Не родись красивой. Помощник президента - Ю. С. Кузнецова

– Поздравляю, это успех! – Коммерсант крепко пожал руку Милко.

– В моей жизни бывали времена и погорячее! – ответил польщенный кутюрье – Но спасибо, что оценили…

– Очень хочу видеть коллекцию, – сказал Крамер. – Пощупать, так сказать, своими руками, помять ткань и тому подобное. Когда можно посмотреть?

– Давно мечтаю сделать модель шапки – невидимки. Иногда так хочется исчезнуть… – Милко тяжело вздохнул.

– Намек понятен, Милко, – лучезарно улыбнулась Юлиана. – Не переживай. Я сама провожу гостя.

– Подожди, Милко, – остановила его Вика, – может, обойдется. Этот Ганс такой милашка!

– Наивная девочка! – грустно усмехнулся опытный Милко.

И был абсолютно прав!

– Отличный дизайн. Современный и модный, – говорил в это время господин Ганс, рассматривая коллекцию. – Но что за ткань? Это плохая ткань. В Европе такое никто не купит.

– Даже по низким ценам? – поинтересовалась Виноградова

– Нет, – покачал головой Крамер. – Она не выдержит конкуренции. Цена большой роли не играет.

– Может, рискнуть?

– Это не серьезно. Я не буду рисковать, – твердо ответил коммерсант. – И тебе не советую. Это плохое качество. Ты будешь в убытке. Мне жаль, но я вижу – «Zimaletto» плохая фирма. У нее нет будущего.

– Неужели все так безнадежно? – удивилась Юлиана.

– Чудес, к сожалению, не бывает…

– А внутренний рынок? – не унималась Виноградова.

– Мне кажется, ваш рынок на это качество отреагирует однозначно. Вряд ли средства, вложенные в эту коллекцию, окупятся. Молодой Жданов – неудачник. Я бы не советовал вам иметь с ним дело. Это заразно.

Он покачал головой и вышел. Юлиана в растерянности осталась стоять в пустой мастерской, потом высоко подняла голову и направилась к Жданову.

– Андрей, нам нужно поговорить, – быстро войдя в его кабинет, сказала она.

– Что случилось? Где Крамер? – встревожился Андрей.

– Он ушел.

– Как ушел?

– Об этом нам и нужно поговорить. Крамер в восторге от дизайна. Но…считает, что ткани отвратительные, и на внешнем рынке твоей коллекции делать нечего. Ее никто не купит, – ответила Юлиана. И добавила: – Он уверен, что даже внутренний рынок на такую коллекцию не клюнет. И еще. Лишиться Милко в данной ситуации – верх безрассудства. Ты должен вернуть его.

– Об этом не может быть и речи, – твердо сказал Андрей.

– Ну что ж, в таком случае готовься, – предупредила Виноградова.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился он.

– Ты уж прости, – честно ответила Юлиана, – но одно только появление Милко на подиуме дает гарантию успеха всем вашим коллекциям.

– Я совершенно не жалею, что поставил Милко на место. Пусть увольняется!

Юлиана вздохнула и попыталась убедить Андрея, что этот конфликт может стать последней каплей. К ней присоединился Роман. Если Павел Олегович узнает об этом скандале, то может отдать Воропаеву президентский кабинет досрочно. Накануне поезди, в Европу ссориться с Милко и Кирой было бы недальновидно…

– Они свой выбор сделали, – покачал головой Андрей. – Теперь поздно философствовать на эту тему.

– На крутом повороте иногда заносит и, если не притормозить, выбрасывает в кювет, – сказала Юлиана. – Это предупреждение.

– Значит, я должен…просить прощения у Милко и ублажать Киру?

– Можно наоборот, – хихикнул Малиновский. – У Киры просить прощения, а Милко ублажать. Смотря, что тебе ближе.

– Ты должен вернуть их, Андрей, – убежденно произнесла Юлиана.

***

Опустошив столы, публика потянулась к выходу, и никто уже не заметил появления Андрея. Он разыскал Милко и поймал его буквально за секунду до того, как тот собрался покинуть бар. Андрей так решительно остановил его, что кутюрье вынужден был остаться и выслушать все, что хотел сказать ему шеф. А сказать пришлось много.

О том, что Милко – человек невероятно талантливый, жесткий и требовательный, но в, то, же время трогательно – капризный. Одним словом, настоящий гений, для которого и вправду не существует слово «невозможно». О том, что в нынешнем тяжелом положении фирмы Андрей вынужден экономить на всем, но нельзя показывать будущим покупателем то, что никогда не поступит на прилавки магазинов. А еще, что без Милко компании «Zimaletto» очень скоро придет конец. Конечно, вещь должна быть приятной на ощупь, тело должно дышать. Но если знаешь, что дизайн разрабатывал знаменитый Милко, важно ли, сколько там синтетики?

Последнее утверждение, разумеется, польстило самолюбивому маэстро, и он благосклонно кивнул. Они уже почти померились, но для полной победы Милко Вукановичу требовалось еще кое-что.

– Так вот, – сообщил он. – Милко согласен работать, но при условии, что ты не будешь экономить на тканях. А эту коллекцию сожжешь.

Они договорились, что уже завтра маэстро приступит к созданию эскизов для новой коллекции и Жданов ни в чем не будет ему мешать. Милко рассказал, что уже видит новый стиль «Zimaletto». Он решил, что коллекция будет создана для женщины – богини. Которая знает толк и в любви, и в красоте, и в остальных человеческий наслаждениях. Он начал фантазировать: изысканные костюмы из тонких, прозрачных и одновременно упругих белых тканей – шифона, шелка, муслина, батиста…Конечно, к такому наряду надо подобрать и соответствующую обувь, и украшения, и декоративные сумочки…

– Я понимаю, ты творец, ты далек от расчетов, – обреченно кивнул Андрей. – Но я вынужден считать деньги.

– Да ради бога! Можешь шить хоть из дерюги, – снова обиделся Вуканович. – Но Милко в этом участвовать не будет.

– Давай так, – сдался Жданов. – Для следующей коллекции ты сам выбираешь ткани.

– А эта коллекция все равно провалится, – предрек Милко.

Андрей вздохнул, попрощался с Милко и вернулся в свой кабинет. В окна проникал свет уличных фонарей, и Жданов с удивлением заметил напряженную фигуру Киры в углу дивана. Он подошел и присел рядом. Кира молча, смотрела на него.

– Кир, не смотри так! Мне и так тошно.

Их взгляды встретились.

– Угрызения совести?

– Какие, к черту, угрызения? Я что, кому-то должен? – устало спросил он.

– Ты сегодня всех обидел, – тихо сказала она.

– Господи, чего вы все от меня хотите?

– Лично я – ничего, – вздохнула Кира. – Ты сказал, что мой уход из компании – небольшая потеря. Может, и жениться на мне откажешься?

– Ну,