Академия Пяти Домов - Ирина Дмитриевна Субач

умрет. Я перестраховалась, через подставных лиц купила у него же живую фею на сутки, чтобы у Артемиуса не было возможности воспользоваться магией, и когда пришла к нему, он считал мои же золотые монеты.

– Мы не нашли денег в его кабинете, – вспомнил я.

– Я забрала их, когда уходила, а еще тетрадь с записями, кому ректор продавал фейские зелья, так я узнала, что одно из таких приобрела ваша мать, рьен Рэкшор, – ответила Виктория. – Тогда же оставила письмо, чтобы этих двоих приняли в академию. Мне нужна была поддержка, если я одна не справлюсь. Френсис был и их семьей, а теперь и мой ребенок.

– И за эту помощь ты перегрызла им глотки, – горько усмехнулся я.

– Это самое большее, чем они могли помочь, лишившись магии, – ответила она и обвела всех победным взглядом. – Впрочем, я затянула с речью. Можно было бы перерезать тут всем глотки, но быстрее будет так. Пара капель, попавших на кожу, – и вас ждет прекрасная и долгая жизнь обычных людей. Заметьте, я великодушна и не собираюсь убивать никого просто так.

Она ловко перехватила Миртл, зажав все ее тельце в кулаке, и при этом свободными большим и указательным пальцами аккуратно откручивала крышку с мензурки.

Но мое внимание привлекла не опасная девица с колбой, а серая тень, мелькнувшая под потолком.

Она не таилась и не замирала, будто серебристая молния шмыгнула из одного угла комнаты в другой, цепляясь лапками за неровные выступы потолка. В зубах у нее была еще одна крошечная склянка.

В голове невольно мелькнула мысль, что если переживу этот день, буду ненавидеть все, что связано с зельями, до конца жизни. Слишком много их вокруг меня стало в последнее время.

Крыса, а это несомненно была Габриэль, разжала пасть, и склянка из ее зубов выпала точно под ноги Виктории, обдавая ту едким туманом. Вампирша начала хвататься за горло, хрипеть, размахивать руками. Пальцы с колбой и Миртл разжались, и злосчастная мензурка вместе с бескрылой феей полетели вначале вверх, а после сразу вниз. Миртл беспомощно пыталась трепетать оставшимся крылом, но только закручивалась вокруг оси и падала еще быстрее.

– Разобьется! – крикнул кто-то из менталистов. – Лови!

Миртл испуганно пищала. Без крыльев даже высота в два метра была для нее смертельна, и я ни секунды не размышлял, прыгая вперед и поставляя руку, чтобы поймать ее.

Рядом раздался звон битого стекла, лицо обдало брызгами чего-то неприятно шипящего на коже, и в то же время рука приятно тяжелела от пойманной и трясущейся от страха феи.

Она боязливо открыла глаза и неверяще уставилась на меня. Пока я так же удивленно смотрел на нее, а в следующий миг голову взорвало такой болью, будто кто-то кипятил мой мозг в вулканической лаве.

Вокруг роились голоса, сливающиеся в хаос, где-то над ухом раздавались вопли Виктории. В очередной раз перед глазами мелькнула вначале крысиная лапа, а после босая девичья нога, и сорванный с вампирской шеи амулет со звоном упал на пол.

Он был последним, что я увидел, прежде чем закрыть глаза.

Габриэль

Виктория все еще сучила ногами и пыталась брыкаться, когда ее уводила стража.

Беспомощная, всего лишь человек. С мыслями, которые теперь мог прочесть даже самый слабый менталист.

Я сидела над Кристоффом, все еще лежащим без сознания в луже из разлившегося зелья, которое разбила Виктория.

Никто, кроме меня и Миртл, не решался к нему подойти.

– Позовите лекарей, – просила я, но никто даже шаг не сделал в нашу сторону. – Ему нужна помощь.

Вместо этого кто-то перекинул мне в руки сорванную занавеску, чтобы я прикрыла наготу после превращения.

Я до сих пор не верила, что такой отчаянный план почти получился. Зелье, которое мы сварили с Мефистой, могло не сработать, вдруг я неправильно запомнила ингредиенты или вляпалась бы в него сама. Но все вышло. Как и тогда с оборотнями, зелье подействовало быстро, оставалось только сорвать с Виктории амулет, что я и сделала, едва опасность миновала.

Чего я не могла предугадать – так это то, что Кристофф, спасая Миртл, вляпается в зелье сам.

– Он теперь просто человек? – раздавался шепот за моей спиной.

Я обернулась на голоса и рыкнула:

– Боитесь сами, позовите Мефисту. Ее не впустили в замок, не стража, а рурковы идиоты!

– А вы как, позвольте спросить, пробрались? – говорил высокий мужчина с золотистым значком правой руки, нашитой на груди.

– Я крыса, – все так же рыкнула я. – Я пролезу где захочу.

– То бишь вы злостно нарушили правила и проникли тайком в замок! – негодовал какой-то очень важный советник.

– Буду считать, что из ваших уст это такое спасибо за помощь, – ответила я и отвернулась.

Раздался скрип колес, я обернулась на звук. Мужчина, молчавший до сих пор, бесстрашно подкатил свое кресло к Кристоффу.

– Он лишился магии? – спросил он у меня, будто я должна была знать ответ. В голосе его звучали странные ноты, немного болезненные и грустные.

– Не знаю, – ответила я, питая в душе надежду, что вдруг случилось чудо и зелье не сработало. Вернулись же тогда у Рэкшора силы возле озера, может, и сейчас произойдет нечто подобное.

Миртл сидела на груди мужчины, неустанно всхлипывала, уверяя, что она не хотела, чтобы все вышло так.

– А на тебя, значит, зелье не подействовало? – все так же заинтересованно спросил мужчина.

Я рассеянно провела рукой по синеватой жиже на полу, после сосредоточилась и с прежней, как и раньше, легкостью отрастила когти и тут же спрятала их обратно.

– Весьма занятно, – прокомментировал мужчина. – Впрочем, я же не ошибусь, если предположу, что ты и есть та самая Габриэль, о которой говорил мой сын?

Только после этой фразы до меня дошло, что в коляске передо мной сидел не кто-то, а сам король.

Я испуганно кивнула, с ужасом понимая, что тот факт, что про меня знает лично его величество, пугал гораздо больше, чем схватка с вампиршей, которая решила перекроить систему Домов на свое усмотрение.

– За привезенную в столицу фею тебя следовало бы казнить, – спокойно произнес он, и я невольно вжала голову в плечи. – А за помощь в раскрытии заговора – наградить. Даже не знаю, что с тобой делать.

Я испуганно округлила глаза.

– Со мной? – не поняла я. – Разве это сейчас важно? У вас сын тут лежит, ему помочь надо. Может, что-то можно сделать?

– А что здесь уже сделаешь? – ответил он вопросом на вопрос. – Я пытался. Поверь. Много лет пытался с ним что-то сделать. Воспитать достойным преемником, чтобы следующий