Язык, онтология и реализм - Лолита Макеева

Глава 6. Х. Патнэм: в поисках адекватной концепции реализма

Тема реализма занимает особое место в творчестве американского философа Хилари Патнэма (р. 1926). Стремление найти позицию, которая, с одной стороны, сохраняла бы наши реалистические интуиции, а с другой — учитывала бы новейший уровень философского осмысления ключевых проблем человеческого бытия и познания, является одним из главных импульсов, определяющих направление поисков Патнэма. О том, насколько труден этот поиск и насколько последователен Патнэм в своей решимости «провести корабль реализма» между «Сциллой догматизма» и «Харибдой релятивизма», говорит то многообразие концепций, которые он выдвигал и отстаивал в разные периоды своего творчества: научный реализм, внутренний реализм, реализм с маленькой буквы, естественный реализм и т. п. Хотя, в отличие от Даммита, Патнэм не занимался метафилософским исследованием природы современного реализма, его размышления о том, почему несостоятелен реализм в прежней его трактовке, связанной с признанием объективного и независимого от сознания существования разных категорий сущностей, и каким должен быть «умудренный» реализм, имеют ценность для понимания того, что такое аналитический реализм, ибо, как мы увидим, отправной точкой для этих размышлений стали исследования Патнэма в философии языка, касающиеся значения, референции и истины. Отметим также, что вслед за многими другими философами он стал называть реализм в прежнем, традиционном, понимании «метафизическим».

В начале своего творческого пути Патнэм занимался главным образом философскими проблемами математики, физики, квантовой механики, космологии и т. п., стремясь «решать конкретные вопросы в философии науки с определенной реалистической позиции» [Putnam, 1975 а , p. vii]. Эту реалистическую позицию, связанную с признанием реального существования сущностей и объектов, обозначаемых теоретическими терминами, принято называть научным реализмом и противопоставлять инструменталистской трактовке теоретических объектов как удобных инструментов или соглашений, используемых для систематизации эмпирических данных. В этот период Патнэм был убежден в том, что научный реализм — «это единственная философия, которая не делает из успеха науки чудо» [Putnam, 1975 а , p. 73]. Он последовательно отстаивал эту точку зрения в широкой дискуссии, развернувшейся в первой половине 1960-х годов между научными реалистами и представителями исторической школы в философии науки. Как известно, основываясь на трактовке развития науки как процесса смены обособленных и несоизмеримых концептуальных структур (научных парадигм), Т. Кун и П. Фейерабенд сделали вывод о несовместимости онтологий, устанавливаемых этими концептуальными структурами. Этот вывод обосновывался тем, что смена научных теорий сопровождается радикальным изменением референции научных терминов, поскольку референция термина определяется его значением, а значение научного термина зависит от основоположений теории, которые радикально меняются при смене теорий. В своей статье «Как нельзя говорить о значении» (1965) Патнэм подверг резкой критике этот вывод. Его основное возражение состояло в том, что при таком подходе стирается различие между лингвистическим значением термина и теми представлениями, которые складываются у людей о явлении, обозначаемом данным термином. В значении термина всегда существует некоторое устойчивое ядро («существенная лингвистическая информация»), которое остается инвариантным при переходе термина из одной теории в другую. Устойчивость этого ядра определяется тем, что термин всегда обозначает вполне определенное явление природы или объект, т. е. он как бы «пришпиливается» к некоторому фрагменту реальности. Подобная трактовка значения требовала серьезного обоснования, что побудило Патнэма обратиться к интенсивным семантическим исследованиям. Их результатом стало создание «новой теории референции».

Параллельно с Патнэмом, хотя и независимо от него, несколько других философов (С. Крипке, Р. Маркус, Д. Каплан и др.) выдвинули близкие идеи по проблеме значения. Патнэма отличало то, что основное внимание он сосредоточил на так называемых терминах естественных классов (natural kind terms), образующих ту категорию общих терминов, которые обозначают природные вещества, животных, растения и физические величины (например, «вода», «тигр», «дуб», «электрический заряд» и т. п.). В этом нет ничего удивительного, поскольку к этой категории относится большинство научных терминов.

Патнэм начинает с демонстрации неадекватности традиционного подхода к трактовке значения терминов естественных классов. В целом под традиционным подходом он имел в виду следующую совокупность положений. 1. Каждый термин имеет экстенсионал (референцию) и интенсионал (смысл), т. е. он обозначает отдельный объект или класс объектов и выражает некоторую информацию об этом объекте или классе объектов. Считается, что человек понимает термин, если ему известен связанный с ним интенсионал. 2. Интенсионал термина представляет собой множество дескрипций. Интенсионал общего термина включает в себя дескрипцию признаков, общих для всех объектов, входящих в экстенсионал данного термина. 3. Интенсионал термина определяет его экстенсионал в том смысле, что некоторый объект входит в экстенсионал термина, если и только если он имеет характеристики, включенные в интенсионал данного термина. 4. Механизм установления экстенсионала термина опирается на понятие аналитической истины. Если P — свойство, входящее в интенсионал термина T, то утверждение «Все T есть P» является аналитически истинным, а стало быть, необходимо истинным и априорным. В силу этого обладание признаками, включенными в интенсионал термина, образует необходимое и достаточное условие для отнесения объекта к экстенсионалу данного термина.

По существу, Патнэм выдвигает два основных аргумента против традиционной трактовки значения терминов естественных классов. Первый аргумент сформулирован им в статье «Возможна ли семантика?» (1970), и его основная идея состоит в том, что свойства, обычно включаемые в интенсионал термина естественного класса [124], не годятся для аналитического определения этого класса — ни по отдельности, ни в конъюнкции друг с другом. С одной стороны, они не могут служить необходимым условием для принадлежности объекта к данному классу, поскольку естественный класс может иметь аномальных членов, которые не удовлетворяют соответствующей конъюнкции свойств, но тем не менее принадлежат к данному классу. Например, «зеленый лимон (который так никогда и не пожелтеет) все же является лимоном, тигр с тремя ногами — все же тигр, а золото в газообразном состоянии не перестает быть золотом» [Putnam, 1975 b , p. 140]. С другой стороны, невозможно указать такую конъюнкцию свойств, которая позволила бы выделить естественный класс единственным образом. Никогда нет гарантии, считает Патнэм, что не будет обнаружено такое вещество или животное, которое полностью удовлетворяет дескрипции свойств соответствующего естественного класса, но которое тем не менее в силу своей внутренней природы не принадлежит к данному классу Ситуацию не изменит и включение в интенсионал термина каких-либо существенных свойств; например в дескрипции, связанной с термином «золото», будет указан атомный вес золота, который позволяет однозначным образом распознать этот химический элемент. Дело в том, что хотя мы и считаем утверждение «Золото имеет атомный вес 197» необходимо истинным, оно не является ни аналитическим, ни тем более априорным.

Второй аргумент, изложенный Патнэмом в статье «Значение и референция» (1973), поднимает более глубокий пласт проблем. Согласно этому аргументу, традиционная теория значения опирается на допущение, которое вкупе с другими положениями этой теории ведет к неадекватным следствиям. Это допущение, по мнению Патнэма, заключается в том, что понимание слова связывается с пребыванием в определенном ментальном состоянии, ибо интенсионалы отождествляются здесь с концептами (понятиями), а также признается, что концепты должны каким-то образом опосредоваться ментальными репрезентациями. Но если интенсионал термина определяет его экстенсионал, отсюда следует, что «происходящее в нашей голове» должно детерминировать то, на что указывают наши слова.

Чтобы убедить читателя в нелепости подобного вывода, Патнэм предлагает аргумент, который сразу стал знаменитым в аналитической философии. Аргумент строится в виде научно-популярного рассказа о Земле-Двойнике. Представим себе, что где-то далеко в космосе существует планета Земля-Двойник, во всем похожая на Землю, за тем лишь исключением, что океаны, моря и реки на этой планете заполнены жидкостью, которая при нормальной температуре и нормальном давлении неотличима от воды, но не описывается формулой H2О. Эта жидкость имеет вкус воды и способна утолять жажду, но ее химическое строение выражается очень сложной формулой, которую для краткости можно записать в виде ХYZ. Земля-Двойник населена людьми, идентичными жителям Земли, и некоторые из них говорят по-английски. Их английский язык имеет только одно отличие от земного: слово «water» («вода») обозначает у них указанную выше жидкость ХYZ. Допустим, что ни на Земле, ни на Земле-Двойнике не известна химическая формула воды. Если мы возьмем двух человек с Земли и Земли-Двойника, которые являются точным подобием друг друга по внешности, испытываемым чувствам, внутренним монологам и т. д., то следует признать, что, думая о воде, и тот, и другой находились бы в одинаковом ментальном состоянии. Однако слово «water» имеет разную референцию на этих двух планетах: на Земле оно обозначает жидкость с химической формулой Н2О, а на Земле-Двойнике — жидкость, имеющую иное химическое строение. Таким образом, различию в референции слова «water» на Земле и Земле-Двойнике не соответствует никакое различие в ментальном состоянии жителей этих планет, а это в итоге означает, что экстенсионал терминов естественных классов не определяется концептом, локализованным в голове говорящего.