Конец света сегодня - Надежда Первухина

Друкчен распахнул окно и огляделся:

– Похоже на то, что мы в Лхасе, дорогая.

– Что такое Лхаса?

– О, это волшебный город. Знаешь, каково другое его название? «Место богов». В Лхасе прекрасные дворцы и храмы…

– Вот только из окна их что-то не видно.

– По-видимому, мы оказались в одном из бедных кварталов города. Здесь роскошь и нищета – близкие соседи. Стоило бы пройтись по городу, но в такой одежде нас могут просто арестовать.

– Что сделать?

– Арестовать. Раньше Лхаса была священной столицей Тибета, а теперь этот город принадлежит правительству Китайской Народной Республики.

– Я тебя не понимаю.

– Ничего, со временем поймешь.

– И я не понимаю вот чего: почему мы не вернулись в Шамбалу? Ведь там все наши близкие!

– Не все. Я рассказывал тебе о своем маленьком сынишке. Мы должны его забрать и уж наверно потом отправимся в Шамбалу. Приляг отдохни, а я выйду из гостиницы, разведаю обстановку.

Цыси с сомнением посмотрела на грязную продавленную кровать:

– Нет, я пойду с тобой!

И тут в дверь постучались.

– Тише! – поднял руку Друкчен.

– Кто бы это мог быть?

– Не знаю, но тем не менее готов узнать.

Друкчен подошел к фанерной, заляпанной краской двери и открыл ее.

И остолбенел.

На пороге стояла та самая старуха, которая дважды встретила его возле гестхауса деревни Дарчен, у подножия Кайласа. Одета старуха была по-прежнему в черный костюм, на голове сложная китайская прическа, закрепленная несколькими гребнями, в руках небольшой черный веер. А глаза так и горят, как расплавленное золото.

– Здравствуй, Друкчен, – сказала старуха. – Позволишь войти?

– Госпожа моя, твой раб потерял голову! Войди и обрети благословение богов.

– Благословение богов мне давно уже не нужно, я и сама богиня. Меня зовут Мать Падма.

– О великая, благословенна будь, чем я заслужил твой приход?

– Сейчас я все расскажу. Без меня вы будете здесь тыкаться как слепые котята.

Старуха прошла в комнату.

– Запри дверь, – бросила она Друкчену.

Тот немедля повиновался.

Старуха села в кресло. Друкчен и Цыси стояли перед нею.

– Это твоя жена? – спросила у Друкчена старуха, указывая на Цыси.

– Да, о благороднорожденная. Моя супруга Цыси во всем мне поддержка и опора.

– Хорошо. Не бойся меня, Цыси, я не принесу вреда твоему мужу и тебе. Наоборот, я хочу помочь вам.

– Госпожа, – низко склонилась Цыси.

– Друкчен, где те русские, которых ты сопровождал?

– О госпожа, с ними произошло дивное! Господин умер в храме Дзунг, его тело погребли в ступе, а душа просветлилась и стала Буддой.

– А дочь?

– В нее вселилась душа принцессы Ченцэ, принцессы Шамбалы. Мы… мы с нею как-то оказались в Шамбале.

– Судя по твоим золотым волосам, прием тебе оказали неплохой.

– Да, госпожа.

– Рассказывай мне все.

И Друкчен рассказал. Особенно старуху заинтересовал поход Друкчена за священной водой в храм Благого Восьмеричного Пути и знакомство с жителями Ляншаньбо.

– Что ж, – сказала Мать Падма, – рассказ твой чудесен, но впереди тебя ждут еще более важные события. Ты не зря перенесся в Лхасу. Тебе нужно забрать своего сына.

– О госпожа, – стиснул руки Друкчен, – неужели мой бедный сынок еще жив?

– Да, потому что я присматриваю за ним. В Лхасе нам нет смысла задерживаться. Здесь сейчас разор и запустение. Знаете ли вы, что дворец Потала занят безбожниками?

– О боги!

– Лхаса уже не та, что была прежде. Этот город осквернен, святость уже ушла из него. И по всей земле сейчас оскверняются святые города, потому что пришло время тьмы. Но есть еще на свете безопасное место, в которое можно попасть. Подробности я вам расскажу позднее, я буду сопровождать вас. Сейчас я вас покину и вернусь с ребенком. Вы же сидите и никуда не высовывайтесь, гулять по Лхасе опасно. Ждите.

Старуха вышла из комнаты. Друкчен запер за ней дверь.

– Я боюсь! – воскликнула Цыси.

– Я понимаю тебя, но, кроме Матери Падма, нам некому довериться. Попробуй отдохнуть, моя дорогая.

– Здесь все такое грязное. Я не лягу в такую постель.

– Ладно, тогда посиди у меня на коленях.

Цыси пристроилась у мужа на коленях, а он стал укачивать ее, и незаметно оба задремали.

Проснулся Друкчен от страшного грохота в дверь. Цыси вскочила и расширенными от ужаса глазами смотрела на дверь.

– Кто там? – спросил Друкчен.

– Революционная армия Китая. Предварительный обыск. Открывайте, или мы выломаем дверь!

– О боги! – воскликнул Друкчен. – Где же Мать Падма?!

– Открывайте!

– Мы не одеты, – соврал Друкчен.

– Открывайте!

Друкчен кинулся к окну. Распахнул его. Оказалось, что они находятся на втором этаже и под окном идет небольшой карниз, по которому можно пройти.

Дверь уже ломали, фанера трещала. Друкчен подхватил Цыси и выбрался в окно. Непрестанно молясь, Друкчен ступил на карниз. Он прошел несколько шагов, и тут Цыси сказала, что пойдет сама. Друкчен осторожно спустил ее с рук. Цыси ступила на карниз. Ее крошечные ступни в неудобных туфельках-лотосах еле двигались по карнизу, но она неуклонно шла вперед.

– Вот они! – послышались крики из окна. – Стреляйте, товарищи, а то они уйдут!

Друкчен и Цыси прижались к стене. И шли, шли…

Выстрелы разорвали воздух.

– О милостивая Гуаньинь, спаси нас! – воскликнула Цыси.

Они балансировали на карнизе. Стена закончилась, а за поворотом карниза не было. Друкчен глянул вниз: может, прыгнуть? Но и снизу стреляли. Друкчен взглянул вверх и увидел, как на огромных крыльях к ним спускается Мать Падма.

– Держитесь за веревку, – крикнула старуха. Ее руки были заняты – она держала сверток с ребенком. – Держитесь и не бойтесь!

Цыси и Друкчен схватились за веревку и почувствовали, что быстро поднимаются в воздух. Скоро они летели среди густых облаков и не видели ничего внизу.

– Пора отдохнуть! – крикнула старуха. – Садитесь на облако.

Цыси и Друкчен, не выпуская веревки из рук, опустились на пышное белое облако. Оно было как самая мягкая циновка, как одеяло из ваты и гагачьего пуха. Наши герои сели.

– Можете выпустить веревку, вы не упадете, – сказала Мать Падма.

Они повиновались.

Старуха села рядом. Протянула тяжелый сверток Друкчену:

– Вот твой сын!

Друкчен принял сверток и развернул его. В одеяльце крепко спал мальчик лет двух, красивый, как спелый персик или яшма. Но было видно, что он сильно истощен.

– Я нашла твоего ребенка в сиротском приюте, – сказала Мать Падма. – Та женщина, что присматривала за ним, умерла, и ребенка отправили в приют. Он крепкий мальчик, отмеченный печатью богов, и потому выжил в нечеловеческих условиях приюта. Ему суждено восстановить пошатнувшееся равновесие мира.