Королева мрака. Книга 1 - Раймонд Фейст

Вокруг кипела лихорадочная, но слаженная работа. Перри провел их через весь лагерь к большой палатке, стоящей рядом с кузницей.

— Подберите себе одежду, — сказал он, — и переоденьтесь.

В палатке высилась целая гора одежды. Эрик снял сапоги, швырнул свою серую рубаху в угол и вместе с остальными принялся рыться в куче. Луи, Билли и Шо Пи, люди среднего роста и телосложения, довольно быстро подобрали себе подходящую одежду, а Бигго, Эрику и худощавому Ру пришлось повозиться. Наконец экипировались все. Эрик подобрал себе темно-синюю рубаху с открытым воротом, а единственными штанами, которые на него налезли, оказались расклешенные матросские брюки, заправить которые в сапоги Эрику не удалось, как он ни старался.

Услышав дружный взрыв смеха, Эрик обернулся и увидел обиженную физиономию Ру.

— Все остальное мне велико! — кричал тот в ответ на грубые шутки Билли и де Савоны. На Ру красовались огненно-красного цвета рубаха с открытой грудью и ярко-малиновые лосины.

— Уж лучше пусть будет велико, — сказал Эрик, сам с трудом удерживаясь от смеха.

Ру опять нырнул в кучу и после долгих поисков отыскал простую белую рубашку, которая была ему лишь чуть-чуть велика, но достаточно узких и коротких штанов не нашел, как ни старался.

— Другое дело, — сказал Эрик. — Теперь ты выглядишь просто забавно, а до этого был вылитый шут.

Заправляя рубашку в лосины, Ру скорчил гримасу, но потом улыбнулся.

— Красный цвет всегда приносил мне удачу.

— Эй, вы там! — крикнул снаружи Перри. — Давайте быстрее! — Заключенные вышли из палатки, и он приказал: — Идите к кузне и залезайте в последний фургон. Вас будут сопровождать двое арбалетчиков, так что не думайте, что под шумок вам удастся удрать.

Уходя, Перри обернулся и добавил:

— Да, и спрячьте ваши петли под одежду, чтобы их не было видно.

Шестеро заключенных уже привыкли носить петли поверх рубашек, поэтому, переодеваясь, не стали их прятать. Чтобы выполнить приказание, Бигго пришлось снять рубашку и снова надеть, поскольку у нее был твердый прилегающий воротничок.

— Для высокой моды немного морщит, друг мой, но в целом неплохо, — сказал Луи, взглянув на него.

Эрик давно заметил, что Луи не только надменен и вспыльчив, но еще и очень тщеславен — впрочем, несмотря на это, родезанский головорез вызывал у него симпатию. Он сбрил свою светлую бородку, но отрастил усы, которые регулярно подравнивал — как и свои длинные до плеч волосы. И вообще у него были повадки светского щеголя, и даже сейчас он постарался подобрать себе как можно более модную одежду. Эрик не сомневался, что Луи сказал о высокой моде не просто ради красного словца — он действительно разбирался в этом и до того, как скатился до своего нынешнего положения, наверняка вращался при дворе. Правда, он ничего не рассказывал о своем прошлом, но как-то раз упомянул вскользь, что был дружен с сыном герцога Родезского.

По пути к кузнице Эрик с некоторым страхом обратил внимание на то, с какой скоростью люди уничтожают все следы своего пребывания здесь. Рабочие, очевидно, только что прибывшие из Крондора, уже начали разбирать бараки.

Фостер ждал их возле кузницы и сразу приказал им залезать в повозку. Двое охранников забрались на крышу, двое сели у борта, двое на лошадях пристроились сзади повозки, и повозка тронулась.

Эрик взглянул на товарищей. Ру был одновременно испуган и взбудоражен, Луи и Бигто напряженно осматривались, Билли, казалось, происходящее забавляло, а Шо Пи отрешенно вглядывался вдаль.

Солдаты, прежде носившие черное, теперь, как и заключенные, были одеты в самые разнообразные одежды, от крестьянских лохмотьев до дворянских камзолов. Одни из них ехали верхом, другие — в фургонах, а некоторые — их было около дюжины — покидали лагерь пешком. Еще два всадника подскакали к повозке, и Эрик узнал в них де Лонгвиля и Фостера.

Де Лонгвиль придержал коня и крикнул заключенным:

— Эй, вы, внимание! Утром я говорил с Кэлисом, что неплохо было бы вздернуть вас всех, но у нас просто нет времени. Терпеть не могу вешать впопыхах — это портит мне аппетит. Кэлис тоже согласен, что это можно сделать и позже, когда мы будем посвободнее и сумеем организовать все надлежащим образом. Так что вам разрешается пожить еще пару дней. Но не воображайте, что вас полюбили; арбалетчики пристрелят любого, кто будет настолько глуп, что попытается бежать. Понятно?

— Да, сержант! — дружно крикнули заключенные.

— И еще: пока я снова не прикажу, прекратите орать «Да, сержант». Это привлекает к вам внимание. А внимание нам сейчас меньше всего нужно. Так что, пока мы не доберемся до места назначения, держите рты на замке и делайте то, что вам говорят. — Он пришпорил лошадь и ускакал в сопровождении Фостера.

Оглядев своих спутников, Эрик заметил, что никто не горит желанием комментировать приказ де Лонгвиля, поэтому он тоже промолчал и, устроившись поудобнее, решил воспользоваться неожиданной возможностью отдохнуть.

По дороге в Крондор им то и дело попадались группки людей, одетых как простые наемники, крестьяне или рабочие. Одни шли пешком, другие ехали на телегах; проскакал отряд верховых. И те, и другие, и третьи передвигались в молчании; казалось, даже идущие рядом не знакомы друг с другом.

По мере приближения к столице Западного Княжества начали появляться и другие путники; загромыхали крестьянские телеги, везущие последние дары лета и первые — осени, иногда проносилась дворянская карета.

Наконец повозка, в которой везли Эрика и его товарищей, подъехала к южным воротам, и стража пропустила их без проволочек. В полуденном солнце возвышающийся над гаванью дворец выглядел изумительно. На башнях вокруг древнего холма, где первый принц Крондорский возвел свою первую крепость, играли разноцветные флаги.

Проделав длинный путь по запутанным улочкам, повозка остановилась у гавани, и сразу же откуда-то появился Фостер. Не повышая голоса, он сказал:

— Эй, вы, вылезайте и садитесь вон в ту лодку, — капрал указал на баркас, покачивающийся на приливной волне. С причала к нему вела гранитная лестница. Заключенные повиновались, и вслед за ними в баркас прыгнул Фостер. Матросы оттолкнулись веслами и направили баркас к одному из стоящих на якоре кораблей.

Эрик совершенно не разбирался в судах и отметил лишь, что этот корабль значительно больше любого другого в гавани. Три его мачты вздымались в небо подобно стволам гигантских деревьев; он был выкрашен в угрожающий черный цвет и от этого казался еще массивнее. Баркас подошел к кораблю, и Фостер, указав на висящую вдоль борта сеть, сказал: