Пуля для бизнес-леди - Лев Корнешов

— Почти Мери… Княжна Мери, — пробормотала Настя.

— Нет, — уточнил Уланов, — господин поручик Лермонтов изволили развлекаться, а у нас была любовь — Магия тоже полюбила меня. Я её отбил у наших же пьяных солдат, которые пытались изнасиловать. Трусливые вояки попались — очередь из автомата в воздух и они разбежались. Стал я встречаться с Магией, конечно, так, чтобы никто не засек. Вы ведь даже представить не можете, какая черная ненависть залила и город и людей! И вот в этой вселенской злобе два человека — русский и чеченка — любят друг друга… Стали строить планы, как нам вырваться из этого ада и свою любовь спасти. Магия на все была согласна, она вполне современная девушка, закончила университет и ей, понимаете, очень не хотелось вернуться в средневековье. Решили мы бежать оттуда. Тем более, что воевал я уже два года, был ранен, и когда подал рапорт об уходе в запас, его удовлетворили. Без особого желания, но и без сопротивления — тогда всем и на все было наплевать. Да и танка у меня уже не было, сжег его какой-то недомерок «Стингером». Оставалось всего несколько дней, я уже паковал вещички. И тут какая-то сволочь, я думаю, что это её младшая сестра, злобная фанатичка из тех, что у трупов наших солдат глаза выкалывали, выследила нас и донесла отцу. О, это был страшный грех: мусульманке не убить собаку-русского, а полюбить его! Собрались мужчины тейпа Магии, связали ей руки, вывели на площадь и… забили камнями. Я пытался броситься ей на выручку, но друзья-офицеры спеленали, продержали до первого «борта» на Москву и под конвоем вывезли из Чечни. Спасали меня, так сказать…

— Да-а, — растерянно протянула Настя. — История любви и ненависти…

Кушкин молчал. Он пытался осмыслить услышанное. Рассказанное Улановым не укладывалось в рамки «обычных» житейских драм и сомневаться в его искренности не приходилось.

— А та тройка кожаных, которые напали на тебя, кто они? — спросил Кушкин.

— Дело в том, что мужчины тейпа Магии поклялись уничтожить меня, ибо по их представлениям, и она и я опозорили их род — тейп, а такой позор смывается только кровью. Но это ещё одна история…

— Давай уж выкладывай все, — потребовала Настя.

— В Москве я первое время кое-как держался, были у меня небольшие деньги, однополчане сбросились и сунули на дорогу. Я родом с Урала, но там у меня никого не осталось, родители умерли, старший брат сгинул в Афгане. Словом, податься мне было некуда. Но самое страшное, что вроде бы все живое во мне умерло. Спать не мог, только глаза закрою — вижу Магию, кровь на камнях, собак, обнюхивающих то, что от неё осталось. Ее ведь даже похоронить не разрешали никому — пусть, мол, все видят и знают, какая кара настигает отступников.

Глаза у Уланова были сухие и голос не дрожал — все уже перегорело.

— Пить стал по-черному… Вот и подобрала меня на Тверской одна девица. Отмыла, обогрела — русские женщины, они жалостливые, так я думал. Как в школе учили: увидел человека в беде — протяни ему руку… Но девица не простая оказалась… И познакомила она меня со своим покровителем, то бишь сутенером. Рекомендовала, так сказать. А тот свел с другими парнями, которые держали ночные клубы. Определили меня охранником, учитывая боевое прошлое. Я все время ждал какого-нибудь подвоха, душа предчувствовала, но пил и остановиться не мог… И подставили все-таки. Обчистили одного лопуха-клиента, увели доллары, а свернули на меня. Целую комедию разыграли: вот, нашли вора, заставим вернуть бабки. Мне, конечно, не с чего было отдавать и тогда поставили меня на счетчик. Обычная история. Я смылся, и пошла на меня охота…

— А при чем здесь смуглые? — Кушкину нужны были точные сведения.

— Родственники Магии рыскали в поисках меня по всей Москве. Вышли на братву и те сдали меня, естественно, за кругленькую сумму. Так сказать, перепродали мою смерть.

— Много ты задолжал братве? — спросила Настя.

Уланов в уме подсчитал:

— Что-то около десяти штук баксов.

— Если не отдашь?

— Достанут.

— А вернешь?

— Обещали отпустить с миром.

— Останутся только твои несостоявшиеся родственники?

— С ними я разберусь. Это вам не Чечня, здесь Москва — земля русская. А в родном доме и стены помогают. Магию я им не прощу. По одному буду уничтожать сук…

Уваров закончил печальную повесть о своих приключениях. Было уже поздно, и Настя ушла на кухню приготовить ужин. Надо было что-то решать. Конечно, проще всего сказать Уланову: мы тебе помогли, а теперь уходи и забудь сюда дорогу. Правда сейчас ему уйти трудно, ослабел. Но это дело времени, были бы кости, мясо нарастет.

Настя бросила на Уланова одобрительный взгляд. Он говорил, как и должен был говорить настоящий мужчина, женщину которого замучили, забили камнями, и он обязан был отомстить. Тем более, что в нынешних условиях, особенно там, в Чечне, до справедливого суда далеко, а до Бога (или Аллаха?) высоко.

Мужчина должен защищать свою женщину… Эта простая истина особенно грела Насте душу, так как ей самой пришлось выйти на тропу войны с некоторыми мужчинами, что было противоестественно.

Они поужинали в молчании. Уланов понимал, что решение принимает не он, а кто-то из этих двоих, скорее всего дамочка. Выглядит довольно крутой, не злится, не нервничает, недоброжелательность не источает. В этой совсем молодой женщине чувствуется сила, недаром же Кушкин, мужик с военной выправкой, смотрит ей в рот. Мелькнула было мысль, что Кушкин из особистов, но что-то в его облике не вязалось с вальяжными, холеными офицерами из особых отделов, которых Уланов знал. Но что у заместителя Анастасии военная биография, в этом он не сомневался.

— Решаем так, — сказала Настя Уланову, — сидишь у меня на даче, пока не поправишься. Считай, что ты под домашним арестом. Нос не высовывай, чтобы никто не засек: смуглые, любознательная милиция, жадная до баксов братва. Никиту я при тебе держать не буду, он мне самой нужен, у меня свои игры. Да и не маленький ты, чтобы нянчиться…

— Пушку хотя бы оставите?

— Нет, — отрезала Настя, — не высовывайся, вот и не понадобится. Сиди тихо, повторяю. Еды здесь хватит, перевяжешься сам.

Кушкин отдал Уланову свой мобильный телефон, назвал свой номер.

— Это на крайний случай. Позвонишь и через полчаса я буду здесь. Но больше — никаких звонков.

— Оставь пушку, — снова попросил Уланов. И добавил: — Майор…

— Сказано — обойдешься…

— Та-ак, — протянул Уланов, — значит, майор… КГБ?

— Все уже в прошлом, — на физиономии Кушкина была обычная доброжелательная улыбка. — Как и у тебя…

Особо важная персона

Настя встретила Кэтрин Стоун в «Шереметьево». Увидела её тоненькую фигурку на трапе, приветливо помахала рукой. Она заранее условилась со служащей зала для Особо Важных Персон (VIP), что та встретит её гостью у трапа и поможет ей одолеть формальности. Сделать это было несложно — плати и считай себя Персоной, любуйся подлинниками Ильи Глазунова, в изобилии украсившими стены комнат изолированного от остального аэропорта крыла.

— Кэтрин!

— Настя!

Они немного смущенно поцеловались. Кушкин скромно стоял рядом и ждал распоряжений. Настя его представила и сказала:

— Кэтрин, реши пожалуйста, где ты остановишься. Есть два варианта: у меня или в хорошей гостинице.

— А как лучше? — спросила Кэтрин. И тут же добавила: — Я не хочу тебя стеснять. Может быть, в отеле?

— Михаил Иванович… — обратилась Настя к Кушкину.

— Вас понял, — добродушно ответил Кушкин.

— Сегодня, Кэтрин, ты побудешь у меня, а гостиница — с завтрашнего дня и на сколько пожелаешь. Михаил, Иванович, завтра к девяти привези ко мне Элеонору Леопольдовну.

Настя объяснила Кэтрин:

— Элеонора служит у меня, она директор нашего рекламного агентства и моя давняя подруга. Все эти дни она будет в твоем распоряжении. Чтобы не было недомолвок, сразу скажу: она и один из моих телохранителей, его зовут Артемом. Москва нынче — город сложный и странный.

— Я готовила для «Глобуса» несколько аналитических обзоров о криминогенной обстановке в Москве. По вашим и западным источникам, — сказала Кэтрин. — Так что знаю…

— Ну что же, поехали в стольный град Москву. Это, конечно, не Париж, но все-таки столица…

Настя бросила Кушкину: «До завтра, Михаил Иванович».

Квартира Насти Кэтрин понравилась. Ее только удивило, что Настя, богатая женщина, живет в самом центре города, в Париже богатые люди обычно обитают на уютных окраинах или в исторически сложившихся фешенебельных районах.

— Да, мы ещё не Париж, — сказала Настя. — И ты примерно знаешь, что из себя представляют новые русские.

— У нас постоянно пишут газеты об их похождениях. «Новорусские в Париже», — это, я скажу тебе, тема! Зашел такой русский в галерею «Лафайет», в парфюмерный бутик, обвел витрины рукой и говорит: «Заверните!». «Как? Все?» — изумилась девушка-продавщица. «И себя в придачу», — гордо отвечает этот, как вы их называли, купец.