Час игривых бесов - Елена Арсеньева

– Как евро? – прищурился Альфред Ахатович. – Вроде бы тридцать тысяч долларов сначала звучали? Раечка говорила...

– Ну да, сначала речь о баксах шла, – кивнул Димка, – а теперь, я боюсь, он запросит в еврах, потому что доллар же падает...

– Как это?! – взвилась Света из своего кресла. – Раз сначала уговорились в долларах, значит, в долларах, а то ему скоро фунты стерлингов понадобятся!..

– Ну мы же еще не уговорились окончательно, – пролепетал Димка, отпрянув. – Может, я его убеждю, то есть убежду... убежу... убедю... уговорю, короче, но...

Света снова опустилась в кресло.

– Поступим так, – веско сказал Альфред Ахатович. – Я с этим человеком хочу увидеться сам. Доллары, евро – вопрос существенный. Но не принципиальный. Мне нужно будет посмотреть, какое там количество товара, а также узнать рыночную конъюнктуру и цены. На это мне нужен день, ведь собирать информацию придется самому, никаким помощникам это не поручишь, дело-то пока еще темное. Вот давай так договоримся: послезавтра ты устраиваешь мне с этим человеком встречу, и если мне все подходит, если я увижу, что это не мошенник какой-нибудь, я деньги выкладываю сразу, наличными. Товар – деньги, понятно? Пусть он не боится, я его не кину. Договорились?

– Договорились, – пробормотал Дима, отходя к окну и бросая туда косой взгляд.

Вид у него был растерянный.

– Что-то не так? – спросил Альфред Ахатович, внимательно вглядываясь в его лицо. – Какие-то проблемы с этим человеком?

В его голосе отчетливо прозвучала нотка настороженности.

– Да нет, какие проблемы с ним могут быть? – пожал плечами Димка. – С ним-то все будет нормально, вот встретитесь – и сами увидите. Я за ребят беспокоюсь, понимаете? Их бы надо как-то заставить замолчать, рты им заткнуть...

Почему-то при его словах Альфред Ахатович, Раечка и Света, не сговариваясь, посмотрели на сумку, куда незадолго до этого был брошен пистолет.

– Нет, – категорично сказал отец Раечки. – Это не решение проблемы. Как думаешь, какая сумма заставит их молчать?

– Сумма? – Дима смутился. – Вообще-то я не о деньгах, ведь они мои друзья...

– Дружба дружбой, а табачок врозь, – сурово ответил Альфред Ахатович. – Решай быстро. – И он достал из кармана портмоне.

– Наверное, вы правы, – задумчиво кивнул Дима. – Все-таки бил я их крепко, а вы – еще крепче. Нужна какая-то компенсация. Долларов сто, я думаю, нормально будет. В смысле, каждому, – уточнил он.

– Каждому?! – снова взвилась Света. – За что?! За пару тумаков? Сто рублей вполне хватит! На двоих!

– Не слюшай жэнщыну, малчык, – проговорил Альфред Ахатович с акцентом, который, знала Раечка, проявлялся у него только в минуты самого крайнего раздражения, и достал две сотенные долларовые бумажки и две по пятьдесят. – Возьми триста и беги скорей, догони ребят. И скажи, что если начнут языком трепать где не надо, то в следующий раз, когда мы встретимся, пистолет уже будет заряжен.

– Ладно, – кивнул Димка, – так и скажу.

Он сунул деньги в карман, застенчиво чмокнул Раечку в щеку, торопливо простился и убежал.

– Ну что? – зловеще спросил Альфред Ахатович жену. – Мы договаривались, что в деловые переговоры ты не лезешь? Или не договаривались?

– Зачем ты меня тогда сюда брал? – возмущенно закричала Света. – Чтобы я нянькой при твоей дочери была? Ну, я тебе уже говорила, что воспитанием трудных подростков заниматься не намерена!

В другое время Раечка ужасно обиделась бы на эти слова, но сейчас она даже не слышала, что там лопочут отец и мачеха. И без них было о чем подумать!

Подошла к окну и вскоре увидела, как Димка выскочил из подъезда и стремглав помчался через двор. Словно почувствовав ее взгляд, обернулся, помахал, хотя, конечно, вряд ли мог так сразу найти окно, за которым стояла она, и свернул за угол.

Первый раз в жизни Раечка смотрела ему вслед без тоски: вдруг он исчезнет навсегда? вдруг не вернется? вдруг они больше никогда не увидятся?

Знала: не исчезнет, вернется, увидятся. Тридцать тысяч долларов, тем паче евро – это только начало! Теперь Димка привязан к ней самой прочной веревочкой в мире: надеждами на будущее. И никуда он теперь не денется!

И еще Раечка знала одно: сейчас, как только она отделается от отца и Светы, бегом побежит в магазин «Интим» на улице Минина и купит флакончик духов с феромонами. А если там их не найдется, нужно будет по Интернету заказать в каком-нибудь виртуальном секс-шопе. Теперь она будет пользоваться только такими духами, сколько бы они ни стоили. А потом наладится их собственное производство, и... и отныне проблем с женской привлекательностью у Раечки уже не будет!

Так что посторонитесь, длинноногие писательницы! Прочь с дороги!

– Алена! – выкрикнула Жанна. – По-моему, они вас хотят! Все сразу!

– А по-моему, – прокричала в ответ Алена, – они хотят именно вас!

«Они» – это были пятеро обворожительных девиц исключительного по красоте телесного сложения, открытого нескромному взору процентов на девяносто семь. Позы, которые принимали эти невероятные, ослепительные, юные, тугие бело-розово-смуглые барышни, могли бы свести с ума святого! Однако этой массированной бомбардировке взглядами, улыбками, сверканием глаз и раскованными движениями были подвергнуты всего-навсего две женщины, забившиеся в большие мягкие кресла, словно надеясь спастись в их глубине от такого почти невыносимого изобилия красоты и обольщения.

Алене и Жанне приходилось во весь голос кричать о позорной тайне – о том, что именно их, словно вульгарных лесбиянок, искушают эти жемчужины красоты, потому что стыдливо шептать об этом было невозможно: музыка – чувственная, тоже искусительная, почти извращенная по своей томительности – гремела на пределе мощности. Для Алены, которая вообще была девушка чувствительная, тонкая, нежная и трепетная, а потому громких звуков не выносила, это оказалось сущим мучением, мешало ей сосредоточиться на зрелище, которое и впрямь выглядело красивым, великолепно организованным, совершенно лишенным пошлости. Ну что ж, можно понять, почему эротический театр ночного клуба «Тот свет» славился как заведение почти интеллектуальное... хотя, конечно, забавы плотские тут тоже имели место быть. Об этом недвусмысленно свидетельствовало меню, которое Алена прочла с захватывающим интересом:

«Консумация – 3 мелодии – 150.

Консумация-топлесс – 300.

Консумация-полное обнажение – 900...»

Экзотическое слово «консумация» в первую минуту немало напрягло невежественную писательницу Дмитриеву, которая была сильна по части секс-практики, но теоретическая подготовка у нее хромала очень сильно. Однако вскоре она сообразила, что напрягается зря, ведь она просто-напросто перепутала консумацию (общение с клиентом в баре) с куннилингусом (желающие могут посмотреть значение этого слова в энциклопедии), а на самом деле это две большие разницы, – и, малость поуспокоившись, продолжала изучать меню: