Водоворот - Ольга Грибова

— Он умер? — пересохшие губы едва двигались.

— Нет, — Дима соскочил с крыльца, — просто вырубился. Пули-то серебряные. Этот поганец еще протянет какое-то время, — парень зло пнул вампира в бок.

— Не надо, — попросила я еле слышно.

Дима удивлено взглянул на меня, но спорить не стал. Вместо этого кивнул на раненую руку:

— Прости. Не знаю, как меня угораздило промазать.

Влад протянул руку, чтобы зажать мою рану, но я резко отпрянула. Не хватало только ему обратиться по глупой неосторожности. Один небольшой порез и зараженная кровь вампира получит доступ в его организм. А уж там она найдет, чем заняться.

Виктор с Глебом подхватили Дитриха и потащили в дом. Ноги вампира волочились по земле, оставляя за собой две глубокие борозды. Я плелась следом, старательно огибая эти две параллельные полосы.

Судя по следам грязи на полу, Дитриха отконвоировали в подвал. Там его запрут под замок, потом, возможно, допросят, чтобы узнать, как скоро нас ждет встреча с Грэгори, а затем убьют. И если во втором я хоть немного сомневалась, то третье казалось бесспорным. Вряд ли кто-то из охотников пожелает оставить Дитриха у себя в качестве злобной домашней зверушки.

Я устало присела на край стола. Кровь проложила красную дорожку на руке и подбиралась к запястью. Я осторожно отняла пальцы от раны, чтобы оценить ущерб. Пуля прошла на вылет и кожа начала потихоньку стягиваться. Если бы не моя диета все давно прошло. А так придется подождать еще минут десять. Позаимствовав вафельное полотенце, я вытерла кровь и приложила его к плечу.

— Ты как? — озабоченно хмурясь, Влад вошел на кухню.

— Еще немного и буду в порядке. Где Виктор?

— В подвале со своим лучшим другом. Ждут, когда Дитрих придет в себя.

Выходит, допрос все-таки состоится. Я поежилась от внезапного озноба. С чего вдруг мне волноваться за ненавистного вампира?

— Тебе его жаль, — с ходу уловил мое настроение охотник.

Я опустила голову, стесняясь собственной слабохарактерности. Что тут можно ответить? Да жаль, и мне безумно стыдно за это, но я ничего не могу с собой поделать.

Влад присел рядом. Старый деревянный стол жалобно застонал, но выдержал вес охотника.

— Я понимаю, вы так долго были частью одной семьи. Должно быть, нелегко взять и перечеркнуть все это.

Влад говорил спокойно, без тени осуждения, и я благодарно ему улыбнулась. Он сумел высказать то, что мне самой было ни за что не сформулировать. Каким бы отталкивающим, асоциальным типом не являлся Дитрих, мы долгое время являлись частями одного целого. Такое не проходит даром. Я ненавидела его и вместе с тем любила. Желала ему смерти и боялась за него. Дитрих навсегда остался семнадцатилетним мальчишкой. Таким же молодым, дерзким и непослушным, как осенний ветер. Иногда, глядя на него, я видела только эту его сторону и не могла помыслить о том, чтобы причинить ему страдания.

— Хочешь, прогуляемся?

Влад заглянул мне в глаза в поисках ответа.

— Спасибо, но нет, — я соскочила со стола. Кровотечение прекратилось, рана почти полностью затянулась, и я выбросила полотенце в стоящее под мойкой мусорное ведро. По уму его следовало сжечь, но на меня навалилась такая усталость, что любое лишнее движение было пыткой.

Я добрела до спальни и, не зажигая света, повалилась на кровать. Боль в руке унялась. И что теперь? О примерных планах охотников я догадывалась. Завтра на рассвете Дитриха выведут на улицу, и он сгорит на солнце, как ворох сухих листьев. Так и должно быть. Я прекрасно отдавала себе отчет, что если у моего названного брата появится хоть один шанс, он, не задумываясь, убьет нас всех. Потом умоется нашей кровью, а может даже спляшет победный танец на наших костях. И уж, конечно, его не будет мучить совесть. Едва ли Дитриху вообще известно значение этого слова. Нет, я не настолько легкомысленна, чтобы помогать вампиру. Но у меня есть право попрощаться. Я порывисто села, в голове прояснилось. Решение было принято.

Люди спали. Влад размеренно дышал, подложив одну руку под подушку, а другой обнимая меня. Я осторожно взяла его за запястье и переложила руку на кровать, с опаской поглядывая на спящего охотника. Он что-то неразборчиво пробормотал, но не пошевелился.

Я тенью выскользнула за дверь. Ночью в доме слышались только стон чердачных балок и биение человеческих сердец. Мои шаги были невесомы, ни одна половица не скрипнула под ногами. Я добралась до кухни, где какое-то время потратила на поиск ключей от подвала. Все оказалось намного проще, чем я предполагала. Неприметный ключик висел на ржавом гвозде возле самой двери — протяни руку и он твой. Но лишь перерыв почти все ящики, я случайно наткнулась на него взглядом.

Вставив ключ в замочную скважину, притормозила на секунду и задумалась: что собственно я сейчас делаю? Иду попрощаться с Дитрихом, ответила самой себе. Допустим, согласился внутренний голос, но чего ради? Чтобы снять груз ответственности со своих плеч? Попахивает фальшью. Но остановиться уже было не в моих силах и, провернув ключ, я вошла в подвал.

Здесь было темно даже по меркам вампира, но зажечь свет я не решилась. Пришлось идти практически на ощупь. Выставив ногу вперед, нащупывала ступеньку и только тогда делала шаг. Преодолеть лестницу было трудно, но потом дело пошло на лад. В некоторых камерах имелись окна, и тусклого света падающего на земляной пол было достаточно для ориентации.

Дитриха я услышала, стоило открыться двери в подвал. По мере моего продвижения по темному, затхлому помещению его голос звучал все отчетливее. Он напевал какую-то незатейливую песенку. Веселый мотивчик настолько не вязался с мрачными стенами подвала, что я подумала: а не сошел ли брат с ума от близости неминуемой смерти?

Я подкралась к двери и потянулась, как любопытный зверек, к смотровому окошку. Понадобилось встать на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь камеры.

В слабом свете луны, что проникал сквозь зарешеченное окно под самым потолком, увидела Дитриха. Он находился посреди камеры. Приложив одну руку к животу, а другую подняв в воздух так, будто держит партнершу, он слегка покачивался в такт напеваемой мелодии. Как бы абсурдно это не звучало, но названный брат танцевал. Я вспомнила себя в то время, когда была такой же узницей в этом подвале. Единственное о чем тогда думала, так это о спасении. Какие уж тут танцы! Так почему же Дитрих так дьявольски спокоен? Или в его извращенном разуме просто не нашлось места страху перед смертью?

Вампир качнулся еще пару раз, а потом застыл. Я не могла различить его лица, он стоял вполоборота к двери, но заметила, как он наклонил голову, прислушиваясь.