Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Дильдина Светлана

— Кто тебя привел? — спросил человек. Любопытство в его голосе еще оставалось, но тускнело. Какая, действительно разница, кто именно выбросил из дома надоевшую вещь.

— Къятта.

— Понятно.

В голосе проскользнула насмешка — но не над Огоньком. И приговор: полукровка не интересен более. Еще одна жертва Башне, еще одна мошка в паутине Асталы.

Он повернулся, приподнял руку, тусклый свет попал на лицо, и мальчишка его узнал. Тонкие черты, красивые. Видел всего однажды, издалека, но тогда так пристально наблюдал, желая победы…

Ийа Арайа шевельнулся, собираясь встать. Сейчас он уйдет, и темнота больше ничем не рассеется. Перед глазами вновь встал песчаный круг, золотой, как солнце, фигурки на нем, и почудился неприязненный шепот Кайе. За этот шепот и ухватился отчаянно, за надежду последнюю:

— Къятта не захотел, чтобы младший брат тратил время на… на меня. Не знаю, что теперь будет, когда Кайе узнает, — сказал он, и голос дрогнул, и самому показался ужасно фальшивым. Но Ийа замер — и вновь повернулся к нему.

— Что же ты сделал такого?

— Я… — врать не хотелось. Да и что придумать, сообразить не мог.

— И ты бы хотел вернуться?

Сомнение в голосе не удивило. Кивнул, и вполне даже искренне — кто бы в данный миг не захотел! Там жизнь, а здесь…

— Это интересно, — сказал Ийа. О чем-то своем он думал, мысли почти осязаемо витали в темноте, и перекликались — словно летучие мыши. — Говоришь, младший не знал об этом?

— Не знал, — еле слышно откликнулся Огонек.

— Хм… Зачем тебя здесь закрыли?

— Чтобы я умер… — одними губами, но тот услышал.

— Для этого втайне привозить полукровку ночью? Он мог просто убить. Или отдать тебя Башне, или привести днем.

— Будто я просто исчез, сбежал. Чтобы Кайе не узнал никогда. Это же… пламя. А убить самому… ему, наверное, было противно, — так ясно вспомнилось лицо Къятты при этих словах, презрительные складки в уголках губ, что невольно вышло убедительно.

— Понятно. Как же ты ему досадил — здесь умирают долго, не то что упасть с верха Башни.

— Он сказал про змею… — вновь почудился плеск, и мальчишка невольно придвинулся к старшему.

— Это правда. Башне достаточно пищи, а Майт — ее приемная дочь. Мать делится взятым. Но так странно все же… потеряв игрушку Кайе перевернет всю Асталу, может заглянуть и сюда, и его не остановят. Может, ты нужен его брату живым? Майт не скоро придет, он знал…

Взялся за петлю, бечевка врезалась в тело, и мальчишка вскрикнул от боли — хотя осторожным было прикосновение.

— Тихо, не кричи, я тебе помогу.

Огонек прикусывал губы, только бы снова не вскрикнуть, а сердце колотилось так, что Ийа слышал наверняка. Кажется, получится выйти отсюда! Кажется… Только бы…

— Успокойся, — не сразу понял, что это к нему обращаются. Ведь спокойно сидел, и молчал…

— Расскажи мне о вас двоих. Что его в тебе привлекло?

Огонек вновь прикусил губу, но на сей раз чтобы лишнего не сказать. Что Ийа мог знать и сам?

— Мы часто ездили в лес. Я раньше долго жил там, и не боюсь чащи. А Кайе… он меня спас. Вытащил из реки.

— Вот как. Значит, ты его добыча, можно сказать, — теперь Ийа смеялся, а пальцы так же медленно двигались, едва прикасались, освобождая запястье полукровки. Петля поддавалась… мальчишка не верил своим глазам. Ийа коснулся тыльной стороны его ладони, едва-едва, словно крыла бабочки.

— Вот так. Лучше, дружок?

Почувствовав себя свободным, Огонек осторожно прижал руку к груди. Медленно встал на негнущихся ногах, пошатываясь. Прислонился спиной к стене. Какой здесь повсюду мох… противный, сырой…

Голова закружилась. Прикрыл глаза — свет камня показался чересчур ярким. А ведь он… как гнилушки в лесу.

— Ты… отпустишь меня?

— Давай сделаем так. Плавать умеешь? Хорошо. Ныряй и плыви к противоположной стене. Там решетка, змея появляется оттуда, из подземного канала. Не бойся, прутья расставлены широко — она огромна, а ты — мальчик. Сейчас ночь, тебя не заметят, я позабочусь о том, чтобы стража смотрела в другую сторону. Выбирайся из воды и иди по правому берегу до большого кедра, от него до конца проулка. Там тебя встретят мои люди.

— А после?

— Разберемся, как будет лучше.

— А если Къятта узнает, что ты был здесь?

— Это уж моя задача, сделать так, чтобы не узнал. Так что же? Придешь? Или ты хочешь остаться один в Астале? Проще умереть здесь, — он говорил так, как никто здесь не разговаривал с Огоньком, разве что Киаль — с сочувствием.

— А ты… не можешь вывести меня сам?

— Вся Астала будет об этом знать. Зачем мне такое счастье? — негромко рассмеялся, но без издевки. И поднялся, повернулся к двери, в ладони скрыв сияющий камешек.

— Не тяни, если решишь плыть — сейчас ночь, но через пару часов рассвет, тебя заметят, — сказал, и ушел.

Не сразу поверил в то, что свободен — да была ли она, эта свобода? У южан жестокие шутки. По-звериному провел языком по запястью, пытаясь зализать ранки — вспомнил клыкастую черную морду, поморщился, прекратил.

Человек ушел и забрал свет с собой — но Огонек наощупь отыскал дверной проем, пробежал пальцами по косякам, по дверной доске. Знал, здесь не полог был на выходе, как в доме Тайау — деревянная створка, тяжелая, но все равно понадеялся, вдруг не заперто. Ведь не слышал стука или лязга засова. Но нет, не повезло. Толкал дверь плечом, после всем телом пока окончательно не обессилел, тогда вернулся к воде.

Тут камни казались теплее, еще сохранили его тепло. Водил пальцами по щербинкам, не видя их. Не чувствовал радости или надежды, только опустошение. Будто Ийа забрал не только светящийся камень, но и все силы Огонька.

Стены, дверь и вода, запах сырости, гнили и ржавчины, запах крови… Место, где умирают. С чего он взял, что может отсюда выбраться? Ладно хоть страшного рокота Башни не слышно, но он и так в ее чреве. Скоро там, снаружи, будет рассвет, но не здесь…

Плеснуло что-то ; мальчишка вздрогнул, и недавнее безразличие улетучилось. Рано или поздно змея приплывет сюда… сидеть и ждать, пока сожрут, или пока умрет тут от голода — безумие. Полукровка глубоко вдохнул, потуже заплел растрепанные волосы в косу, перевязал тесьмой — и нырнул в воду, черную и холодную.

По счастью, после того, как едва не утонул и был спасен Кайе, воды он бояться не начал. Он и змей не боялся — обычных, и находясь на свободе. А здесь, в подземном канале, он был еще более беспомощен, чем на суше. Где-то на глубине нужно было нашарить решетку, протиснуться через прутья, и еще невесть куда плыть без возможности передохнуть, если понадобится. Откуда Ийа вообще знает, насколько широко расставлены прутья? Не он же их устанавливал.

Пока хватало дыхания, Огонек оставался под водой и искал выход. Полагался лишь на свои руки — в темноте-то иначе никак. Но упирался в осклизлые каменные стены или не находил ничего. В конце концов он выбрался снова на сушу и едва не остался там. Дергающая боль в руке притупилась в воде, а сейчас снова усилилась. Чтобы спастись от нее, снова нырнул, поплыл уже наудачу — и наконец оледеневшие пальцы уперлись в такие же ледяные прутья, скользнули по ним — дальше, за решетку, на волю.

Вынырнув, мальчишка набрал в грудь побольше воздуха и вновь погрузился в воду, надеясь, что не сдвинулся куда-нибудь в сторону. Нет, решетка была на месте — ощупав ее, понял, что Ийа сказал правду: мальчишка мог туда пролезть. Он и попытался, но ощутил, что воздух кончается, дернулся, едва не застрял.

Огонек вынырнул опять, отдышался. Не хватало еще умереть, как кролик в силках! Заставил себе отдохнуть немного, хотя все в нем рвалось на свободу. Снова нырнул и попробовал протиснуться сквозь прутья. Страх неудачи заставил его удвоить усилия — худой и гибкий, он сумел на сей раз одолеть преграду, только едва не оторвал себе ухо, поспешив просунуть голову.

Скоро Огонек оказался по ту сторону решетки. Ужаснулся — насколько же велика тварь, эта змея?! Поплыл как можно быстрее вперед и вверх, и, не рассчитав, налетел на стену. Вынырнул, отчаянно глотнул воздуха, поднял руки над головой, развел их в стороны — потолка или второй стены не нашарил. Не особо низким и узким, значит, был коридор. Но глубоким — пришлось лечь на спину, чтобы отдохнуть немного, и осторожно грести, а то снова во что-нибудь врежется.