Я иду искать - Макс Фрай

В прежние времена такое признание привело бы меня в ужас и восторг одновременно. А сейчас я только подумал: как же удачно сложилось, что Сотофа еще и это умеет. И как же досадно, что не умею я. Уж я бы нашел, на что потратить минуты, ставшие долгими, как часы. Надо будет обязательно этому научиться.

Видимо, это означает, что я окончательно и бесповоротно привык – и к этой невообразимой ведьме, и к себе самому, тоже очень условно вообразимому. Так за время долгой игры успеваешь привыкнуть к картам, оказавшимся у тебя в руках, сколь бы невероятными ни казались поначалу их комбинации.

– Очень странная история, – сказала леди Сотофа после того, как я изложил ее еще раз, во всех подробностях. – Даже несколько странных историй сразу – что исчезновение магии на нескольких улицах, что этот твой кудрявый беглец из Харумбы, осчастлививший нас своими буйнопомешанными учениками, что внезапный визит Рани, у которой настоящая страсть к катастрофам…

– Страсть к катастрофам?!

– Не в том смысле, что она любит их устраивать. Наоборот, Рани их уравновешивает и даже отчасти отменяет – одним своим присутствием. Ну, ты сам ее видел, должен понимать, что я имею в виду. Она получает от этого процесса такое удовольствие, что без катастроф ей жизнь не мила. Поэтому Рани так хорошо прижилась среди древних, но не в их веселом юном Мире, а на его Темной Стороне. Там в ту пору и правда было… ну, скажем так, непросто. А если хочешь хоть немного приблизиться к понимаю правды, умножь мое «непросто» на самое большое число, какое знаешь. Я бы сказала: «возведи в степень», – но стараюсь щадить твои чувства.

– Спасибо, – кротко сказал я.

– Что касается всего остального, сэр Макс, мне сейчас хочется сказать: «Так не бывает». Но я не скажу, потому что…

– Продолжаете щадить мои чувства?

– Не будь таким эгоистом, мальчик, – усмехнулась она. – Твои чувства – далеко не единственное, что меня беспокоит. Кроме них у меня есть еще и свои. И кто о них позаботится, если не я сама.

Если бы леди Сотофа обрушила мне на голову потолок садовой беседки, это произвело бы куда меньший эффект, чем ее полушутливое признание.

– Однако, – подумав, продолжила она, – делай что хочешь, а так действительно не бывает. Просто не может быть. Это не эмоции, а заключение эксперта. Как ты понимаешь, история многолетних попыток создания амулета, отменяющего Очевидную магию, не прошла мимо меня. В силу своего положения в Ордене, мне пришлось принимать в ней достаточно деятельное участие. И я очень хорошо знаю, почему затея не увенчалась успехом. Собственно, для этого даже больших познаний в магии не требуется, достаточно элементарного владения логикой: создать амулет, отменяющий Очевидную магию, можно только при помощи Очевидной магии. Таким образом, заработав, он в первую очередь отменит себя. И тут же перестанет действовать.

– Если только для его создания не будет применена какая-нибудь другая магия, – заметил я. – Неважно какая – Истинная, уандукская, да хоть арварохская, лишь бы не…

– С логикой у тебя, хвала Магистрам, неплохо, – улыбнулась она. – Но теоретической подготовки пока не хватает. Коротко говоря, магия, не опирающаяся на силу Сердца Мира, не может взаимодействовать с Сердцем Мира. Поэтому арварохская не подойдет. И все остальные тоже.

– А Холоми? – спросил я. – И наша камера предварительного заключения? Как получилось, что там вообще никакая магия не работает?

– Ты сейчас очень правильно сказал: вообще никакая. Этот эффект достигается полной изоляцией помещения от Мира. Можешь считать, что крепость Холоми это просто иная реальность, законы которой таковы, что там нельзя колдовать – вообще никаким способом. Я сама несколько раз создавала такие пространства, поэтому хорошо знаю, о чем говорю. Если бы что-то подобное случилось на улице Мрачных Дверей, ты бы не смог уйти оттуда Темным Путем. Собственно, ты и прийти туда им не смог бы. И на Темной Стороне вместо напугавшего тебя своей неподвижностью участка не было бы вообще ничего. Когда в один прекрасный день, торопить который я бы тебе не советовала, ты пройдешь на Темную Сторону самого Сердца Мира, увидишь, что там нет и намека на присутствие замка Холоми, построенного точнехонько в этом месте, потому что никакого Холоми с точки зрения Темной Стороны не существует, его просто не может быть. Ты не знал? Ну вот, теперь будешь знать. И не кривись, сама понимаю, что этого знания ты вовсе не жаждал. А только и хотел – выяснить, не может ли кто-нибудь таскать по городу отменяющий магию амулет. Правильный ответ: не может. Хотя, если смотреть непредвзято, выглядит эта история так, словно амулет все-таки есть. И какой-то умник действительно носит его с места на место, не зная, где закопать, чтобы никто не нашел. Вполне возможно, именно это сейчас и происходит, а я – ну что я? Я тоже могу ошибаться. Почему нет.

Я невольно поежился. С утра оказаться в Мире, где не работает магия, а под вечер внезапно угодить в реальность, где может ошибаться леди Сотофа Ханемер, это все-таки перебор. Слишком тяжелое испытание для моих нервов.

– Боюсь, прямо сейчас я могу дать тебе только один совет, – сказала она. – Зато очень хороший. Плюнь на это дело. Выброси его из головы.

– Что?!

– Не навсегда, конечно, – улыбнулась леди Сотофа. – Тут у тебя выхода нет: если уж сдуру пообещал Темной Стороне лично все исправить, значит придется. Но постарайся отвлечься хотя бы на пару часов. Слишком уж много путаницы сейчас в твоей голове, а я еще добавила. Впрочем, если бы тебе сейчас следовало услышать что-нибудь другое, ты бы пришел не ко мне.

С последним аргументом было трудно не согласиться. Я тоже настолько фаталист.

– Беда в том, что все происходящее отражается на мне, – вздохнула леди Сотофа. – Как и на тебе, сэр Макс. Мир сейчас растерян, взволнован и полон непонимания. И мы с тобой невольно перенимаем его настроение, хотим того или нет. Мы чуткие существа. Магия сделала нас открытыми нараспашку для всего, что происходит вокруг. Когда твой новый приятель говорил об «открытых Вратах», он именно это имел в виду. Вечная путаница с терминологией – одни и те же простые вещи всяк называет по-своему, а потом не можем договориться друг с другом, слушаем и не понимаем. Старые кейифайи церемонно называют «открытием Врат» процесс единения с Миром, без которого невозможно серьезное погружение в магию; они считают, будто эту операцию должен делать специально обученный знахарь, а мы полагаемся на естественный ход вещей. Но в одном они, кстати, правы: наша смерть действительно покидает нас через эти распахнутые Врата. А почему, как ты думаешь, все мало-мальски стоящие колдуны так долго живут? Если, конечно, не умрут совсем молодыми, когда Врата уже нараспашку, а личных щитов – раз, два и обчелся. Тебе фантастически повезло: в самое трудное время тебя охранял меч Короля Мёнина, а то даже не знаю, как бы мы тебя защитили; лично я предлагала Джуффину найти повод запереть тебя в Холоми на пару дюжин лет, пока не окрепнешь – все лучше, чем плясать потом в обнимку по старинному шимарскому обычаю на твоих похоронах. Он, конечно, даже слушать меня не хотел, но тут внезапно появилась тень Мёнина, подарила тебе свой меч, оказавшийся наилучшим из возможных щитов[33], и все решилось само. Если встречу когда-нибудь этого бродягу, расцелую в обе щеки за такую щедрость.

– Вот оно как, оказывается, было, – растерянно сказал я. – И вот что такое эти загадочные Врата, которые у меня якобы очень красиво открыты.

– Да уж конечно красиво, – насмешливо согласилась леди Сотофа. – Ни один кейифайский знахарь не сделает эту работу так умело, как сила, нашедшая себе очередного любимца и не желающая ждать, когда он будет готов осознанно вступить в игру.

– И вот почему Танитин Маленький оркестр так крут, – добавил я. – Не она одна, побывавшая у Иллайуни, а все музыканты. Видимо, музыка действует так же, как магия – в смысле способна открывать наши Врата сама. И с ними это случилось.

– Да почему же «как»? Музыка и есть магия, – сказала леди Сотофа. – При должном к ней подходе, конечно. Собственно, любое дело при должном подходе – полной самозабвенной самоотдаче – становится магией. И открывает нас Миру. И изгоняет смерть. На ее место, конечно, может сразу прийти другая, нет никаких гарантий, это тебе уже и без меня объяснили. А все-таки после того, как Врата открыты, их обладатель бессмертен. То есть умереть по-прежнему может, но пока это не произойдет, живет, как бессмертный. И действует, как бессмертный, даже если совсем дурак.

Я молчал, потрясенный ее словами. При том что ничего нового она мне на самом деле не сказала. Все это я и раньше – не то чтобы именно знал, но ощущал, смутно и одновременно без тени сомнения. И крепко держался за это ощущение. Просто не умел об этом с собой говорить.

– В силу всего вышесказанного, мы с тобой сейчас не понимаем, что происходит, – будничным тоном заключила леди Сотофа. – Вынужденно разделяем с Миром его растерянность. Поэтому я и советую тебе постараться ненадолго отвлечься от этого дела. Не ждать с замиранием сердца новостей с отдаленных городских окраин – где теперь не стало магии? Не гадать, что за ужасающий амулет прячут сейчас под половицей очередного пустого дома, и кто это делает, и зачем. Не рисовать перед внутренним взором мрачные картины нашего будущего, которое, поверь мне, вовсе не так чудовищно, как ты сейчас готов вообразить. Заставить себя выкинуть все это из головы – великий подвиг, я понимаю. Но надо постараться его совершить. Пару часов продержишься – уже молодец.