Игра Луны - Алина смирнова

Между Сатин, Дэмианом и Алааром были какие-то особенные отношения, все о них говорили, но никто не понимал, что конкретно связывает бывшего элементаля, барса с перламутровыми глазами, к тому же говорящего и удивительно мудрого и Сатин — лучшую убийцу всех времен и народов. Хаори, находясь в организации уже лет пять, так и не смогла разгадать эту загадку, то ли они тщательно скрывали все, что между ними происходило, то ли их связь была сильно преувеличена. «Но, нет дыма без огня» — говорила себе Хаори, понимая… что даже если Сатин и пыталась быть как-либо эмоционально привязанной к Дэмиану и барсу, то только ради того, чтобы убежать от растущей эмоциональной связи с мастером клана.

— Ладно, вы меня утомили, девочки. Хаори, лови-ка… — Дэмиан достал из внутреннего кармана пиджака визитную карточку с ее алой татуировкой посреди и метнул, Хаори поймала ее двумя пальцами.

— Незаконный контракт? — поинтересовалась Хаори.

— Практически. Не спеши отправляться на задание, дождись моего указания. Алаар, как там эфир? Наша встреча с господином волшебником все еще актуальна?

Барс облизнулся.

— Дэмиан, будь острожен. Он очень опасен. Нам нужно будет узнать о нем как можно больше информации. Хаори это и тебя касается.

Когда Хаори наконец почувствовала себя частью целого, и обрела новый дом и почву под ногами в организации… и отправляясь на последнее в своей жизни задание, спустя шесть месяцев после того разговора в комнате совещаний… она уже знала, что в клане произошло что-то… Мастер Ики исчез, пропал таинственным образом, после того, как Магрогориан послал его в Амин… но вот чего она не знала, что Вселенная уже двумя ногами вступила в эпоху Волшебника Измерений.

Трусость

— Я проявила трусость, верно? — голова Аманэ лежала на коленях у мастера Ики. Шел седьмой лунный цикл, ее живот уже вырос, она мало двигалась, только изредка выходя в лес, чтобы прогуляться, ее поселили за главным поместьем в удаленном маленьком храме, с покосившимся от ветхости несущими стенами. Ики навещал ее в каждый приезд в Эльсшферу, но даже он понимал, время Аманэ тает на глазах…

— Как это? — он казался таким беззаботным, что Аманэ хотелось плакать каждый раз, когда он проводил время с ней, отдавая ей дань уважения, как глава клана.

— Ну, тогда… ведь мне бы позволили его любить и быть с ним до конца… а я убила его… потому что испугалась, что больше не являюсь частью клана… еще ведь мне пришли в голову эти мысли… о том, для чего мы сражаемся и почему не можем жить нормальной жизнью… я переступила черту.

— Но не трусость! Ты поступила опрометчиво, это да… что для тебя не характерно… и необдуманно, но это не было проявлением трусости. Я так не считаю.

Аманэ засмеялась, сейчас ей редко удавалось засмеяться или даже улыбнуться.

— Такое ощущение, что вы говорите так из жалости, Ики-сама.

— Нет, ни в коем случае. Жалкой я тебя не считаю. Я считаю, что ты сильная, Аманэ. И тебе нужно быть сильной, как и всем девушкам в клане. Тебе нужно быть особенно сильной… чтобы все принять, как есть…

— Принять, как есть…

Ики потянулся за стаканом горячего отвара волшебных трав и напоил девушку.

— Сейчас боль немного утихнет.

— Вы любите ее?

Ики многозначительно оглядел Мурасамэ — свой черный демонический меч, лежавший рядом с ним.

— Вероятнее всего люблю и желаю больше всех на свете.

— Так почему не будете с ней? Или она тоже забеременеет, если это случится? — порог смерти делал Аманэ более откровенной.

Ики помог ей перелечь и укрыл ее теплыми одеялами. Сев на колени рядом с ней, он гладил ее мягкие волосы, это успокаивало Аманэ.

— Нет, не думаю, что она забеременеет.

— Почему, ведь проклятие на нее не действует…

— Действует, и не только проклятие луны. Только действует иначе, Сатин никогда не сможет забеременеть и вообще кого-то родить от меня или от кого-то еще. Это невозможно, Аманэ. Тем более, что один раз уже случилось невозможное и родились те, кто не должен был рождаться… и то в связи с вмешательством могущественной силы.

— Ваша мать? — догадалась Аманэ.

— Была айолой, высшим существом… созданная ради служения Белому Городу, она умерла… ее тело превратилось в цветущее древо сакуры на Площади Пяти Лун. А душа превратилась в призрака, блуждающего в вечности.

— Это грустно. Я, по крайней мере, продолжу жить в своем ребенке… — девушка засмеялась, и тут же закашлялась кровью… он уже пожирал ее изнутри…

— Кровь асура всегда возобладает над человеческой и, уничтожив ее… твоя дочь вберет в себя всю твою мощь, добавив ее к собственной. У твоей дочери будут такие же глаза…

— Как мои собственные? Так же как и ваши глаза принадлежат вашей матери?

— Ага… — Ики кивнул. За стенами храма был слышен тихий шелест листвы, запах цветов просачивался внутрь, а солнышко просвечивало через раздвижные сёдзи и пригревало холодное тело Аманэ… она уснула.

Ики уехал. За Аманэ ухаживали жрецы, к ней приходили в гости Хаори, и Нанаэ… Нанаэ выглядела через-чур, взволнованной и беспечной, по мнению Аманэ. А Хаори очень отстранённой. В конце одиннадцатого лунного цикла, когда Аманэ уже перестала выходить из храма, и каждый день был подобен агонии, к ней пришла Кайра. Никогда еще Аманэ не видела воительницу синоби такой подавленной. Аманэ сразу поняла, что случилось нечто ужасное.

— Аманэ, как ты? — спросила Кайра, допивая бутылку принесенного с собой вина.

— Я скоро умру. Кайра-сама?

— Прости… я не в очень-то хорошем расположении духа, я просто хотела убедиться… что ты еще…

— Что случилось? Я никогда не видела вас такой подавленной.

— Татакари… она мертва… — на лице Кайры отразилось опустошение.

Аманэ долго лежала, не в силах вымолвить ни одного слова. На нее нахлынули смешанные чувства. «Татакари мертва… Татакари лучшая среди лучших…» — проносились мысли в ее голове.

— Куб Смерти… глава… он осуществил его… Татакари стала биологическим материалом для этой штуки… — на глазах у Кайры стали появляться алые слезы… — Поверить не могу, что он так поступил!

Кайре не с кем было поделиться своей болью и горечью утраты любимой сестры, кроме как с Аманэ… ведь она умирала, а значит, унесет все тайны с собой. Наконец, Аманэ пришла в себя и посмотрела на все это глазами Ики, будто представив себя на его месте.

— И у луны есть темная сторона, он вынужден поступить так ради клана. Посмотрите на меня? Из моего живота вот-вот выйдет существо, которое съест меня… мое дитя… как думаете эта смерть для всех девушек в клане более приемлемая, чем смерть Татакари?