Дороги надежд (сборник) - Вячеслав Назаров

Главный будет доволен. Сразу после утреннего душа надо позвонить ему и доложить по форме. Главный, конечно, в курсе событий без всяких докладов, но ему ужасно нравится выслушивать официальные доклады. Надо побаловать старика. Он заслужил… А вот Арнольд Тесман… Да, Арнольд Тесман — это уже из сновидения. Вряд ли он существует в действительности… Ого, какая щетина! Вот что значит три недели бриться походной электрической вибробритвой. На подбородке, на щеках — непролазная енисейская тайга. Бриться! Немедленно бриться!

Шанин легко вскочил и попробовал делать зарядку. Не получилось — упал в кресло с перехваченным дыханием. И несказанно удивился: неужели за три недели он так устал и потерял форму? Не может быть… Придется попотеть в кабине автодиагностики: в организме что-то нарушилось.

В ванной он хотел сразу нырнуть в шипучее облако тондуша, но потом решил оставить сладкое на десерт, а сначала заняться более существенным — бритьем. Шанин не торопясь раскрыл бутон объемного зеркала и сглотнул неведомо откуда взявшуюся слюну. На лбу резко выделялся затверделый старый шрам. И щетина на подбородке была седой. И лицо было в морщинах. На электронном календаре, который висел над зеркалом, было то же число и тот же год — нет, той же самой была только последняя цифра. Количество десятков было больше на единицу. Десять лет…

И Шанин вспомнил и месяцы тяжелой горячки после раны, в которую попала инфекция; и весть о том, что Мож улетел на Зейду в очередной вояж, не дождавшись пропавших попутчиков; и решение остаться на Свире; и годы борьбы; и Бина, открывшего изнутри все двери и ворота Башни; и провозглашение новой республики в Вечном Дворце…

Десять лет. Непредвиденная задержка на десять лет.

В боях с бандами, окопавшимися в сйлайской тайге, Шанина тяжело контузило. Он выкарабкался довольно быстро, но повторная травма головы дала о себе знать много позднее, после полной победы. Его парализовало. Бин потребовал срочной отправки Шанина на Землю или на Зейду. Шанин сопротивлялся — он надеялся, что все пройдет. А потом… Потом, видимо, стало совсем плохо…

Шанин всматривался в свое лицо, привычное и новое одновременно. Его не оставляла затаенная уверенность, что рано или поздно это лицо можно будет снять как маску из теплого мягкого латекса, вылепленную чересчур поспешно…

ВОССТАНИЕ СУПРОВ

Я, Кол Либер, зистор шестого срока, неплохо сохранился, если не считать некоторых неувязок на физиономии, природной близорукости и синтетической почки. Такое везение я всецело приписываю всемогущей силе Устава Десантной Службы, который я боготворю и всю сознательную жизнь неукоснительно исполняю. Это я к тому, что бесполезно впутывать меня в историю с супрами: ко мне не подкопаешься, я выполнял приказ, и взятки с меня гладки.

Однако Устав даже зистору не возбраняет иметь глаза и уши, а в дополнение к ним — голову, хотя бы как держатель поименованных органов чувств.

Вот вы мне внимаете уже добрых пять минут, и по вашим лицам я вижу, что вы думаете: вот-стопроцентный болтун, от которого ничего путного не добьешься. А мне как раз это и надо. Первая заповедь армейской пешки вроде меня-болтай как можно, больше, чтобы не сболтнуть лишнее. Половина ребят, с которыми я начинал, давно уже скулят в отставке, а я все летаю. Низкий поклон тому сметливому прапращуру, который придумал слова. Ими можно так запутать простейшее дело, напустить такого тумана, в котором даже супры рога себе обломают.

Вот мы и до супров добрались.

Я отлично понимаю, что они вас в данную минуту интересуют гораздо больше, чем моя скромная особа. Поэтому я кончаю трепаться и перехожу к делу. Только прошу учесть-во всем, что произошло, я до сих пор ни бельмеса не понимаю, так что отличить существенное от несущественного не могу. Разбирайтесь сами.

Утро в тот день выдалось погожее. Наша ЛБ-13 зависла над самым океаном, не больше двух-трех сотен метров над поверхностью, в квадрате… Впрочем, квадрат-это не мое дело. Для штатских поясняю, что ЛБ-это Летучая База, а 13-порядковый наш номер, и тот, кто его дал, как в воду глядел-с нашей базы все и началось.

Итак, зависли мы над самым океаном, и. я сразу смекнул: опять сегодня высокое начальство будет на супров любоваться. Уже целую неделю эти боги-громовержцы из МСК околачиваются на Рубере (что такое Международный Совет Космонавтики даже штатским объяснять не надо, я думаю). На нашей ЛБ старцы заседают вторые сутки, и наш славный консул-капитан Морт Ирис, в просторечии Мортира, сбросил за эти сорок восемь часов килограммов десять. Что касается нас, мелкой сошки, то мы отделались внеочередной медкомиссией и дополнительными двухчасовыми занятиями по Уставу. Дело в том, что высокие гости притащили с собой какие-то новые чудо-торпеды, которые якобы способны уложить супра. Пусковые кнопки этих торпед немедленно опечатали и под угрозой трибунала запретили ими пользоваться в любой ситуации. Нажать такую кнопочку разрешалось только тогда, когда консул-капитан свяжется с Геей по Внутренней Дуге и спросит благословения минимум трех членов МСК. А это, учитывая все обстоятельства, значило-никогда.

Я за три года службы на Рубере видел не меньше десятка таких комиссий и таких чудо-торпед. И твердо уверен: все эти ультраторпеды, кроме той, последней и роковой, были детскими погремушками, которыми пытались поднять наш боевой дух…

Заступив в то утро на дежурство по Верхнему боевому ярусу, я заставил своего единственного подчиненного, младшего зистора Юла Имвпера, навести повсюду блеок, потому что наверняка гостей с Геи поведут на Верхний ярус: отсюда прекрасный обзор и прекрасная возможность пустить пыль в глаза новейшим оборудованием.

Юл Импер попал к нам прямо после училища, сменив погоревшего на внеочередной медкомиссии Киля Овера. Парень он исполнительный и расторопный, но с первого же дня наметился у него свой бзик-он всей душой беспричинно возненавидел супров. То ли в генах у него какая-то закорючка отложилась, то ли, как с детьми бывает, не под настроение увидел их впервые, только стояло ему засечь супра в перекресток прицела-у него руки дрожать начинали, честное слово.

Юл закончил приборку часов в восемь. Стелла к тому времени уже совсем выползла из-загоризонта и дро жала в голубоватых воздуховоротах огромным яичным желтком. Вокруг воздуховоротов роились, сливаясь и разрываясь, узкие коричневые кольца, во второй половине дня они разбухают, раздуваются, складываются в качающиеся пирамиды, поставленные на острия, и закрывают небо. И океан, который утром похож своими рубиновыми переливами на шерри-брэнди двойной очистки, станет багрово-черным, как венозная кровь. А ночью крутанет такоу ураган, что если бы не ангигравы-зашвырнуло бы нашу «летающую тарелку» ко всем чертям, за тысячу парсеков.