заставил себя долго ждать. Открылась дверь — и он вошел в кабинет, строгий, настороженный. Денисов протянул ему шифровку.:

— Прочтите, пожалуйста.

«В вашей экспедиции — агент иностранной разведки Назаров, — прочитал Виктор Сергеевич. — На межпланетную станцию он пробрался под именем Боброва. Немедленно задержите его и сообщите о принятых мерах».

Виктор Сергеевич медленно поднял голову. Лицо его, казалось, почернело от гнева.

— Смотри ты, какого туману напустил. Ну, теперь держись, гад!

Денисов и Дрозд быстро вышли из кабинета. Больничный покой — рукой подать, за оранжереей.

Виктор Сергеевич первым открыл дверь в небольшое светлое помещение. Что за наваждение! Назарова — нет. У стены — смятая постель, на полу валяется кислородная подушка, бинты…

— Где же Назаров? Где Олег? — пробормотал Иван Иванович.

Дрозд пожал плечами.