Взрыв (Вспышка) - Томас Томас

– Ты у себя наверху?

– Со мной все в порядке! Оставайся, пожалуйста, там, где ты сейчас!

Солнечный диск по-прежнему висел в нижней части круга, и Фриде начал думать, что они в безопасности.

Но сначала почти незаметно для глаз, а затем все быстрее и быстрее белый круг стал подниматься. Фриде инстинктивно повернулся к клавиатуре, пытаясь дать инструкцию компьютеру двигателя, однако клавиши при прикосновении вспыхнули.

Все отказало.

Солнечный шар передвинулся выше, поднявшись почти над головой ученого и выравниваясь с линией тяги.

Доктор Ганнибал Фриде смотрел, как объект его многолетнего изучения повис над кораблем. Он знал, что понадобятся часы, а может быть, и дни для того, чтобы все возрастающая жара преодолела сопротивление охлаждающего геля «Гипериона», пробилась сквозь запасы прочности, созданные металлоконструкциями из дюралюминия, стали и титана, и смяла станцию, словно клочок бумаги. К несчастью, это произойдет.

Он так и не сумел доставить домой свою прекрасную жену и записи наблюдений. И сейчас просто не знал, как сказать об этом Анжелике.

Фриде взял в руки микрофон. Ни искр, ни статики уже не было, это означало, что пик ионного шторма прошел. Однако магнитные поля двигателя так и не выровнялись.

Доктор поднес микрофон к губам:

– Джели… Я хочу, чтобы ты знала, что я очень тебя люблю…

Раздробление

          Расщепление

                    Сотрясение

                               Скрип

Сжимающийся вокруг плазмота канал вибрировал и содрогался по мере того, как мощная струя газа увеличивала напор. Плазмот снова и снова усиливал магнитное поле, стараясь удержать его. Температура и давление стремительно росли, наполняя плазмота жизнью и надеждой, поскольку этот странный поворот в пространственно-временном континууме открывал путь сквозь волну сжатых ионов через солнечную корону.

Уже не в первый раз этот кусок пространства напоминал ему о воющем потоке внутри протуберанца, когда на самом краю первого шквала началось его приключение.

Как показалось плазмоту, прошло немного времени, и рев в канале, достигнув своего пика, начал спадать. По мере затухания газовый поток наполнился странными предметами, значительно большими, чем протоны, и более массивными, чем целые атомы. Эти сгустки материи проплывали темными пятнами сквозь плазменный поток, ярко видневшийся на фоне окружавшего плазмота сверкания энергии и жизни. Плазмот не знал, что это такое, но, поскольку эти неопознанные объекты не причиняли ему ни забот, ни боли, не стал утруждать себя их исследованием.

Бомбардировка стихла, сжатие тоже прекратилось. Пространство, которое он скручивал своим магнитным полем, испарилось, словно мираж в пустыне.

По инерции плазмот рванулся вперед. На мгновение он испугался, что может погибнуть в короне, но вдруг почувствовал тепло и вожделенное давление. Он поплыл вниз через внутренние слои хромосферы, и перед ним замерцал видимый фотосферный спектр. Он мог различить вздымающийся конвекционный слой, окруженный холодными низвергающимися потоками.

Плазмот повернул в сторону, к сверкающей грануле, и распустил мембраны, замедляя падение. Поэкспериментировав немного, он нашел собственный уровень, настроил голос на волну бушующего вокруг океана и начал призывать своих собратьев. Ему страсть как хотелось поговорить с ними и рассказать о своих незабываемых приключениях.

Невзирая на самые невероятные происшествия, он все-таки вернулся домой.

Глава 19

Световое излучение

Бум!

      Бум!

                Бум!

                     Бум!

Лунная колония «Спокойные берега», 22 марта 2081 г.,

      13.47 единого времени

Стук в дверь спального отсека Джины Точман напоминал работавшую на полную мощность электрическую ударную установку с хорошими звуковыми эффектами, но слишком сильным звоном стекловолокон, соединенных вместе хрупкой полимерной резиной.

– Все в порядке, – сонно сказала Джина, – я встаю.

Девушка опустила ноги на половичок и зашарила в поисках рубашки. Стук продолжался. Джина взяла лежащую в углу простыню и завернулась в нее.

– Эй, может быть, хватит? Я сейчас. – С этими словами она зашлепала босиком по валявшейся на полу одежде. Открыв замок, девушка распахнула дверь.

На пороге стояли ее начальник Харри Раджи и одетая в белое сестра из амбулатории. На ее значке было написано какое-то имя, что-то вроде «Толивера». Раджи стоял, прислонившись к противоположной стене, опустив голову и выдвинув вперед левое плечо, готовый пробить дверь насквозь.

– Стой так, Харри, – улыбнулась Джина, – иначе от столкновения с дверью тебе не поздоровится.

– Джина! Мы не могли тебя разбудить, и я был уверен…

– Вообще-то я просыпаюсь очень быстро, когда в мою дверь начинают колотить подобным образом. В чем дело? Ты что, не мог меня просто вызвать?

– Но мы так и делали! – Раджи вошел в темную комнатку и склонился над телефоном. На экране виднелся мерцающий красно-белый огонек, который даже в сравнении с огнями в коридоре был достаточно ярок, чтобы отбрасывать тень. По истечении первых пяти минут, как было известно Джине, к мерцанию добавляется энергичный звон, который она, несомненно, умудрилась проспать.

– Извини, Харри. Вчера столько всего произошло.

– Сегодня тоже не обошлось без сюрпризов. Тебя ждут в амбулатории.

– Сначала на утреннюю вахту. Моя очередь, – с улыбкой ответила девушка.

– Тебя ждут немедленно, – лицо Харри, как и лицо сестры, было хмурым и серьезным.

– Но почему?

– Похоже, что…

Харри не успел договорить, как медсестра быстро взяла его за руку и предупреждающе покачала головой.

– Доктор должен рассказать ей все сам.

Теперь Джине удалось разглядеть, что на лацкане было написано: «Т.Олива».

– Хорошо, – подчинился указаниям сестры Раджи. – Джина, просто сходи с сестрой. Это очень важно.

– Я могу хотя бы одеться?

– Я подожду вас, – вмешалась сестра.

– Не надо, – ответила девушка, – я и сама знаю дорогу.

– Вы не понимаете, – вмешался в разговор подошедший неизвестный Джине мужчина, – это приказание доктора.

К тому моменту когда Джина, надев костюм и тапочки, вышла из комнаты, мужчина по-прежнему ждал ее в коридоре, привалившись к стене.

– Пошли, – бросила ему на ходу Джина. – Вы не хотите даже намекнуть мне, что стряслось? – cпросила через некоторое время Джина, оглядываясь через плечо.

– Нет, мэм, я на службе.

– Ну ладно.