Николай Гумилев - Вера Лукницкая

ИЗ СТИХОТВОРЕНИЯ "НИГЕР"

...А вокруг города, точно горсть виноградин,

Это - Бусса, и Гомба, и царь Тимбукту,

Самый звук этих слов мне, как солнце, отраден,

Точно бой барабанов, он будит мечту.

Видя девушек смуглых и гибких, как лозы,

Чье дыханье пьяней бальзамических смол,

И фонтаны в садах и кровавые розы,

Что венчают вождей поэтических школ...

Сердце Африки пенья полно и пыланья,

И я знаю, что если мы видим порой

Сны, которым найти не умеем названья,

Это ветер приносит их, Африка, твой!

ИЗ СТИХОТВОРЕНИЯ "САХАРА"

И быть может, немного осталось веков,

Как на мир наш, зеленый и старый,

Дико ринутся хищные стаи песков

Из пылающей юной Сахары.

Средиземное море засыпят они,

И Париж, и Москву, и Афины,

И мы будем в небесные верить огни,

На верблюдах своих бедуины.

И когда наконец корабли марсиан

У земного окажутся шара,

То увидят сплошной, золотой океан

И дадут ему имя: Сахара.

И. Б у н и н а (24.12.1924)59: "По дороге из Севастополя в Петроград Гумилев во время пребывания в Ростове-на-Дону (несколько часов) зашел в театр, где были артисты, и спросил, с кем бы мог поговорить. Ему ответили: "Мы все здесь". Гумилев: "Я автор пьесы "Гондла"!" Все повскакали, бросились к нему".

О том, что в Ростове-на-Дону шла "Гондла", Гумилев прочитал на афише у вокзала и, зная, что поезд простоит несколько часов, отправился в театр.

На обратном пути Гумилев на несколько дней остановился в Москве - был в Московском Союзе поэтов. Ночевал во Дворце искусств у А. Адалис60, встречался с бывшим хозяином "Бродячей собаки" и "Привала комедиантов" Борисом Прониным, был у него вместе с Н. А. Бруни, О. Мочаловой, Ф. Сологубом. Читал там шуточную поэму о петербургских поэтах. На следующий день уехал в Петроград.

Из воспоминаний Г. Л у г и на61:

"В июле приехал в Москву Гумилев. Гумилев читал свои стихи в "Кафе поэтов" и вышел из этого испытания с честью. Читал, как обычно, - чуть глуша голос, придавая ему особую торжественность. Скрестив руки, вернее, обхватив локти и чуть приподняв плечи, бросал он с эстрады свои строки. Стихи врезались в память, подчиняли себе, смиряли буйную вольницу презентистов, эгоцентристов, евфуистов и ничевоков, разбивших в этом кафе свое становье.

Толпившиеся на этом проходном дворе богемы литературные школяры, хоть и были отрицателями, но достигли определенного возраста и Гумилева слушали внимательно. Гумилев читал "Молитву мастеров":

...Храни нас, Господи, от тех учеников,

Которые хотят, чтоб наш убогий гений

Кощунственно искал все новых откровений...

...Что создадим мы впредь, на это власть Господня,

Но что мы создали, то с нами по сегодня.

Прочтя "Молитву", Гумилев сухо отклонил приглашение послушать ничевоков и направился к выходу. Ему и его спутникам следовало подумать об ином - где ночевать?

Беседуя о слышанном, перебрасываясь словами, пробирались мы к выходу под необычный аккомпанемент. Кто-то неподалеку - должно быть, "про себя", но вслух - читал стихи Гумилева. Одно стихотворение сменялось другим. Набегавшие валы лирической пены казались декламационной фантасмагорией.

Стихи Гумилева читал не бледный юноша, не литературный денди, не истомленная ночными бдениями девушка. Стихами Гумилева опьянялся мужчина в кожаной куртке и в галифе казенного сукна. Крепко пришитая к плечам голова, крупные черты лица, обрамленного черной бородой, чуть кривоватые под тяжестью тела, мускулистые, в обмотках, ноги. Лицо библейского склада.

- Это что за Самсон? - вырвалось у Гумилева.

- Вас не удивляет, что я читаю ваши стихи? - спросил незнакомец.

- Нет, - церемонно ответил Гумилев.

- Мне запомнились все ваши стихи, - расплылся в улыбке незнакомец.

- Это меня радует. - И Гумилев, прощаясь, протянул незнакомцу руку.

Тот по-прежнему просто, пожимая протянутую руку, называет себя:

- А я Блюмкин62...

Стаяла чуть торжественная напыщенность Гумилева. По-юношески непосредственно вырвалось:

- Вы - тот самый?

- Да, тот самый.

И снова рукопожатия и слова Гумилева, чуть напыщенные и церемонные:

- Я рад, когда мои стихи читают воины и сильные люди".

Ночевать предстояло у Бориса Пронина. Путь лежал по бесчисленным московским переулкам - кривоколенным, с тупичками, выгибами, площадками. Гумилеву был чужд этот "город вязевый". Он не понимал его, не любил. Всю дорогу Гумилев говорил о Блюмкине, вспоминая и других своих читателей "сильных, злых и смелых" воинов и охотников, любивших его стихи. "Это все потому, что я не оскорбляю их неврастенией и не унижаю душевной теплотой".

Человек, среди толпы народа

Застреливший императорского посла,

Подошел пожать мне руку,

Поблагодарить за мои стихи...

Эти строки - о той московской ночи, о встрече двух будущих смертников".

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

11.11.1925

...Николай Степанович последние годы все хуже относился к АА. Чем хуже становились дела с А. Н., тем хуже к АА - считая ее виновницей...

АА рассказывает, что Н. С. был у нее в последний раз в 21 году, приблизительно за 2 дня до вечера "Петрополиса". АА жила тогда на Сергиевской (ныне ул. Чайковского), во 2-м этаже. АА сидит у окна и вдруг слышит голос: "Аня!" (Когда к АА приходили, всегда звали ее со двора, иначе к ней не попасть было, потому что АА должна была, чтоб открыть дверь, пройти внутренним ходом в 3-й этаж и пропустить посетителя через квартиру 3-го этажа). АА очень удивилась, она знала, что Шилейко в Царском Селе, а больше кто ее мог так звать? Никто. Взглянула в окно - увидела Н. С. и Г. Иванова. Впустила их к себе. Н. С. (это была первая встреча с АА после приезда Н. С. из Крыма) рассказал АА о встрече в Крыму с матерью и сестрой АА, сообщил о смерти брата - А. А. Горенко, звал на вечер в доме Мурузи. АА отказалась, сказала, что она вообще не хочет выступать, потому что у нее после известия о смерти брата совсем не такое настроение. Что в вечере "Петрополиса" она будет участвовать только потому, что обещала это, а зачем ей идти в дом Мурузи, где люди веселиться будут и где ее никто не ждет... Н. С. был очень сух и холоден с АА... Упрекал ее, что она нигде не хочет выступать... АА обиделась на него, что он с Жорой пришел. Потом АА уже после сообразила, что он, может быть, пришел не один, а с Г. Ивановым, потому что он не знал об отсутствии Шилейко.

АА говорила Н. С. о Гржебине, жаловалась на него. (АА тогда судилась с Гржебиным.) Н. С. ответил про Гржебина: "Он прав". Даже Г. Иванов заступился тогда за АА, сказав: "Он не прав уже потому, что он Гржебин..." О Гржебине говорили уже прощаясь. АА повела Н. С. и Г. Иванова не через 3-й этаж, а к темной (потайной - прежде) винтовой лестнице, по которой можно было прямо из квартиры выйти на улицу. Лестница была совсем темная, и когда Николай Степанович стал спускаться по ней, АА сказала: "По такой лестнице только на казнь ходить..."

Г. Иванов в эту встречу очень льстил АА. АА: "Он вообще очень фальшивый человек, вы знаете..."

Позже АА узнала, что говорил Н. С. в Крыму Инне Эразмовне.

"Маме он так рассказал, там, в Крыму, что я вышла замуж за замечательного ученого и такого же замечательного человека и вообще все чудно"...

АА не отрицает, что была несправедлива иногда в разговоре с Н. С., не была в "примирительном" настроении к нему, огрызалась на него и т. д.

АА вспоминала опять приход Н. С. с Г. Ивановым к ней перед вечером "Петрополиса". Подробности этого у меня уже записаны раньше. АА добавила только, что она была очень тогда расстроена смертью брата и что она совершенно не понимает, как мог Н. С. усиленно звать ее пойти с ним в дом Мурузи - в веселое место и обижаться, что она отказалась. Должен же он был понять, что, получив такую печальную весть, веселиться не ходят. АА добавляет: что, конечно, разговор велся бы в иной форме, если б не присутствовал Г. Иванов. Присутствие Г. Иванова и очень стесняло разговор, и очень раздражало АА.

А на вечер "Петрополиса" 11 июля АА пришла, но Н. С. ушел оттуда до ее прихода. Она помнит, что к ней подошла группа девочек - учениц Гумилева (кто именно, АА не помнит - может быть, среди них были и Наппельбаумы). Девочки сказали ей, что Гумилев обещал их познакомить с ней сегодня, но вот его нет, и поэтому они решили сами познакомиться.

АА шутила по поводу "девушек", удивлявшихся в 1921 году воспитанности Н. С. "Они никогда не видели вежливых людей! И до сих пор они удивляются Лозинскому: им странной кажется его воспитанность. Они недоумевают: что он, нарочно такой? Неужели нарочно так держится?!"

АА думает, что Н. С., так ясно чувствуя враждебное отношение к себе блоковской компании, вероятно, подсознательно относил к этой компании и АА. В действительности, конечно, этого не было, АА не была ни в каких "компаниях" вообще, держалась очень обособленно от всех и вела очень замкнутый образ жизни.